"Канцелярская крыса" - Константин Сергеевич Соловьев Страница 28

время. Допустим. Допустим, что настоящий полковник еще много лет не посетит Новый Бангор, а мистер Беллигейл вообще не от мира сего, и попросту забыл про Герти. Допустим. Но что же тогда, господа?.. Выходит, ему придется остаться самозваным полковником? Жить под чужим именем, под чужой – и ужасно неприятной - личиной?.. Сколько же он выдержит? Это же не театр, не постановка, а он, Герти, не профессиональный актер и не разведчик. Сколько времени он сможет рядиться под человека, которым не является? Или ему так до самой смерти и придется носить шкуру «пол. Г.Н. Уизерса»? Какая нелепость!

«Во-вторых» было не легче, а на ум приходило иной раз даже раньше. Его собственное имя было похищено. Причем не приезжим недотепой, а каким-то безжалостным, бесчеловечным, а то и безумным убийцей, промышляющим на улицах города. Это пахло уже по-настоящему скверно. Человек, выдающий себя за Гилберта Уинтерблоссома, потрошит людей, нарочно забавляясь и куражась. Визитная карточка в зубах!.. Шарпер прав, это не простой жест. Это вызов, это презрительный плевок в лицо полиции города. А еще ловкий и циничный трюк.

Герти пытался вспомнить лицо того попрошайки, что вытянул у него портмоне. Пытался, и не мог. В тот момент он был слишком удивлен и напуган, а попрошайка был обильно украшен разводами грязи. Даже увидь его Герти при свете дня посреди улицы, и то едва ли узнал бы. Запомнился только лишь странный кашель и вылетающая изо рта черная угольная взвесь… Шарпер говорил что-то про проклятых угольщиков, которые шляются по улицам, некстати вспомнилось Герти. Уголь, угольщики… Нет, ерунда какая-то.

Страшнее всего делалось при мысли о том, сколько еще в портмоне оставалось визитных карточек. Если каждая из них будет помещена в закостеневший рот мертвой жертвы, Новый Бангор надолго запомнит мистера Уинтерблоссома…

Третья проблема, мучавшая Герти, казалась совсем несерьезной на фоне предыдущих, но оказалась на удивление досадной. Она тоже касалась его портмоне. В украденном портмоне лежали все его деньги. Чек на двадцать фунтов стерлингов, а также банкноты на десять, и еще несколько шиллингов мелочью. Мелочь Герти еще на палубе «Мемфиды» пересыпал в карман – на почтовые марки, газеты и сигареты. Выйдя из Канцелярии и с невыразимым облегчением вдохнув свежий воздух, он тщательно пересчитал монеты. Выходило одиннадцать шиллингов и двадцать пенсов. Весьма скромная сумма в его ситуации, пришлось признать Герти. Почти ничтожная. Оказавшись в подобной ситуации в Лондоне, Герти выписал бы чек, но здесь ситуация была совсем иная… Увидев его имя на чеке, банковский клерк мигом кликнет констебля, и отправится мистер Уинтерблоссом в казенное учреждение, которое, вероятно, не будет стоить ему ни единого пенни, только вот затянется на долгое время. А то и… Говорят, в колониальных судах волокитой не занимаются, а дела решают быстро. Не успеет он опомниться, как горло перехватит пеньковый галстук.

Номер в «Полевом клевере» обошелся ему недорого, два шиллинга в день. Одиннадцати шиллингов хватило бы ему, чтобы провести здесь пять дней. Но Герти не думал, что ему придется провести в гостинице столько времени. Он чувствовал, что по горло сыт Новым Бангором. Сыт, как человек, пообедавший на три фунта стерлингов в привокзальном буфете и теперь испытывающий ужасное несварение желудка вкупе с изжогой. В общем, пребывал в том состоянии, когда всякий поневоле захочет промокнуть губы салфеткой и поднять руку, подзывая официанта со счетом.

Он собирался покинуть остров настолько быстро, насколько это представится возможным.

- Долго пробудете здесь, полковник Уизерс? – вежливо спросил консьерж, вписывая его имя в специальный журнал.

- Возможно, день или два. Кстати, могу я обратиться к вам за справкой?

- Конечно, сэр. Что вас интересует?

- Какие суда отправляются из Нового Бангора в ближайшее время?

- О, это легко, сэр. Четырнадцатого мая отходит «Герцогиня Альба», идущая в Хёнкон[3]. Двадцать шестого «Дымный» отправляется в Кейптаун. Если не ошибаюсь, в начале июня еще должен быть рейс на Борнео…

- А «Мемфида»? – торопливо спросил Герти, - Она ведь еще в порту?

- О нет, сэр, уже отчалила.

- Так быстро? – изумился Герти.

- Насколько я знаю, она заходила лишь загрузиться водой и углем. Такие суда не проводят в Новом Бангоре много времени.

- Я думал, она заберет с собой и пассажиров.

- «Мемфида» не перевозит пассажиров, сэр, это грузовой корабль.

- Однако именно на нем я прибыл из Лондона.

- Возможно, сэр, - по лицу консьержа было видно, что он не собирается спорить, даже если постоялец начнет утверждать, что не далее как вчера прибыл с планеты Марс на старом зонте.

- А до четырнадцатого мая…

- Ни одного пассажирского корабля, сэр.

- Но сегодня только восемнадцатое апреля, - заметил Герти обескуражено, - Значит ли это, что почти целый месяц у Нового Бангора не будет сообщения с метрополией?

- Весной у нас мало кораблей, сэр. Но дважды в неделю из аэропорта отходит «Граф Дерби», он делает регулярные рейсы до Веллингтона и Канберры. Очень комфортный дирижабль, сэр, лучший в своем роде.

О комфорте Герти не задумывался, он согласен был рассмотреть любой способ убраться с острова, даже если это будет гнилая коряга, болтающаяся на волнах. Но возможностью выбора он, судя по всему, не располагал. Новый Бангор ничего не мог ему предложить. Клочок земли среди океана стал казаться Герти самой настоящей тюрьмой, отрезанной от всего цивилизованного мира надежнее, чем если бы их разделяла решетка закаленной стали.

- Записать ваш номер до пятнадцатого мая? – почтительно уточнил консьерж.

- Я… Запишите его, скажем, на три дня. Не хочу загадывать надолго.

- Совершенно разумно, сэр. Никому не дано знать, что случится через три дня.

Прозвучало немного зловеще. Настолько, что Герти, погрузившись в размышления самого мрачного толка, рефлекторно дал консьержу пять пенсов на чай. Что в его положении было весьма неразумно.

- Благодарю, сэр. Кстати, если вы желаете отобедать, в нашей гостинице имеется прекрасный ресторан на первом этаже. Собственная кухня, современная стеклянная веранда, прекрасное обслуживание, повар из Берлина.

- Возможно, позже, - сказал Герти, перебирая в кармане оставшиеся монеты, - Я успел плотно позавтракать. Прикажите отнести мой багаж в номер.

Оказавшись в номере под цифрой «16», Герти бросил на стол котелок и, как был, прямо в пропыленном сюртуке, повалился на кровать. В номере царила удушающая жара, липкая, как объятья тропической лихорадки. Постельное белье было жестким от крахмала.

Герти,