Мой очаровательный снежный барс - Анастасия Максименко Страница 22

– Так, хорошо, – вздохнула, смиряясь со всем… этим вот. Тем более Айсар мне очень нравился как мужчина, что уж тут. А если припомнить все, что я читала про те самые пары. То мне повезло. Сильно. Но об этом я подумаю после. Одна. Однозначно! – Ты расскажешь мне? Ну, о себе? Про пары эти, и вообще, все!

Айсар недоверчиво покосился на меня, но кивнул:

– Конечно. Что бы ты хотела узнать?

Я тоскливо взглянула в окно на чудесную, заснеженную погоду и робко попросила:

– Может, прогуляемся? На воздухе это как-то будет легче перенести.

Айсар задумчиво проследил за мной взглядом, покорно кивнул.

Мужчина попросил немного подождать, пока он оденется и, дождавшись моего согласия, плавно упорхнул, оставляя меня одну.

А я, тихо застонав, закрыла руками лицо, яростно его потерев.

Приехали.

У меня будет парень, а со временем ― муж – кот. Какой ужас. И дети котята.

Мама дорогая!

Кстати, а какая у него все-таки, как его… Блин! Снова забыла, дырявая голова! Ну, этот, облик второй.

А, ипостась.

* * *

День первый. Вечер

Мы с Айсаром довольно-таки долго гуляли по заснеженному парку, хм, а, точнее сказать, не парку – местности.

Да, так, наверное, правильней будет.

Ну, сами подумайте – какой тут может быть парк, м-м?

В ближайших окрестностях домика, что снял Айсар, были расположены еще несколько домиков, которые явно в данный момент пустовали, ибо свет мы в них не заметили. Также виднелась та самая, моя, гора ― Альтарина. Снег, еще снег… О, сугробы, и… больше ничего.

Так, о чем это я? А! Гуляли мы с Айсаром – оборотнем, мама дорогая, до сих пор поверить не могу, ― долго.

Он негромко, но хорошо поставленным голосом рассказывал о своей жизни, семье и – тут я сглотнула, ― кем он на самом деле является.

Папочки!

Мой парень и, скорее всего, в будущем – муж – и тут я тоже сглотнула, а мозг едва снова не помахал ручкой, но, благо, обошлось, ― оказался, твою же дивизию, снежным барсом.

Ирбисом, по-другому.

Вот это мне повезло. Вот это мне подфартило!

Что, Ларка, хотела настоящего мужчину?

Покосившись на мирно шагающего-скользящего рядом мужчину, недоверчиво покачала головой.

Получите и распишитесь!

Айсара желторотым юнцом ну никак не назовешь. Мужчина, не иначе.

Причем с большой такой буквы.

Эту самую большую букву я успела конкретно так прочувствовать, когда, случайно поскользнувшись, чуть не сделала градусник в сугроб.

Кто не знает, что такое зимний человеческий живой градусник, поясню – это когда мальчишки или даже иногда и девчата, в общем – гопота, в издевательской шутке измеряют "температуру" снега человеком, угу, головой в сугроб.

Да, да, испытанно лет так в четырнадцать на себе.

Сомнительное удовольствие.

Ой, что-то я отвлеклась.

Так вот, успела прочувствовать всю мощь комиссарской, а точнее Айсаровской мужественности, когда чуть случайно не сделала выше упомянутый градусник.

Но мой котик-парень-будущий-муж успел меня подхватить, быстро выровняв на себя мое тело, которое и прижалось (случайно!) к большому и почему-то приветливо поднявшемуся достоинству вроде как моего мужчины.

И я обнаружила занимательную вещь – мать твою, да я, оказывается, краснею не меньше Алинки!

Айсар подтвердит! Он наглядно увидел мое смущение и позор.

Эх, Ларка.

Как еще оказалось, Айсар с северной части нашего мира. И вся его немаленькая семья ― ну, там не совсем семья, то, как объяснил мужчина, по описанию было больше похоже на племя, ― живет обособленно. В этакой большой деревеньке-городке, и каждый житель все про всех знает, помогает, когда нужно и… не нужно.

В общем, как и сказал мой ирбис – папочки, я когда-нибудь привыкну? – большое оборотническое племя-деревня.

Также он вскользь пообещал ― господи ты боже мой, ― меня с ними всеми познакомить.

Услышав такое обещание, порядком так струхнула. Шокировано округлила глаза, малодушно пропищав:

– А, может, не надо?!

Но сам Айсар, к счастью, этого не услышал. Он же не умеет мысли читать? Не умеет же?!

Надеюсь, что нет.

А то это было бы очень неловко. Он мне тут про семью, а я неблагодарная…

Лара, Лара.

Прогулявшись вдоль горы, на которую смотрела уже без прежнего восторга (не знаю почему, может, перегорела после падения? Мозги на место встали?), мы повернули обратно в сторону нашего домика и я, набрав в грудь побольше воздуха, на выдохе выпалила:

– Айсар, а ты покажешь мне своего зверя?

Мужчина от неожиданного вопроса сбился с шага и изумленно, но с какой-то затаенной надеждой посмотрел мне в глаза:

– Ты уверена? Мой зверь своенравный.

Растерявшись от ответа, ляпнула:

– В смысле своенравный? Он может меня покусать? Обидеть?

Айсар подавился воздухом и возмущенно округлил глаза:

– Нет, конечно! Как ты могла такое подумать, Лара?! Ни я, ни мой барс никогда не причиним тебе вред. Ты наша предначертанная. Мать наших будущих котят.

Ну, про котят – это, конечно, он зря сказал. Рано как-то об этом думать. Рано, сказала!

Ох, а про котят-то стоит с ним потом отдельно поговорить.

Да как он вообще думает, я смогу их родить?! Они же там, наверно, шерстяные будут. Я же не кошка!

Хотя, стопэ, Лара, человечки в фэнтези же как-то рожали и…

Двойное стопэ, Лара! А то сейчас накрутишь себя. Успокойся. Просто, как и решила, на эту тему надо будет серьезно поговорить и все выяснить непосредственно у мужчины, а не додумывать невесть что.

Кивнув себе, смущенно опустила глаза, тихо ответив:

– Ну вот, ты сам сказал, что твой зверь не причинит мне вреда, значит, все будет хорошо.

Айсар еще несколько минут напряженно всматривался в мое безмятежное лицо – это хорошо, что он не видел моих подрагивающих рук за спиной, ― а затем, широко улыбнувшись, кивнул.

– Ну, смотри, Лара, сама попросила.

И не успела я моргнуть, как передо мной уже стоит не Айсар, а большой снежно-белоснежный котик, который, не растерявшись, мигом подошел ко мне и потерся лбом о колени.

Ни капли не испугавшись, хотя чего мне пугаться – это же мой мужчина, хоть и в шикарной шкурке сейчас, подумаешь, ― опустилась на корточки и осторожно провела по подрагивающим меховым ушкам, глупо улыбаясь.

Но, вспомнив, как точно так же гладила ночью большую кошку и называла его… мамочки! Кошкой!

Господи, назвать мужчину кошкой ― только я так могла.

Ну, Лара!

Покраснев – вот снова это сделала! – убрала руку и опустила глаза, тихо попросив:

– Извини за ночь. Кажется, я была