Самый быстрый - Антон Дмитриевич Емельянов Страница 23

— Да уж, это было неприятно, — кивнув, пробормотал я.

— У бармена из «Оникса» на руке была обнаружена татуировка с ящерицей, — словно бы мимоходом сказал Максим Андреевич. — Вы что-нибудь знаете о такой?

— Не обратил внимания, — я пожал плечами. — А что она означает?

— Мы не знаем, — невозмутимо ответил Рябушинский. — Пока никаких зацепок. Ни одна из известных банд не подходит, одиночки тоже. Рисунок необычный, не совпадает ни с одной из действующих эмблем. Хотя мы, конечно, сделали международный запрос. Вот, посмотрите…

Он достал из аккуратного портмоне распечатанный снимок, на котором была изображена татуировка убитого Саши из «Оникса». Его рука, маска той женщины в огне — на мгновение рисунки словно слились воедино.

— Позволите? — я прогнал свой оживший наяву кошмар, а потом, чтобы доказать самому себе, что я сильнее, потянулся к фотографии.

— Занятная безделица, — неожиданно глаза акционера сверкнули, и он указал на браслет Оли. — Откуда это у вас?

Проклиная себя за неосторожность, я сделал вид, будто судорожно вспоминаю, где взял эту милую чепуху. Снова приходится врать, но тут я сам виноват. Слишком уж эта пирамидка приметная и многое может сказать тому, кто каким-то образом знает о нашей семье.

— Уже запамятовал, — я покачал головой. — Кажется, кто-то из детей подарил во время одного из заданий. Вы же знаете, игигам любят делать подарки. Лично я не отказываюсь, если это просто милый сувенир.

— Понятно, — Рябушинский кивнул. — Что ж, Спринтер, не буду вас более утомлять. Восстанавливайтесь и берегите себя. Не забывайте о нейроблокаторах. Мало ли что. И… дайте мне знать, если вам вдруг станет известно что-либо важное.

Он улыбнулся, встал и, пожав мне руку, ушел прочь. А я посмотрел на пирамидку и решительно снял ее.

***

Когда корпорации еще только зарождались, наверное, мало кто мог бы представить, во что они вырастут через десятки лет. Те, что возникли еще на заре капитализма, превратились в глобальные организации, вполне способные соперничать с целыми государствами. Триллионы рублей оборота, монополии на определенные виды деятельности и, что самое важное, огромное влияние на мировую политику. Не напрямую, конечно же.

Спустя полвека после появления первых игигов и череды кровавых войн за независимость колоний человечество подписало Договор. Аристократия получила фактически безграничную власть взамен на невмешательство в дела бизнеса, корпорации стали принимать на службу людей с искрами, и возможностью поработать на благо отечественного «Русатома» или немецкой «Скорости» не гнушались даже особы королевских кровей. Именно там игиги благородного происхождения находили применение своим способностям и приносили пользу не только владельцам бизнеса, но и обществу.

Стихийные бедствия? Игиги «Рускосмоса» и «Руспрома» готовы прийти на помощь. Падение осколка и появление черных? Каждая корпорация сочтет своим долгом защитить мирных людей. Очередная банда вышла за рамки и терроризирует жителей губернского или уездного города? Разберутся местные игиги, а в случае необходимости подключится высшая лига. Или другая банда, так тоже бывает.

Под начало таких, как Ракша с ее «Волками», шли и будут идти молодые игиги. Те, кому тесно в условностях взрослого мира. Они не хотят служить корпорациям, им дорога свобода и желание встряхнуть старые устои. По иронии судьбы многие члены банд впоследствии все же уходили в корпорации. Взрослели, мудрели, расставляли приоритеты. Но были, конечно, и те, кто переходил черту. Как «Дети дракона», загубившие десятки жизней на торговой площади Торжка.

Я стоял на стартовой позиции десятикилометрового бегового трека. «Рускосмос», отвечающий за все имперские спутники, орбитальные станции и луноходы, мог позволить огромный тренировочный полигон даже для филиала в маленьком городке вроде нашего. А именно этим треком, по факту, и вовсе мог пользоваться лишь я один. Или Пуля, если вдруг загремит в провинциальный медцентр, но это уже из области домыслов.

Погода не подкачала — солнечный день, покрытие дорожки сухое. Самое то для задуманных нами с Гориным испытаний. Скосив взгляд на ноги, я внимательно посмотрел на роликовые коньки. Немецкие, созданные под эгидой «Скорости» на одном из дочерних предприятий. Папа не поскупился, исполняя странную просьбу старшего сына.

«Готов? — раздался в голове голос капитана. — Смотри не убей нас».

Он усмехнулся, но было понятно, что он тоже волнуется. Удивительно, что никто до него еще не додумался надеть на спидера ролики. Пружинные ботинки были. Кажется, в Северо-Американских Штатах кто-то испытал подобное ноу-хау. Закончилось все жуткими травмами, потому что бегун превратился в прыгуна и не справился с управлением собственным телом. От гибели его спас костюм и сыворотка из осколков, ускорившая регенерацию.

Лично я прыгать не планировал, однако риск все равно оставался. Хорошо, что ни ледовые коньки, ни ролики для меня не были чем-то сложным. В детстве мы любили кататься с Олей, а потом я по понятным причинам все это забросил. Но навыки остались, тело помнило их даже спустя столько лет.

— Поехали! — я произнес знаменитую фразу космонавта Гагарина и взял осторожный разгон.

Пока в обычном режиме, не активируя способности спидера. Сперва нужно установить равновесие, нужный темп, ритм движений. Ноги вспомнили, как это делается, и я уверенно катился по треку. Все быстрее и быстрее. Оттолкнувшись в очередной раз ногой, я ускорился по-настоящему.

Глава 8

Странное ощущение. Я несся по треку, оглядываясь по сторонам, и испытывал непривычную легкость. Словно не бежал, не катился, а плыл. Бросил взгляд на браслет — сто тридцать километров в час. Можно разгоняться еще. Толчок, рывок! Скорость возросла до ста пятидесяти, затем ста шестидесяти. Толчок, рывок! Толчок, рывок! Двести восемьдесят километров в час. Меньше чем за минуту я разогнался до своего предыдущего рекорда на железной дороге, затем с трудом уловил момент, когда смарт-браслет выдал четыре сотни.

И вот тогда я понял, что десятикилометровый трек — это детская площадка. Школьная беговая дорожка для отстающих. Потому что на исходе второй минуты мне пришлось оттормаживаться, чтобы не вылететь за пределы трека. В обычном режиме я сделал бы это с легкостью, но на скорости четыреста десять километров в час был риск сначала сломать ролики, а следом и ноги. В итоге все было как в тумане, когда я остановился у края бетонного полотна с остатками роликов на ногах. Колесики стерлись в пыль, а сами ботинки превратились в лохмотья.

«Это было круто! — выдохнул Горин.