Снова до весны. Семь небес Ньёрра - Ника Нагорных Страница 3

Дома обстановка меня мягко говоря напрягала, часто стала происходить ситуация, когда ты доказываешь родственнику, что он что-то сделал, а они упираются до ссоры. И наоборот, обвиняют тебя в том, что тебе абсолютно не свойственно. Мне и без того было довольно непросто, ощущать себя брошенной собственной семьей, все эти бытовые неурядицы только подливают масла в огонь.

Конечно, сейчас, вспоминая те события, я уже знаю, почему я тогда попала в водоворот. Мне было 15 лет, родители внезапно для всех собрали вещи, младших детей, и уехали из родной нашей деревни на севере, посреди болот, в новую жизнь на Алтае. А меня оставили на попечение бабушки, с которой я мягко говоря не особо ладила и дедушки, на котором держался хрупкий мир в этом огромном семействе. Но самым сложным испытанием оказалась разлука с трехлетним братом, которого я, в силу юношеских гормональных изменений, любила как собственного ребенка и называла сыном.

В нашем мире нет сильнее якорей для душ, чем маленькие дети — Аимы, недавно пришедшие на землю. Их присутствие в семье дает защиту от некоторых неурядиц, вроде попадания в водоворот или встреч со скрисами. Я, возможно и раньше сошла бы с пути, если бы не брат. Я была не самым счастливым ребенком, не смотря на старания родителей дать нам нормальное детство. У меня никогда не было друзей, даже детские наивные попытки подружиться с кем-то обычно кончались тем, что подружка находила компанию поинтереснее. В школе надо мной издевались, сначала из-за полноты, потом из-за того, что учеба мне давалась легко, оценки всегда были хорошими, как и отношения с учителями. Одноклассники считали меня зубрилой и зазнайкой, плюсом ко всему я была младше их всех на год, так как пошла в школу с шести лет. К подростковому возрасту я окончательно отбилась от общества. К лишнему весу добавились ужасные пубертатные прыщи и желание эксперементировать с внешностью — желтоватый домашнего обесцвечивания блонд прицепился ко мне на несколько лет и странновато смотрелся на длинных жидких волосах. Развлечения деревенских подростков вроде курения за школой и танцев в клубе с алкоголем меня вообще не привлекали.

К моменту, когда мне исполнилось 15, единственное, что держало меня в состоянии радости и в желании жить, был мой маленький брат, но случилось то, что случилось. Они уехали, я осталась. Первый год я привыкала к новой жизни, налаживала отношения с родственниками, с которым теперь живу, самоутверждалась за счет успеваемости в школе, читала кучу книг взахлеб и даже завела друга. Первого в жизни настоящего друга. Да, противоположного пола, но это было огромным плюсом по двум причинам, во- первых, я была уверенна, что женской дружбы не бывает, подружки сверстницы неизбежно предавали меня, убегая при первой же возможности тусить со старшеклассниками или с парнями. Сашка же изначально относился ко мне как к надоедливой прилипалле, но постепенно мы стали близки. Во-вторых, я была уверена, что романтических отношений между нами быть не может, из-за его неприязни к полноте, а значит дружба будет крепкой, без риска всеразрушающей влюбленности. Мы начали общаться на почве общих увлечений, потом я стала ходить на волейбол, он тоже там занимался и часть дороги домой нам было по пути. Мне раньше никогда не было с кем-то по пути, я считала это время чем-то глубоко личным и даже сакральным, а учитывая что с самого детства, по дороге куда-то или откуда-то я практиковала элементы того, чем с другими не полелишься, этот совместный путь сильно нас сблизил.

А еще Саня оказался практически таким же не-от-мира-сего, как и я. Встретились, в общем, два одиночества. Дружеские отношения только закрепились, когда однажды глубоким холодным вечером я, совершенно ни на что не надеясь, так как все подружки уже послали меня куда подальше, я написала ему с предложением погулять пару часов. Да, на морозе минус тридцать. Да, ночью. Мне было некуда идти. Бабушка думала, что я у тети, тетя попросила так ей сказать, а потом попросила погулять немного, часиков до двух-трех ночи хотя-бы, пока она налаживает личную жизнь и спасается от депрессии в приятной компании.

На удивление Саня не стал задавать лишних вопросов, предложил посидеть на стадионе, где мы общались по душам пока оба не замерзли до такого состояния, что уже язык не слушался. Мне тот вечер врезался в память на всю жизнь, хоть я и не помню, о чем именно мы говорили. Помню только, что с того дня мы часто созванивались в выходные, говорили часами, в школе практически не расходились, помогали друг другу с учебой или просто обсуждали рисунки и прочитанные книги, просмотренные сериалы. Мне казалось, что калейдоскоп изменений в мире даже прекратился… Пока в апреле не посыпались одна за другой всякие проблемы.

Глава 2. Весна

Весна для меня всегда была временем непростым. Проблемы, на которые я закрывала глаза весь прошлый год, которые отодвигала на попозже, наваливались все разом, просто сводя с ума. Отношения с родными испортились после обвинения в воровстве у тети, ложного обвинения, нужно сказать. Мой отец очень редко заезжал в гости сюда, так как работал по вахтам недалеко от этой деревушки, откуда они уехали, оставив старшую дочь. В один из таких его приездов, бабуля решила устроить мне с ним очную ставку, на которой, сделав самое скорбное из своих лиц, заявила: "Твоя дочь — воровка". Несколько часов дальше она рассказывала о том, какая я ужасная девушка, как у тети постоянно пропадают деньги, а я тем временем покупаю сладости тоннами, что я ничего совершенно не делаю по дому, никого не уважаю, постоянно втихаря пью с подружками и всякое прочее. Ничего из того, что она наговорила, не было правдой и отец об этом знал. Он пришел в бешенство и был готов забрать меня к семье на Алтай в тот же день, но его переубедили. Осталось всего несколько месяцев учебы, не нужно ребенку портить жизнь, как она экзамены сдаст. В тот день что-то во мне сломалось. Я вынужденно жила под одной крышей с людьми, которые, как выяснилось, меня презирают. Я впала в подавленное состояние и перестала заниматься спортом. Не было желания готовиться к экзаменам больше, я не знала, куда хочу поступать. Звонки домой, маме, тоже стали редкими.

В очередной из дней,