Елена Янук - Ух, началось! Страница 37

– Я Нику еще устрою, – хмуро пообещал Тео, положив сжатые кулаки на руль.

– Птичку нашу просьба не обижать! – голосом кота Матроскина сказала я. – Я думаю, что он просто не успел с тобой поговорить. Надеюсь, ты не обижаешься, что я не зову тебя к себе?

– Нет, я сам приду… завтра.

– Замечательно. Завтра… в три. Подходит?

Я согласилась только ради обещания родителям доставить «принца» на смотрины… Но, боже мой, как он серьезно настроен! Это ведь такой показатель серьезного отношения ко мне, но вместо радости я чувствовала себя виноватой, словно собралась его обмануть.

– А почему в три? – недовольно спросил он.

– Я завтра в полдень встречаюсь с девчонками, у Люды проблемы… Сам понимаешь – тебе со мной нельзя. Да и маме надо приготовиться к приему гостя, она это очень любит.

– О, уже чую, вкусненьким пахнет, – смягчился Тео. – А к подругам я тебя завтра отвезу!

Это мне так знакомо: то папа, то он… Контролеры… Вздохнула, какая я неблагодарная! Но все равно я не в восторге.

– Хорошо.

Расставшись с ним, я тоже чувствовала потерю. Так хотелось махнуть на все рукой и забрать его к себе в виде собаки… Но все его и свои поползновения пришлось отринуть. Я не могу его обнадеживать, пока сама ничего не понимаю. В голове настоящая каша из «хочу и нельзя».

На следующий день я вышла из дома в одиннадцать… Звонить Тео не стала.

За бессонную ночь твердо решила сказать ему, что у нас ничего не получится. Совсем. Никак. Я просто не могу себе представить, что в случае нашего брака он потеряет свой клан, в который вложено полвека и половина души. Нет, это невозможно. Он меня сам возненавидит через год-два. И это в случае, если клан отступится и признает наш брак, а если нет? Как в затертой до дыр поговорке о том, что моя жизнь последнее время бьет ключом – и все по голове…

Я после всех «ключей» уже верю, что могут и убить за брак с человеком, а что? Нет никаких оснований не верить – одно вооруженное нападение в кафе чего стоит?! Война оборотней, и никто не считается, что у людей сейчас мирное время и это вообще незаконно!

Опять меня куда-то увело. Это все хроническое недосыпание! Уже не помню, когда спала всю ночь. Вот и вчера до полвторого растолковывала родителям, что он просто хороший знакомый. Один-единственный поцелуй не делает его моим… моим… моим, не знаю кем! Потом полночи крутилась, не могла уснуть, решая задачку без ответа: «Как сделать, чтобы у оборотня и человека родился просто человек». Может, я и тороплю события, но мне кажется, что нет.

Проснувшись, я два часа красилась и пыталась что-то сотворить с головой. Потом еще три часа красилась… Наконец мама, пятый раз заглянувшая ко мне в комнату, тоном строгой учительницы спросила, сколько часов я затратила на одну ресничку, и мне пришлось собраться и уйти к подругам, пока я не свела с ума еще и родителей.

Выбравшись из дома, подошла к калитке и замерла. Джип Тео «под парами» стоял у входа. Вот пройдоха, будто знал, что я хочу улизнуть. Поджав губы, влезла в машину. Тео, взъерошенный, непохожий на себя, вредного, вместо «здравствуй» сказал:

– Даш, я забыл вчера уточнить, во сколько…

– Ничего, как видишь, ты вовремя, – буркнула я, плюхнувшись на сиденье.

– Как дела? Что случилось? – спросил он, выводя машину из проулка.

– Не обращай внимания, все в порядке. Не выспалась…

– Да, я знаю… Это чревато для окружающих, – усмехнулся шутник.

– Вот и хорошо, что знаешь! – обиделась я. И чего из-за него столько переживала? Да ну их всех! После такого «просветления» я пять минут сидела, нахохлившись, вспоминая, а чего я, собственно, обиделась. Нет, по ночам надо спать. Перефразируя Ломоносова, можно сказать: «Ночь, она для того нужна, что мозги в порядок приводит».

– Даш, поехали куда-нибудь, а?

Звучало очень соблазнительно. Просто до возмущения притягательно, но…

– Нет, прости, не могу. Девчонкам обещала – и не забудь, у нас впереди еще ужин с родителями.

Тео недовольно покосился на меня. Мне пришлось спешно пояснять, отстегивая ремень и приоткрывая дверь.

– У Людочки сейчас ужас что творится. Бабушка, у которой она снимала квартиру еще с института, умерла на этой неделе. Она к ней привыкла, как к родной; на работе увольнение светит… мне надо к ней. Пойми.

Он кивнул и со вздохом ответил:

– Я жду тебя здесь.

– Спасибо, – сердечно поблагодарила я и захлопнула дверь.

Конечно, не совсем правильно, ведь ехал он ко мне. И вообще… мы ведь на три договорились?! А сейчас двенадцать!

Голова не работает, настроение и мысли скачут, как разноцветные мячики. Успокаивая их бег, я пошла по хрустящему снегу к подъезду Люды.

Выбравшись через два часа от подруги, преисполненная грустных впечатлений, я села в машину. Тео спал. Тихо закрыв дверь, повернулась к нему. Мне хотелось погладить его по щеке, но в связи с предстоящим разговором это было подло, и я только спросила:

– Тоже не выспался?

– Нормально… – Он подтянулся, выровняв водительское кресло. – Как Люда?

– Ужасно. Плачет. Работу потеряла, у них сокращение… и я даже не знаю, чем ей помочь.

Это на самом деле было ужасно тяжело. Ну с жильем не проблема. Как только Ника Тео отправит назад, Людочку позову пожить к себе, сама побуду у родителей, пока она не подберет себе другую квартиру. А вот смотреть, как она переживает потерю, – просто невыносимо.

Тео всю обратную дорогу молчал, и я даже позабыла, как много всего нам сегодня предстоит.

Когда мы вошли в дом, мама успела исподтишка сделать мне большие глаза и показать на часы. Мы пришли на полчаса раньше, наверняка испортив какой-то из маминых замыслов. Родители вышли навстречу гостю.

– Мам, пап, это мой друг – Федор Георгиевич!

Папа энергично поздоровался с Тео, излучая такую деловитость, что казалось, что встречать знакомых дочери мужского пола – его ежедневный ритуал. Тео вручил маме цветы, за которыми мы заехали по дороге. Презент папе был у него с собой. Какой-то коньяк. Ничего в них не смыслю, но папе явно понравился.

– Это мои мама и папа – Михаил Николаевич и Ксения Александровна! – вежливо представила я родителей.

Оделись они по «парадно-домашнему» явно для гостя. Папа надел белую рубашку, мама – платье с запахом, чем-то неуловимо напоминающее халат. Картину довершали мягкие тапки с глазами и ушами, подаренные мною на последнее Рождество.

– Проходите, Федор!

Папа пропустил почетного гостя вперед.

Для торжественной встречи в комнате было все готово. Накрытый стол, нарядная скатерть, шелковое покрывало с ручной вышивкой на диване, купленное мамой для «особых случаев». Мама с радостью водрузила вазу с букетом на журнальный столик. Еще воздушных шаров не хватает, и вообще будет праздник из праздников.

Я печально вздохнула, понимая, что мне сейчас предстоит тяжелая работа. Все еще переполненная горем подруги, ужасом предстоящего расставания с Тео, я должна изображать нечто воспитанное и доброжелательное. А мне хотелось утащить Тео к себе и серьезно поговорить, чтобы покончить со всеми муками. Разрубить «гордиев узел» у себя в голове.

Мама пригласила всех за стол.

– Федор, вы давно знакомы с Дашей? – Папа начал «допрос» первым.

За родителей я не переживала – они знают, что и когда сказать, просто единственное, чего мне хотелось, – быстрее с этим всем покончить.

– Да, довольно давно. – Тон Тео назывался так: «его устами говорит сама благовоспитанность».

Я поморщилась. Спасибо! Удружил! Теперь мне перед родителями держать ответ, почему я раньше молчала. Не дай бог, будут слезы, что я маме не доверяю.

Мама положила в тарелку Тео горячие голубцы со сметаной. Правда, там уже лежали блинчики с мясом, три вида салатов и прочие вкусности. После его слов она прищурилась, вполоборота повернувшись ко мне. Я виновато улыбнулась. Папа в этот момент закончил рассказывать забавный эпизод из своей преподавательской жизни.

– Федор, а вы кто по профессии? – спросила мама и подвинула поближе к гостю еще один салат.

– Пианист… у меня замечательно играла мама, и я пошел по ее стопам. Закончилось тем, что окончил в консерватории курс теории музыки…

Папа слушал, удивленно подняв брови.

Я сидела за столом, невоспитанно устроив голову на ладони, слушала рассказ Тео о детстве и поражалась, как мало я о нем знаю. По сути – ничего. Кто бы подумал, что он музыкант?! Да никогда! Тео не производил впечатления творческого человека. Мама с папой тоже незаметно переглянулись.

– …сначала учился в Венской консерватории по классу фортепиано, но недоучился, потому что мы переехали в Ленинград, и там я заканчивал консерваторию, но уже по теории музыки…

– Вы хотели сказать – Санкт-Петербургскую? – мило поправила мама, подставляя ему еще какую-то закуску.

Бедный! Я от волнения совсем есть не могла.

– Да, конечно. Это я по привычке. Санкт-Петербургскую, конечно. – Тео поблагодарил маму за мясо «по-мексикански».