Второй помощник - Таиска Кирова Страница 4

была проснуться еще очень не скоро, если, конечно, меня никто не разбудит, например, я сама. Именно поэтому возле кровати на тумбочке я оставила трубку радиотелефона, которая своим противным дребезжанием  легко выдернула меня из сновидения. В идеале звонки должны были прекратиться, едва я открою глаза, но телефон продолжал звонить. К сожалению, вместо четкой картины сна, в голове крутились какие-то обрывки. Я подхватила трубку и приложила к уху, недоумевая, кому это я понадобилась в такую рань.

– А ты телефон потеряла, – незнакомый детский голос ворвался в сознание, – рыжая ведьма, ты готова начать игру?

– Кто это говорит? – я широко открыла глаза, уже зная ответ на свой вопрос.

Не понимаю, как я могла потерять телефон во сне, если он сейчас лежит в моем кармане. Я подняла джинсы с пола, куда бросила их накануне, но мобильник не нашла. По крайней мере, часть сновидения обрела четкие контуры – я вспомнила Хозяина и наш договор. Между тем, в трубке раздался тихий смешок, тот же голос продолжал:

– Ну, что, убедилась? Выгляни в окно.

Я, как была, в пижаме пошла к открытому окну, на ходу подтягивая съехавшие к копчику штаны, отдернула штору и посмотрела вниз. По причине воскресного утра во дворе никого не было, не считая, мальчишки лет десяти с огненно-рыжими вихрами, одетого в драные на коленках штаны и светло-зеленую майку. Одну руку он держал возле уха, а другую поднял в знак приветствия и помахал мне. Я не сомневалась, что глаза у него разного цвета, а в руке мой пропавший телефон.

– Прежде чем мы приступим к игре, хочу предупредить тебя, ведьма, – его голос доносился из трубки и с улицы, странным образом переплетаясь и дробясь в сознании на отдельные слова, – в моем мире ты найдешь все, во что способна поверить.

Хозяин отключил телефон, наклонился и положил его на тротуар, затем развернулся и пошел прочь. Конечно, я легко могла спрыгнуть с подоконника, третий этаж для меня не преграда, но не стала этого делать, хотя бы потому, что оказалась не совсем одета. Пришлось задержаться на пять минут и дать фору этому мерзавцу.

Когда я спустилась во двор и подобрала пропажу, Хозяин далеко впереди быстро шел по улице, засунув руки в карманы. Я бросилась за ним. Так мы и шагали по городу, не встречая прохожих, словно кроме нас тут не было никого. Наконец мой проводник  свернул с тротуара к кирпичному  одноэтажному зданию без окон, которое я раньше, никогда, здесь не видела, хотя место мне было знакомо. Неподалеку отсюда года три назад случился пожар, и мы с подругами, тогда еще школьницы, бегали смотреть на его последствия.

Тем временем Хозяин повернул за угол. Я заторопилась, боясь потерять его из виду, как оказалось, не напрасно. За углом никого не было, только приоткрытая дверь в стене, откуда веяло невыносимым холодом. На всякий случай, я обошла вокруг здания по периметру, нет, все верно, дверь никуда не исчезла. Я толкнула ее рукой и отскочила, дверь медленно, со скрипом качнулась, обнажая чернильный проем. Ледяной озноб пригвоздил меня к месту, но рассудок гнал вперед. Если хорошенько присмотреться, в темноте проглядывало едва заметное сияние, словно отблеск далекого огонька свечи на черном мраморе. Опасаясь, что проход  вот-вот закроется, я резво шагнула через порог.

Вначале, мне показалось, что ничего не произошло, но когда глаза немного привыкли, я поняла, что действительно оказалась в другом месте. Я шла по небольшой слабоосвещенной сцене к микрофону и стоящему рядом с ним высокому стулу без спинки. В зале ресторана царил полумрак, но на каждом столике горели свечи. На мне было великолепное длинное платье, расшитое стеклярусом и обтягивающее фигуру, словно вторая кожа. Вместо кроссовок туфли на высоченных каблуках, которые в обычных условиях я никогда не носила. Теперь же, плавно покачивая бедрами, я подошла к стулу и села, скрестив ноги в районе лодыжек, взяла в руки микрофон и слегка склонила голову, пряча глаза под темной вуалью. Я небрежно провела рукой по волосам – шляпки  не оказалось, очевидно, вуаль крепилась к прическе и закрывала половину лица.

Зал взорвался аплодисментами, видимо меня здесь знали и любили. Свет на сцене погас, вместо него сверху включился узкий прожектор, осветивший мою великолепную грудь, едва прикрытую тканью. Лицо оставалось в тени. Плавно полилась незнакомая мелодия, и я с ужасом осознала, что сейчас придется петь. Я открыла рот и…запела, причем, на незнакомом языке. Голос был чужой, очень приятный, в унисон ему хрусталь на ближайших столиках слегка вибрировал и звенел. Я пела, картинно пожимая плечами, и не понимала ни слова, что, однако, не помешало мне легко вести песню и закончить на высокой ноте в нужный момент.

Один из посетителей преподнес  букет алых роз, в тон моему платью, и, наклонившись к уху, что-то шепнул. Я не ответила, не зная языка, тогда он сунул  записку в руку и, поклонившись, удалился. Я встала и осмотрелась, пора было уходить. Машинально я развернула записку и прочла: « Жду тебя через пять минут на улице в белом авто». Подсказка?  Я спустилась в зал и направилась к выходу. Люди вскакивали со своих мест, аплодируя и вытягивая шеи. Меня неожиданно осенило – судя по их реакции, они никогда не видели моего лица. Может, я безобразна и поэтому вынуждена прятаться? Человек в форменной одежде, наверное, охранник, бросился наперерез с громкими восклицаниями. Не понимая ни слова, я царственным движением отстранила его и продолжила путь. Пройдя сквозь вращающиеся двери, я оказалась на улице незнакомого города.

Была ночь, расцвеченная яркими огнями всех цветов радуги, по улицам оживленно двигалась толпа, словно жизнь здесь начинала бурлить с заходом солнца. На меня никто не обращал внимания, пока из-за  угла не вырулил белый лимузин. Завидев машину, люди останавливались и, сбившись в кучки, перешептывались, показывая на меня пальцами. Столь странное поведение, необъяснимое с точки зрения обычного человека, заставило меня, отбросить условности и быстро забраться в автомобиль, не дожидаясь, пока водитель откроет дверцу. Я сорвала вуаль и ощупала лицо, все оказалось на месте, но мне не принадлежало. Я поняла, что перевоплотилась, стала частью  чужого сновидения.

Граница между снами была здесь, на заднем сиденье шикарного лимузина. Она проходила точно посередине, деля машину вдоль на две равные половины. Стоило мне передвинуться на сиденье, как я окажусь в другом сне. Хозяин наверняка  уже по ту сторону. Медлить нельзя, едва мерцающая дымка могла исчезнуть