Наследник своенравной магии - Чарли Хольмберг Страница 3

Наверное, во всем виноват тот факт, что он вчера был без рубашки.

Что-то коснулось его ноги. Ах да, Оуэйн. Мерритт все еще иногда забывал, что у бывшего призрака этого дома теперь снова было собственное тело. Оуэйн ужасно любил подслушивать. Оно и понятно – когда его дух владел домом, он мог смотреть и слушать все, что хотел. Теперь же ему приходилось прикладывать реальные усилия, чтобы добраться до того места, где проходил разговор. И все же он был в этом весьма хорош. Может, не стоило Мерритту подстригать когти Оуэйна. Может, стоило обзавестись ошейником с колокольчиком.

– Касательно экономки, – подчеркнул Мерритт. – Ты технически не…

– Да, я знаю. – Хюльда переплела пальцы рук. Она сидела во главе стола, совсем рядом с Мерриттом, спиной к окну. Убранные с лица волосы были стянуты в менее суровую прическу, чем прежде, и все же каждая шпилька и каждый локон были расположены идеально. Словно ее изваял из мрамора сам Микеланджело. Она надела свое самое строгое платье, оливковое, с таким высоким воротником, что он мог бы задушить ее, и рукавами, доходящими до ладоней, и Мерритт догадывался, что это тоже неспроста. Устанавливать границы оказалось бы гораздо труднее, если бы были видны ее восхитительные ключицы. – Возможно, у меня уже и нет права так называться.

Ее очки в серебряной оправе соскользнули с носа. Потянувшись вперед, Мерритт осторожно вернул их на место. Ее ореховые глаза встретились с его, и прелестный розовый румянец выступил на ее щеках.

Затем она выпрямилась, отодвинувшись от него подальше.

Мерритт вздохнул.

– Из БИХОКа нет вестей?

Хюльда покачала головой:

– Никаких – с того письма об отставке.

Она имела в виду письмо Миры Хэй, главы Бостонского института хранителей очарованных комнат. Миры, которая помогла разобраться с тем жутким делом Сайласа Хогвуда… и которая его, собственно, начала. Она прислала письмо с прошением об отставке всего через несколько дней после происшествия в Маршфилде, а затем исчезла, даже не попрощавшись. Хюльда узнала об этом от третьего лица, Сэди Стиверус, секретарши БИХОКа, а Мерритт услышал от Хюльды. Никто не знал, куда уехала Мира, и это очевидно беспокоило Хюльду. Возможно, все было бы не так плохо, будь это просто ранний выход на пенсию, однако, выбравшись из того темного, скособоченного дома, в стороне от беспорядка и дозорных, Мира резким, но приглушенным голосом четко сказала ей одно.

«Ничего никому не говори об этом, пока я все не улажу. Это не займет много времени, но ради безопасности нас всех дождись моего согласия».

Пресловутое «согласие» так и не прозвучало, и Мерритт начал волноваться, что уже и не прозвучит. Хотя его это явно тревожило не так, как Хюльду. Только вчера эта женщина коротко обрезала свои ногти, чтобы не позволять себе постоянно их грызть.

Хюльда лишь раз возвратилась в БИХОК после похищения Мерритта, именно за тем, чтобы отыскать какие-то подсказки о местонахождении Миры, но домой приехала с пустыми руками. Эти две женщины были близки до испытания Хогвудом, и оттого подобное исчезновение казалось еще более странным.

– В таком случае, полагаю, ты снова переедешь в «Брайт Бэй»? – спросил он. Отель «Брайт Бэй» был лицом и штаб-квартирой БИХОКа, помещения института располагались в его задней части.

Она нахмурилась.

– Думаю, это к лучшему. Пока что. Но это…

«Я не хочу, чтобы Хюльда уезжала».

Мерритт посмотрел вниз, между ног, где на краешке его стула примостилась морда дворняжки средней величины.

– Мерритт?

Он поднял взгляд, прослушав, что она сказала.

– Прости, – он потер затылок. – Я все еще не могу слушать два голоса разом.

Она моргнула, затем отодвинула свой стул и, заглянув под стол, неодобрительно цокнула языком.

– Он хочет, чтобы ты осталась, – пожал плечами Мерритт, хотя, если честно, это он хотел, чтобы Хюльда осталась. Он так привык, что она рядом, когда он просыпается, когда ест, когда работает… – Но Бостон не так и далеко, – особенно если есть зачарованная лодка и кинетический трамвай, которые сократят дорогу. Поездка часа на два, плюс-минус.

Ее плечи расслабились.

– Да, недалеко. И я, конечно же, буду вас навещать. Я собираюсь заехать к Мире домой – посмотрю, нет ли там чего важного. – Она оглядела их скромных размеров столовую, в которой когда-то царили тени и яростно хлопающие двери. Теперь она была простой и старомодной, а еще… домашней: бледно-желтые стены, свежая отделка из мореной вишни… Хотя насколько домашним будет казаться это место без Хюльды?..

Возможно, Мерритт был настроен излишне мелодраматично.

– Я мог бы построить тебе домик на острове, – предложил он полусерьезно.

Она подняла бровь.

– Зимой? Собственноручно? Здесь не хватит деревьев на второй коттедж.

Его губы растянулись в улыбке.

– Я возведу его исключительно из охранных чар, – еще одно недавнее откровение: Мерритт мог создавать невидимые стены. Но не то чтобы он хоть как-то умел обращаться с этим неожиданным магическим талантом.

– Едва ли там можно будет уединиться.

Он заставил свое лицо расслабиться, разыгрывая непонимание:

– А зачем тебе уединение?

Она шлепнула его по руке, и он хохотнул.

– Вы развратник, мистер Фернсби.

Он поймал ее руку, прежде чем она успела ее убрать.

– Думаю, этот комментарий был не настолько ужасен, чтобы заслужить выговор с использованием фамилии.

Он видел, как она борется с улыбкой.

– Ты развратник, Мерритт.

Он поцеловал ее руку.

– Давай я провожу тебя. Я понесу твои сумки. Мне все равно нужно встретиться с МакФарландом. – МакФарланд был его редактором, который тоже находился в Бостоне. Мерритту нужно было сдать концовку своей книги.

– У меня лишь одна сумка, – возразила Хюльда, но все равно смягчилась. Она опустила глаза на их все еще соединенные руки, и ее черты омрачились. – А что с Кэттлкорном? – спросила она.

Желудок Мерритта сжался. Может, и лучше, если Хюльда съедет из этого дома – так она не сможет напоминать ему о его нежеланных обязанностях.

– А что с ним?

– Мерритт, – она нахмурилась. – Ты никогда не обретешь контроль над своими силами, если не попросишь помощи. Я не знаю ни одного общающегося, который мог бы тебе помочь. А еще есть вопрос твоей семьи.

Сжав губы, Мерритт выпустил ее руку и откинулся на спинку стула, балансируя на его задних ножках. Хюльда терпеть не могла, когда он такое делал, но промолчала.

– Ну, я написал письмо.

– Матери?

Во рту стало кисло.

– Сатклиффу.

Он раз за разом пытался написать