Лондон в огне - Юрий Павлович Валин Страница 3

— Да ну? — удивился склонный к сдержанной иронии юный собеседник. — А Пришлый точно умный?

— Андрэ-то? А чего ему шм… в смысле дурным быть? С дурным бы мы не пошли. С дурными мы уже ходили — чертт знает какая скукота, — пояснила разговорчивая оборотень.

— Да и порознь мы пойдем. И вообще не выпытывай — тут все секретно.

— Ну? — удивился мальчишка. — Я, вроде не выпытываю. Ты сама все выбалтываешь.

— Не выбалтываю, а намекаю. Для твоего успокоения. Чтобы ждал спокойно, волосы на себе не рвал, джином горе не заливал.

— Я непьющий, — напомнил Гру. — И не трясись за мешки. Никто не узнает, никуда они не денутся.

Лоуд засопела. Оба мешка с памятками (которые кое-кто называл странным словом «сувениры») затопили в хорошем, надежном месте. Но разве бывают надежные места, о которых знают двое? В прежние времена стоило отправить на дно и дополнительного сторожа — ткнешь человечка ножом в спину и чистоту евойных людских помыслов вполне гарантируешь. Мертвые не воруют. Но нынче времена иные. Может и к лучшему: сувениры можно и по новому кругу собрать, а надежных мальчишек по берегам не так много отыщется. Может, он вообще один такой, грушеедистый. С другой стороны, два мешка, это вам не шм… Тьфу! Невозможно слово сказать, дожили, чтоб тому Логосу…

— Ругнись. Все равно никого нету, — буркнул догадливый Гру.

— Нет, он меня еще учить будет⁈ — заворчала Лоуд. — Ни стыда, не совести у сопляка. Я сказала, что нормально ругаться не буду, значит не буду. Полезно сдерживаться, чертт бы его…

— Ну. А на что спорили?

— На американку.

— На бабу? — не скрыл удивления Гру. — На ейную?

— Ты чем думаешь, одноног дубовый? Будет она на свою спорить, как же. Да и мне то сокровище к чему? «Американка» это так интересно называется. В деталях я еще не разобралась.

— Ну. Подначила тебя по пустому Светлоледя.

— Испытание очень полезное для дела, да еще и выиграть можно. Логос, чтоб он немножко сдох, советовал рискнуть. Мы теперь не просто гулящие бандиты, а законные шпионы. Положение обязывает, — исчерпывающе разъяснила оборотень. — Ты, как мой сынок и вообще небестолковый сопляк, брал бы пример с мамки. На воспитанного мальчика любая кухонница как оголодавшая черноперка с восторгом напрыгнет. Мы, воспитанные, такая редкость.

— Лишнее-то к чему болтать? — насупился внезапный сын. — Уплыла она, да и ничего такого у нас…

— Вернется, — предрекла Лоуд. — Вернется «Коза» с твоей красавицей, тут ты язык и распустишь.

— Да будут на месте твои мешки. Кому они нужны? — возмутился мальчик.

— Все так говорят. А то не знаю я самцов, чтоб вас чертт… — Лоуд с сомнением посмотрела на воспитанника. — Ты, главное, прямо на корабле ее валять не вздумай. Блудливое дело тонкого подхода требует. А то свернут тебе тощую шею…

Загара на щеках мальчика порядком прибавилось — ишь, краснеет как ющ… Тьфу! Прямо половину слов глотать приходится.

— Я предупредить должна. Ты нынче не просто бездельник-одноног, а мордос с ответственностью и правом подписи. В банк вхож. Думать головой должен, а не… э-э, седалищем.

Гру тяжко вздохнул.

С оформлением семейственных уз и открытием счета в банке все вышло как-то внезапно. Особые ценности (часы — чистое золото, полированная цепка, две стрелки, ход точнейший, на всём Океане похожих нет. А плеер⁈ Это вообще нет слов!) топить или закапывать в тайник просто немыслимо. Знающие люди посоветовали арендовать в банке ячейку для хранения ценностей. Посоветовались с напарником — банку доверять было неразумно, но часы и музыку жалко немыслимо. Пришлось рискнуть. Заодно положили под процент деньги, оформили допуск к счету и на бездельника Гру. Для простоты пришлось его сыном записать. За сопляка Лоуд не особо волновалась — если есть живой человек с доверием, так это Грушеед и есть. Но банк… «Первый Глорский Морской», что б ему чертт… Нет, имеется в этой новой банковской гильдий крючок коварно упрятанный. Впрочем, мордосы управляющего, приказчиков и охранников Лоуд запоминала с удвоенным тщанием

— ответят если что. Но ведь уйдут часы, ищи потом…

Да, оставалось по этому поводу большое беспокойство. Часы стали не просто памяткой, которой роскошно можно хвастать, а вещицей нужной. Щелкнешь крышкой: сколько до обеда, ну, или вообще для проверки… Тикают, скачет стрелка — очень важное чувство. Идет время, и ты идешь, плывешь, спешишь — в самой ты середке жизни. Вот так, чертт бы его…

Открылась бухточка, у рыбачьих лодок стояли Укс с боевым коротышкой, беседовали о чем-то мужском.

— Собирается банда потихоньку, — прищурилась оборотень. — И то верно, засиделись. Интересное дело выдастся. Небывалое. Ты, Гру, тут ногу долечивай, присматривайся без под… то есть не куд… Тьфу, в общем, сиди смирно, а то мы тебя сами оскопим, когда вернемся. И не расскажем ничего, что там было. Ухватил, сынок?

— Ну, — заверил мальчик.

* * *

К обеду прибыли дипломаты, разросшаяся шпионская группа покушала и перешла к последнему, как выразился знающий Мин, «оперативно-командно-штабному» совещанию. На взгляд Лоуд, совещаться было нечего, поскольку обговаривали все до мозолей на языке, а ведь жизнь и Логос-ковыряло все дела все равно по своему переиначат. Мужчины водили карандашами по здоровенной многоцветной карте, уточняли подходы-отходы. Консул-Андре напоминал об особенностях тамошнего транспорта и ночной охраны, Светлоледя кивала и что-то записывала, подозрительно поглядывая на оборотня — Лоуд пыталась сохранить бодрый вид, хотя после супа и ягодного взвара в сон тянуло просто невыносимо.

— Эта Гринфилд-стрит не бог весть что, но расположена удобно. Дом относительно просторный, на задах узкий длинный пустырь — на плане он не обозначен, но проверено — имеется. То есть, надежные пути отхода вы получите, — Андре постукивал карандашом по плану. — Что-то более подходящее подобрать за отведенное время нам не удалось.

— Трудно с наймом не светиться, — заметила Мариэтта. — Мелькнули еще две квартиры, но там не удалось выйти на агента арендодателей.

— Не суть важно, — успокоила Светлоледя. — Осмотримся, при необходимости переселимся. Главное, благополучно пройти период адаптации.

— Чего там проходить? Это ж период, когда сидеть а не ходить нужно, — припомнила заумный термин Лоуд. — Что мы никогда