Неоновые боги - Кэти Роберт Страница 31

Но зрелище, предстающее перед нами за последней дверью, с лихвой компенсирует весь мой дискомфорт. Я накрываю рот ладонью и смотрю во все глаза.

– Ох, Аид. Как красиво!

Оранжерея, как мне кажется, занимает всю крышу здания. В ней ряд за рядом растут цветы всех сортов и расцветок. С потолка свисают горшки с вьющимися растениями, розовые и белые цветы каскадом тянутся вниз. Розы, лилии и прочие, названий которых я не знаю, аккуратно выстроились под искусно скрытыми линиями подачи воды. Воздух здесь теплый, умеренно влажный и сразу согревает меня внутри.

Аид уступает мне дорогу и наблюдает, как я иду по проходу. Останавливаюсь перед гроздью огромных, шарообразных цветов. Боги, какие же они красивые. Ловлю себя на том, что непроизвольно говорю вслух.

– Когда я была маленькой девочкой, а мама еще не стала Деметрой, мы жили за городом в окрестностях Олимпа. Там было цветочное поле, на котором мы с сестрами играли. – Я подхожу к вороху белых роз и наклоняюсь вдохнуть и насладиться их ароматом.

– Мы притворялись феями, пока не стали слишком взрослыми для таких игр. Это место напоминает мне о тех временах. – Несмотря на то, что цветы здесь высажены вручную, а не растут сами по себе, в оранжерее царит волшебная атмосфера. Быть может, это кусочек весны среди города, окутанного зимой. Стекла слегка запотели, скрывая вид за окнами и создавая впечатление, будто мы стоим среди другого мира.

Похоже, Аид полон решимости водить меня из одного портала в другой. Сначала комната за черной дверью. Теперь этот маленький кусочек цветочного рая. Какие еще сокровища хранятся в нижнем городе? Я хочу увидеть их.

Чувствую, что Аид стоит позади, хотя он тщательно сохраняет дистанцию между нами.

– Оказавшись здесь, легко забыть, что ты в Олимпе.

А это очень ценно, когда несешь на себе бремя, которое несет Аид. Даже если он не активный член Тринадцати, становится ясно, что на нем лежит большая ответственность. Учитывая, что на его плечах забота обо всем нижнем городе, неудивительно, что время от времени ему хочется сбежать.

Я оборачиваюсь и смотрю на него. Он так неуместно выглядит здесь в своем черном костюме и с хмурым видом, как адская гончая, забредшая на вечеринку в саду.

– Почему здесь?

– Мне нравятся цветы. – Его губы слегка изгибаются в улыбке. – И вид отсюда потрясающий.

Замерев на секунду, я думаю, что он говорит обо мне. Смотрит на меня так, словно пространство вокруг нас перестает существовать. Я невольно задерживаю дыхание и жду, что он сделает дальше, но Аид лишь берет меня за руку и ведет по проходу через стеклянные двери, которые я не заметила раньше. За ними прячется второе помещение размером поменьше, которое напоминает гостиную. По стенам всюду тоже висят цветы, но в центре комнаты стоит несколько кресел и диван на толстом ковре. Рядом – невысокий журнальный столик со стопкой книг, а вся обстановка так и манит устроиться здесь и забыться на несколько часов.

Аид обходит мебель и встает возле стеклянной стены, которая доходит до крыши.

– Смотри.

– О, – выдыхаю я.

Он прав. Вид потрясающий. Окна оранжереи выходят на извилистое русло реки Стикс, разделяющей верхний и нижний город. Этот участок реки имеет глубокий изгиб в виде перевернутой буквы «С», создавая небольшой полуостров на стороне верхнего города, отчего вода оказывается совсем рядом с нами. Отсюда граница между частями города едва заметна. Мы далеко от центра, и здания на стороне верхнего города старше и разнообразнее тех, что я привыкла видеть. Интересно, есть ли у них колонны, вроде тех, что я увидела в нижнем городе? Пересек ли создавший их художник реку, чтобы оставить свой отпечаток?

– Магазин принадлежит старому другу семьи. Когда-то я еще ребенком влез в неприятности, и в качестве наказания меня на несколько недель отправили ухаживать за оранжереей.

Сумев оторвать взгляд от вида, я гляжу на него.

– В какие неприятности?

Он морщится.

– Это неважно.

О, теперь я обязана узнать. Я придвигаюсь ближе к нему и расплываюсь в улыбке.

– Брось, Аид. Расскажи мне. В какие неприятности ты мог вляпаться?

Он колеблется, и разочарование грозит испортить мне настроение, но все-таки он неохотно произносит:

– Я взял машину владельца, чтобы прокатиться с ветерком. Мне было четырнадцать. В то время это казалось хорошей идеей.

– Возмутительный поступок.

Он смотрит на реку.

– Я хотел, не оглядываясь, убраться к чертям из Олимпа. Порой слишком много всего наваливается, понимаешь?

– Понимаю, – шепотом отвечаю я. Во мне нарастает желание прикоснуться к нему, но не уверена, что он примет от меня утешение. – Тебя поймали?

– Нет. – Он хмуро смотрит на стекло. – Я добрался до границ города и не смог этого сделать. Даже не попытался перейти границу. Просто пару часов просидел в машине, проклиная себя, родителей, Андреаса. – Увидев мой вопросительный взгляд, он поясняет: – Он был правой рукой моего отца. Когда родители умерли, он заботился обо мне. – Аид проводит рукой по волосам. – Я поехал обратно, вернул машину и рассказал Андреасу о том, что пытался сделать. До сих пор не знаю наверняка, была ли работа в оранжерее наказанием или способом дать мне небольшую передышку.

У меня душа болит за того четырнадцатилетнего мальчика, которым был когда-то этот мужчина, наверняка переживший много боли.

– Похоже, работа в ней помогла.

– Ага. – Он пожимает плечами, будто это вовсе ничего не значит, хотя и так предельно ясно, что это значит очень многое. – Я по-прежнему иногда прихожу и помогаю, хотя с тех пор, как Мэттью сменил отца, он дергается, как кошка на раскаленной крыше, каждый раз, когда я заглядываю.

Я посмеиваюсь.

– У него тяжелый случай культа личности.

– Дело не в этом. Он боится меня.

Я моргаю.

– Аид, будь у него хвост, он бы махал им, едва ты появляешься на пороге. Страх выглядит совсем иначе. Поверь мне, уж я-то знаю. – Похоже, я его не убедила. Но зато становится совершенно очевидным, что Аид держится особняком от всех остальных. Неудивительно, что он не осознает, как на самом деле на него смотрят окружающие, раз ищет только страх в их глазах.

Я тянусь и прикасаюсь к его руке.

– Спасибо, что показал мне это место.

– Если когда-нибудь захочешь снова здесь побывать, а я буду занят, отправлю кого-нибудь с тобой. – Он переминается с ноги на ногу, будто ему неловко. – Я знаю, что в доме порой начинаешь задыхаться, и, хотя здесь вполне безопасно, я не верю, что Зевс ничего не предпримет, если его люди узнают, что ты ходишь одна.

– А мне не терпится осмотреть дом. – Я оглядываюсь вокруг. – Но, несомненно, воспользуюсь твоим приглашением. Это место действительно успокаивает. – Я неожиданно зеваю и зажимаю рот ладонью. – Прошу прощения.

– Давай вернемся.

– Хорошо. – Не знаю, то ли виной всему стресс, то ли бессонная ночь, или же Аид прав, и я слишком игнорирую сигналы своего тела. Конечно, дело не в этом. Я делаю шаг, потом еще один, двигаясь вперед из чистого упрямства. Но на третьем шаге комната начинает тошнотворно шататься, а мои колени подкашиваются. Я падаю и понимаю, что не успею выставить руки, чтобы не ушибиться.

– Маленькая упрямая девчонка. – Аид чертыхается и подхватывает меня на руки, пока я не успела упасть на пол. – Почему не сказала, что у тебя кружится голова?

Лишь мгновение спустя я осознаю, что снова оказалась у Аида на руках, а резкого столкновения с полом так и не произошло.

– Со мной все хорошо.

– Нет, не хорошо, черт возьми. Ты чуть не нырнула головой вперед. – Он идет через оранжерею и спускается по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки с грозным выражением лица. – Возможно, ты и все в твоей