Королева Депрессия - Ниян Ниянов Страница 35

Они сражались с Богом. Нашим Богом!

Я отвлекся на звучащие рядом хрипы. Звуки исходили от женщины — она была еще жива. Лежа на животе, она принялась копать рукой лунку, пытаясь засунуть в нее нож, пронзивший Бога. Дело закончить она не успела — жизнь покинула ее раньше, чем нож скрылся под слоем песка.

Вдруг раздался нечеловеческий крик. Подняв взгляд, я увидел, что тело Бога было проткнуто насквозь длинным копьем. Но битва продолжалась. Остальные выжившие продолжали наступление. Издав вопль, Бог вытащил копье из себя и взмахом руки, отшвырнул воинов. Но силы покинули его — упав на колени, он стал медленно ползти к ступеням зиккурат, надеясь подняться вверх и скрыться внутри храма.

Я вытащил нож из песка и хромая, зашагал к нему.

— Нингирсу! — закричал я.

Бог поднял голову и посмотрел на меня. Я замахнулся и бросил нож — он пролетел несколько метров, ударился об ступени и скатился вниз, к его рукам.

И как раз вовремя: один из мужчин поднялся и побежал к Нингирсу. Но тот, заполучив оружие, воткнул ему нож глубоко в грудь. Мужчина упал.

Остальные тоже встали и с криками бросились вперед. Я отчаянно зашагал к нему, понимая, что не успею, не смогу помочь ему. Да и давайте честно, что я мог сделать? Но вдруг произошло что-то одновременно удивительное и ужасающее: невидимый вихрь пронесся вокруг них, снося всех нападающих. Их подкидывало вверх, неестественно выворачивало и раскидывало во все стороны. Они кричали — отчаянно и с ужасом. И вскоре все тела их бездыханно попадали вниз, на землю.

Я стоял как вкопанный, боясь пошевельнуться.

— Нет! — вдруг раздался властный голос Бога и дальше, он заговорил на неизвестно мне языке.

Я вышел от оцепенения и посмотрел на него. С кем он вёл разговор? К кому обращался? На секунду наши глаза встретились, он протянул мне свою руку и тут же отдернул ее. Затем он приподнялся и пошел прочь — медленно карабкаясь по ступеням наверх. А я продолжал стоять и завороженно смотреть ему вслед.

Только, когда Бог взобрался достаточно высоко, что уже терялся на общем фоне храма, я вышел из своего укрытия и приблизился к убитым. Их тела были подобны тем, что я встречал в городе — без единой царапины и следов крови: убитые невидимой силой Богов. Поодаль лежало тело, проткнутое острием.

Оно торчало из груди, но вместо крови из раны сочилась желтовато- маслянистая жидкость.

«Как у Бога?», — удивился я и вытащил нож. Теперь я мог рассмотреть его получше. Это был необработанный заточенный металл, одна часть которого была перемотана толстым слоем белой ткани. На самом деле, это даже нельзя было назвать ножом. Так, острие.

— Он мертв? — раздался голос за моей спиной.

От неожиданности я вздрогнул, почти уронив острие и в попытках поймать его, укололся. Но вместо привычной красной крови и из моего пальца выделилась капля желтовато-маслянистой жидкости.

Я обернулся — за моей спиной стояла маленькая девочка.

— А ты еще кто? Откуда взялась? — спросил я.

— Я Эви, я пришла оттуда, — она указала на вершину храма. — А тебя как зовут?

— Эния, — ответил я, — ты маленькая жрица? — пытался я понять.

Она замотала головой.

— Пошли играть? — спросила она так обыденно, словно для нее не существовало всей это горы трупов вокруг нас.

Не дожидаясь ответа, она уверенно схватила меня за руку и повела в противоположную сторону.

Мне стало не по себе. Я не знал, что делать дальше, я не знал, кто она, возможно ли ей верить.

А девочка продолжала вести меня в город, попутно рассказывая какие игры она для нас придумала.

И пока мы шли, меня не покидало чувство, что кто — то, там наверху, скрытый в лучах закатного солнца, продолжает смотреть на нас свысока. Возможно, это был Бог.

Вскоре жители стали возвращаться. Девочка, спустившаяся с зиккурат, была объявлена божественным дитя, дарованным свыше, а жрецы обещали, что теперь наш город ждет процветание и множественные победы. Эви так сильно успела привязаться ко мне, что так и осталась жить в нашей семье. А отцу за это приносили дары. И в целом, жизнь моя наладилась. Ведь я стал кем-то вроде доверенного лица при Божественном дитя. Эх, золотое началось время…

Вот только тогда я не знал одного — случайно уколов себе руку тем острием, я поставил печать и навсегда вписал себя в историю древнего ордена сражателей…

Досудебный Зал Совета Верхнего уровня Высших руководящих Сил, 1711 год по земному летоисчислению.

Махмед открыла глаза — вокруг было темно. Она попыталась пошевелиться — но ее руки были крепко связаны за спиной. «Что за чертовщина?» — подумала она. Только что она сидела в своем шатре, среди грязных потных воинов, окруженная гамом несмолкаемых солдатских разговоров, а теперь оказалась здесь. Вдруг раздался щелчок и лицо Махмед озарила яркая вспышка света, освещая ее доспехи. Она была бравым воином. Конечно, никто бы в здравом уме не послал женщину на поле боя. Но Махмед имела большой опыт мужских перерождений и без труда выдавала себя за мужчину.

Неожиданно раздался голос:

«Душа под номером 00075409 категории «D» объекта 3. Вам представлены следующие обвинения:

1. Обвинение по статье 18 раздела 1: сотрудничество с группой лиц, помышляющих душеубийство.

2. Обвинение по статье 28 раздела 1: соучастие в душеубийстве и раздела 2: посягательство на душеубийство души категории А.

И наконец, 3. Обвинение по статье 331 раздела 3: Намеренное искажение очередности душепоявления, повлекшее за собой нарушения в работе великого порядка душепоявления.

Скоро Вы будете представлены перед судом Совета, где будет решаться дальнейшая судьба вашей души».

Голос замолк. Яркий свет, направленный прямо ей в лицо, выключился. Махмед вновь погрузилась во тьму.

Так она просидела какое-то время, пытаясь понять и объяснить происходящее.

Вдруг яркий свет озарил все помещение. На мгновение Махмед ослепла. Казалось, само солнце вошло к ней. Через пару минут глаза стали привыкать к свету, и женщина смогла осмотреться: она находилась в небольшой комнате. Прямо напротив Махмед стояли самый простой стол и стул. Посмотрев налево, она вскрикнула — прямо перед ней сидел грозный мужчина с большим шрамом на лице. Не сразу Махмед поняла, что испугалась собственного отражения в большом зеркале.

Новый звук отвлек ее внимание от созерцания себя — справа оказалась дверь, которую кто-то открывал.

— И снова здравствуй, — раздался голос.

Махмед удивленно смотрела на вошедшую.

— Мара…, — с трудом произнесла она, чувствуя, как сильно пересохло ее горло.

— Давно не виделись, Эния, —