Виктор Точинов - Доказательство силы Страница 27

— Я ведь сказала: не шевелись!

Шевелиться, если честно, и без ее советов не было ни сил, ни желания. Хотелось лежать и лежать, любуясь небом и вдыхая запах цветущего разнотравья. И долежать, не меняя позы, до прибытия спасателей, среди которых непременно окажется врач.

Слева послышался звук легких шагов, Карина на пару мгновений исчезла из зоны обзора и снова появилась, но уже вместе с Ладиславой. Та держала в руке пластиковую бутылку.

— Как он?

— Молчит.

— Ударился?

— Как бы не сотрясение мозга.

— Чему там сотрясаться?

— Он же слышит!

— Это была шутка.

Лада перевела взгляд на Мишу, открутила крышку и перешла к делу:

— Попробуй чуть-чуть приподняться: таблетки надо запить, а то не проглотишь.

Злобин попробовал приподняться — единственно для того, чтобы продемонстрировать девушкам, что затея эта абсолютно бессмысленная, что ни подниматься, ни глотать что-либо он решительно неспособен. Однако, к его безмерному удивлению, всё оказалось не так плохо: тело кое-как подчинилось командам мозга, и сопутствующая боль оказалась относительно терпимой. Девушки заставили его выпить две таблетки и аккуратно вернули в лежачее положение.

— Хорошо хоть я «но-шпу» всегда с собой ношу, мама приучила, — произнесла Карина. — Не то пришлось бы тебя лечить народными средствами, а я в них ни в зуб ногой.

«Но-шпа» показалась Мише странной: и вид таблеток, и привкус были необычны, но он списал неожиданное ощущение на общее самочувствие и тут же позабыл. Какая разница, как выглядят таблетки? Главное, чтобы действовали.

А они, судя по всему, действовали. Во всяком случае, как снотворное.

Карина сказала что-то еще, Лада ответила, но Миша вдруг понял, что не может разобрать ни слова, и провалился в беспамятство.

А когда очнулся в следующий раз, понял, что лежит не на земле. И болезненные ощущения изрядно утихли. То есть весьма изрядно, мышцы болели, но так, будто он вчера надрывался в зале с большими, чем обычно, гантелями.

«Я на больничной койке? Прошла неделя? Нас нашли, спасли, вывезли?»

Но, открыв глаза, Миша понял, что вокруг, увы, совсем не больница. На сей раз он лежал не то в шалаше, не то под каким-то навесом из срезанных сосновых ветвей, сквозь которые пробивались солнечные лучи. Судя по терпкому смолистому запаху, срезали ветви совсем недавно.

И тем не менее где он? И где девушки? Уж не привиделись ли они ему? А если не привиделись, то откуда взялся шалаш? И даже, как стало понятно при осмотре, почти хижина.

Опорными столбами ей послужили четыре сосны, но не те мачтовые, что любил рисовать живописец Шишкин, а искривленные, неказистые. К тому же выросли деревья, образовав нечто вроде неправильной трапеции, и хибарка напоминала детище архитектора-футуриста, не выносящего ровных и параллельных стен. И еще она оказалась демонстративно пустой. Единственный предмет обстановки — ложе с вытянувшимся на нем Мишей. Не больничная койка, разумеется, и вообще не койка — лежанка из тех же ветвей и трав, прикрытых тканью. Зато широкая, способная вместить еще троих, а то и четверых страждущих.

И больше ничего: ни очага, ни занавески на входе.

Столь же пустыми оказались Мишины карманы. Причем, что характерно, лежал он в своей обычной одежде, в которой выехал с базы. Весь гардероб на месте, только жилетка-разгрузка отсутствует, а жаль, в ней пряталось много полезного, включая знаменитую «Энциклопедию выживания», благо формат у нее карманный.

«Кто меня переодел?»

Ведь в первый раз он вроде бы очнулся в гидрокостюме…

«Или нет?»

По результатам осмотра пришлось признать неприглядную, но все же объективную реальность: квест по выживанию продолжается. Но все-таки новая локация не в пример лучше катера с бандитами, холодного озера и уж тем более — летящей в черную дыру Вселенной.

Здесь хоть и непонятно, но по крайней мере тихо, ничего не взрывают и не бьют.

Оставалось определиться со своей дальнейшей ролью. Что лучше: остаться в статусе раненого бойца и лежачего больного, благосклонно принимая заботу девушек? Или подняться на ноги (силы для того он ощущал!) и играть роль того же раненого бойца, но героически оставшегося в строю, чтобы служить девушкам защитой и опорой?

Оба сценария имели свои плюсы и свои минусы. Миша взвешивал те и другие, когда в дело вмешался непредвиденный фактор: захотелось отлить. И с каждой минутой хотелось все сильнее и сильнее. Так грубая физиология помогла Злобину сделать выбор. Тяжко и громко вздохнув, Миша попробовал сесть, а как только у него получилось, в хижину вошла Лада. Словно дожидалась снаружи, когда больной подаст признаки жизни.

— Ну наконец-то оклемался, — приветствовала она Мишу.

— Где мы?

— Купили тур в «Неприятных ощущениях» и развлекаемся напропалую.

— Где купили?

— Забудь.

— Лада?

— На Ладоге мы, где же еще? На необитаемом острове. Ты ходить можешь?

— Вроде бы… Надо проверить.

— Вставай и проверяй. И вообще, тебе поесть надо. Правда, меню у нас небогатое: на первое шоколад, на второе — печенье, на десерт, по желанию, сосновые шишки.

Миша покачал головой. Есть не то что не хотелось — сама мысль о еде вызывала легкие рвотные позывы.

Он встал, коснувшись колючей хвои потолка, и пошатнулся. Голова слегка закружилась, мышцы ног показались ватными, но пару пробных шагов сделать удалось. И эти шаги удивительным образом разогнали накатившую слабость.

Ладислава улыбнулась и констатировала:

— Ходить сможешь, если не случится встречного ветра. Пошли, покажу тебе остров. Заодно и поговорим.

— Сколько я провалялся?

— Сутки.

И вышла наружу. Миша последовал за ней — поначалу не без труда, но каждый шаг давался легче предыдущего. Мышцы явно возвращались в рабочую форму.

«Оказывается, «но-шпа» творит чудеса! Никогда бы не подумал!»

Злобин припомнил свое состояние при первом пробуждении, видимо, когда он только оказался на острове, оценил нынешнее самочувствие и проникся к простеньким таблеткам огромным уважением.

— Мы действительно на необитаемом острове?

— Действительно.

Однако первый же взгляд, брошенный за пределы хижины, доказал: остров если и необитаемый, то по меньшей мере посещаемый. Люди здесь бывали, причем наносили не случайные мимолетные визиты, а приплывали с вполне конкретной целью.

Бог Перун Мише не привиделся в посттравматическом бреду: он и в самом деле стоял на полянке, да не один, а в компании деревянных собратьев. И все они были выполнены в единой манере, скорее всего, одним резчиком по дереву. При этом лица идолов, мужские и женские, весьма разнились: одни прямо-таки сочились злобой, другие казались добрыми и благостными.

«Полигон для родноверских игрищ, — подумал Миша. — Приносят жертвы своим как бы богам, скачут через костер, а потом занимаются ритуальным групповым сексом…»

На этом его познания о родноверах, почерпнутые из публикаций в желтых СМИ, закончились.

Возвели здесь родноверы и кое-что еще — Миша затруднился, как можно определить это приземистое строение: избушка? землянка? Нечто среднее, короче, которое в итоге строителям не понравилось, и они решили закопать его в землю, с глаз долой. А потом передумали и начали откапывать обратно, но забросили раскопки в самый разгар работы. В результате фасад избушки был полностью открыт взорам, боковые стены — наполовину засыпаны землей, а стены задней, похоже, не было вообще, ее заменяла гранитная скала. Над бревнами избушки потрудился тот же резчик, но ни богов, ни людей не изобразил, а лишь цепочки не то иероглифов, не то рун.

Миша про себя удивился, зачем девушки занялись постройкой хижины, когда имеется капитальное жилище, но спрашивать не стал.

Как раз напротив входа в избушку-землянку выстроились ровным кругом с одинаковыми промежутками деревянные болваны — вкопать в центре высокий столб и можно использовать пантеон в качестве солнечных часов. Но столба в центре не было. Там красовалось большое кострище, обложенное по периметру камнями. К сожалению, если судить по состоянию кострища, огонь здесь последний раз разводили давненько: золы не осталось, давно смыта дождями и унесена ветром, лишь почерневшая земля да головешки в малом числе.

Рядом виднелось странное трехрогое сооружение, не сразу опознанное как перевернутый котел, отлитый из чугуна вместе с ногами-опорами. Размеры котла позволяли сварить в нем целиком какого-нибудь Ивашку, принесенного гусями-лебедями. И даже двух Ивашек разом.

Возле кострища сидел на деревянной колоде профессор Челоян. Миша почти забыл о существовании этого персонажа, не вспоминал о его судьбе, а увидев, не обрадовался. Лучше бы Ярослав каким-то чудом уцелел, а словоблуда-теоретика забрали бандиты: толку от него никакого, только обуза и лишний рот.