Не боярское дело 4. Часть пятая - Сергей Александрович Богдашов Страница 3

А во-вторых, Рюмин с Обдориным вовсе не дети. Прекрасно понимают, на чьей стороне я играю.

У каждого из нашей троицы есть свои возможности для получения информации. И хотите верьте, хотите нет, но я чувствую, что Рюмин с Обдориным меня считают своим. Пусть не таким близким, как они оба два, но уже типа того.

— Ладно. Чиновников отдаю вам с Обдориным на растерзание, — выпал государь после долгих размышлений, — Но самых ярых и тех, от которых пользы нет. За казнокрадство можете спрашивать, а что со взятками, так их не всегда во вред делу дают. Мне тут на днях докладывали, сколько некая Сталелитейная компания в год взяток раздаёт, — уел меня правитель, на что я лишь поморщился, — Давай о другом поговорим. Ракеты французские меня беспокоят. Ты же понимаешь, что это только начало.

— При нашем преимуществе в авиации они пока не опасны, даже если французы со временем их туркам и персам продадут. Слишком дорогая и сложная вундервафля выходит, пока она несёт боевую часть, состоящую из обычной взрывчатки. Я бы по такому пути не пошёл.

— Вижу, хочешь что-то предложить?

— Скорей всего, обсудить. С учёными, Мещерским и вполне возможно, при участии Антона.

— Уже интересно. Пока не могу уловить, что может быть общего между ракетами, учёными и политиками? Может всё-таки военных специалистов надо привлечь?

— Космос. В одно лицо мне эту программу не потянуть, да и ни к чему. Зато в три государства может и вытянем. Для начала — связь и навигация, а там посмотрим.

— А Германия нам зачем? — прищурился Рюмин.

— Технологии, — вздохнул я в ответ, — Своя оптика нужного качества у меня лишь через полтора-два года появится, а у них Цейс её прямо сейчас может дать. Есть и другие позиции, хотя бы в химии, где немцы на порядок любого из нас превосходят.

— Я тебя услышал. Список приглашённых сам составишь?

— Нет, конечно. С Мещерским договорюсь, если на то будет разрешение, — вполне незаметно польстил я Рюмину.

Так-то мы примерно в одной весовой категории формально находимся, но Мещерский его советник по науке. Мне обращаться к нему напрямую не комильфо, попросту не положено, да и неприлично.

— Скажу, чтобы он завтра с тобой связался, — кивнул Император, и встал из-за стола, давая понять, что у него пришло время следующих встреч.

* * *

— Господа! В заключение своего выступления готов сказать, что мы через полгода будем готовы предоставить первую разгонную ступень космической ракеты, выполненную чисто на техномагических двигателях, и представить для общего проекта часть электроники, включающую в себя средства связи и коммутации, — закончил я своё выступление перед тремя десятками мужчин, мысленно вытирая пот со лба.

— Я не силён в науке и технике, — выждав несколько секунд, заговорил кайзер, — Но у меня прямой и простой вопрос — чем может помочь Германия и какая предполагается ей польза от этого проекта?

Хм, а Антон онемечился. Практичность — это любимое немецкое слово. И свой интерес он, как правитель Германии, начинает именно с точки зрения пользы для своей страны.

— Для начала — нужна вторая твёрдотопливная ступень ракеты. Изготовить её вам вполне по силам. В плюсах у вас будет — радиосвязь даже на первых пусках, пусть и временная, так как спутники придётся ждать и ловить, а также система навигации для флота. В перспективе — передача снимков из космоса.

— Как мне кажется — это дорогое удовольствие?

— Да уж всяко не дешёвое, раз мы проект космоса пилим на три страны. Зато пользоваться им смогут те же корабли, идущие в Индонезию и из неё, причём, не только транспортные. Будет им и связь, и навигация, а со временем, и снимки из космоса, фиксирующие передвижение чужих кораблей.

Скажу честно, по больному месту кайзера ударил. Морские пути для немецких торговых кораблей пока закрыты. У них там свои местечковые разборки происходят с Францией, в которых даже Испания пытается поучаствовать, в надежде добыть для себя хоть на какой-то гешефт.

И да, я — сволочь!

Сейчас мне просто нужно согласие Антона на участие в космической программе трёх государств, и лишь потом я ему подскажу несложное решение проводки немецких торговых караванов.

А там всё просто. На пять сухогрузов нужен один немецкий крейсер и два японских эсминца с хитрыми торпедами.

И я очень сильно не завидую эскадре, которая решится на них напасть. Эсминцы, выпустив свои торпеды, уйдут на перезарядку, используя свою скорость и манёвренность, а немецкий крейсер их прикроет. Его просто так не потопить. Зато потом эта троица добьёт всех тех, кто мешает свободному немецкому судоходству.

Впрочем, зная немцев, я уверен — они ещё и на сухогрузы по паре шестидюймовок поставят.

— Германия согласна, — кивнул Антон, гордо выпятив вперёд подбородок.

Глава 42

Итак, что я имею по итогам моей войны с Францией, кроме денег.

Информацию.

Очень ценную для меня, как для правителя отдельного государства. С одной стороны, она проста и незатейлива — я знаю о том, что как минимум три державы освоили производство ядерного оружия, пусть и в его начальных версиях. На всякий случай, мысленно сюда стоит добавить ещё две — Китай и Персию, с её иранскими технологиями.

Мы, я имею ввиду своё сюзеренство, от всех отстаём, и очень значительно. Скажу больше, даже если бы у меня были лишние деньги, то производство ядерной бомбы я смог бы сейчас поручить только Японии, а вот делать мне этого не хочется сразу по целому ряду причин.

Наверное, первой и основной является то, что, несмотря на многие годы, я до сих пор не понимаю японцев до конца. Скорей всего — это и невозможно. Чтобы понять японцев, надо самому быть одним из них.

И пусть я заработал в этой стране определённый авторитет и, надеюсь, меня не ради лести прозвали Рюдзином, но в глазах большей части японского населения я по-прежнему гайкокудзин, или гайдзин, в сокращённом варианте этого слова, а роль моя — всего лишь муж японской Императрицы Аюко. Меня боятся и оттого уважают, но ни о каком преклонении нет и речи.

Манипулировать общественным мнением легко — были бы на это возможности, желание и средства. Объективно глянув, признаюсь, все три момента я в Японии контролирую слабо.

Нет у меня ни мощной цензуры, ни доверенной службы, такой, какую в России возглавляет князь Обдорин, ни слежения за движением финансовых потоков разных японских Кланов.

Соответственно, возникает вопрос