Рассказы (фанатские переводы) - Джим Батчер Страница 46

— Треугольник, на нём три линии, — сказала она, прислоняясь к стене, чтобы не упасть. — Достань её.

Я вытянул маленькую костяную фишку, которая подходила под её описание.

— Эту? — уточнил я.

— Осторожнее, — проворчала она. — Это руна Разлуки. — Она взяла её у меня, сделала несколько шагов по направлению к пещере гренделькина, что-то неслышно прошептала и со щелчком положила фишку. Потом была вспышка глубокого красного света, и туннель затрясся и затрещал.

— Бежим!

Мы так и сделали.

Позади нас туннель захлопнулся с ревом, запечатывающим малков и гренделькина, оставляя их пойманными в ловушку удушливого дыма.

Мы остановились спустя мгновенье, после того как улеглась пыль, поднятая смыкающимися стенами и звуки голосов разъяренных сверхъестественных существ, отрезало, как если бы кто-то повернул выключатель. Тишина была оглушающей.

Мы оба стояли там, задыхающиеся и израненные. Гард опустилась на пол, чтобы передохнуть.

— Ты была права, — сказал я. — Я догадываюсь, нам нет нужды волноваться насчет малков на обратном пути.

Гард подарила мне слабую улыбку.

— Это был мой любимый топор.

— Вернись за ним, — предложил я. — Я подожду тебя здесь.

Она фыркнула.

Мышь, неуклюжей, шаркающей походкой, спустился к нам сверху из туннеля. Элизабет Бреддок вцепилась в его ошейник, и выглядела сильно смущенной отсутствием одежды.

— Ч-ч-что? — она заикалась. — Что тут случилось? Я н-не понимаю.

— Все в порядке, миссис Бреддок, — сказал я. — Вы в безопасности. Мы собираемся отвести вас обратно к вашему мужу.

Элизабет закрыла глаза, вздрогнула и начала плакать. Она присела, обхватила руками гриву Мыша и спрятала лицо в его шерсти, дрожа от холода. Я снял свой плащ и накинул его ей на плечи.

Гард посмотрела на неё, потом на свою сломанную руку и тоскливо вздохнула.

— Мне надо выпить.

Я выплюнул какой-то песок изо рта, и сказал, — Ditto.[30] Идем.

Я протянул ей руку, чтобы помочь подняться. Она приняла её.

Мы с Гард вернулись в паб, где пивной фестиваль приближался к логическому завершению, несколько часов и докторов спустя. Мак ждал нас за столом. Бреддок заикаясь, проговорил огромное количество неуместных благодарностей и убежал. На бочонке Мака красовалась голубая ленточка. Он налил всем нам по кружке.

— Ночь Живого Пива, — пробормотал я. У меня были болеутоляющие для плеча, но я дожидался того времени, когда окажусь, дома в постели, чтобы принять их. И в результате: я испытывал боль везде, — Больше подходит ночь живых синяков.

Мак покраснел, отпил из свой кружки и поднял ее, салютуя нам с Гард.

— Спасибо.

— Без проблем, — ответил я.

Гард слегка улыбнулась и кивнула головой Маку, когда он встал из-за стола.

Она прикончила собственную кружку и пристально посмотрела на повязку на руке.

— Близко было.

— Немного, — сказал я. — Могу я спросить у тебя кое-что? Она кивнула.

— Гренделькин назвал тебя Гаутом,[31] — сказал я.

— Да, он сделал это.

— Я знаком только с одним человеком, упомянутым таким образом — сказал я.

— Встречаются еще и другие, — ответила Гард. — Но каждый слышал только про эту.

— Ты назвала гренделькина потомком Гренделя, — продолжил я. — И я так понял, что ты потомок гаутов?

Гард слегка улыбнулась.

— У моей семьи и у семьи гренделькина длинная история.

— Он называл тебя Выбирающей, — сказал я.

Она снова пожала плечами и улыбнулась своей загадочной улыбкой.

— Гард это не твоё настоящее имя, — сказал я. — Не так ли?

— Конечно же, нет, — ответила она.

Я отпил еще немного отмеченного наградой темного пива Мака. — Ты валькирия. Настоящая.

Выражение её лица стало абсолютно непроницаемым.

— Я полагал, что валькирии в основном подбирают и доставляют, — сказал я. — Отбирают лучших воинов среди павших. Забирают их в Валгаллу… Ах, да, и наливают напитки там. Девственные дочери Одина, разливающие медовуху для воинов, пирующих до Рагнарёка.

Гард запрокинула назад голову и рассмеялась: "Девственные дочери!". Она поднялась, покачала головой и снова посмотрела на сломанную руку. Потом наклонилась и поцеловала меня в губы. Её поцелуй был сладким, чувственным и обжигающим. Я почувствовал его всем своим телом. Гм, некоторыми местами больше чем другими.

Гард медленно отклонилась, её бледно-голубые глаза сияли. Потом она подмигнула мне и сказала:

— Не верь всему, что ты читаешь, Дрезден. — Она повернулась, чтобы уйти, затем остановилась и оглянулась через плечо. — Хотя, если быть откровенной: иногда ему нравится, когда мы называет его Папочкой. Я — Сигрун.

Я наблюдал, как Сигрун уходит. Потом я допил остатки пива. Мышь ожидающе стоял возле меня. Он вильнул хвостом, и мы отправились домой.

9.3 Майк (2020)

Мне пришлось толкать Голубой Жучок последние тридцать футов до въезда на стоянку для ремонта мотоциклов и Фольксвагенов Безумного Майка. Затем, поскольку ремонт находился во впадине, все шесть футов и восемь или девять дюймов моего роста (прим.пер.: 207-210 см) нужно было успеть втиснуть в Жучок и направить его к одному из ремонтных отсеков.

Когда я ударил по тормозам, они протестующе взвизгнули.

И дверь со стороны водителя отвалилась.

Пошатываясь, я выполз из машины, устало взглянул на дверь и произнес:

- Какой же ты хрупкий.

Из кабинки в грязном гараже донесся звук спускаемого унитаза, и появился Майк Атаги, человек, который выглядел так, будто ему было лет пятьдесят пять, но таковым он стал еще лет в тридцать. Это был худощавый парень с лохматыми седыми волосами и все еще черной бородой.

- Господи, - сказал он, глядя на останки Жучка. - И что случилось на этот раз?

- Ты поверишь, если я скажу, что на меня напала гигантская сова? - ответил я.

- Нет, приятель. - сказал Майк, лениво скривив половину рта. - Потому что ты сумасшедший. Но ведь ты заплатишь?

- Само собой. - ответил я с ухмылкой, пожимая его руку. - Ты же возьмешься?

- Я мог бы построить Жучка из необработанной стали, если нужно, - сказал Майк и начал обходить машину.

Он остановился у проколов на крыше машины. Я имею в виду, что они выглядели именно так, чем и являлись, — следы огромных когтей, которые смогли разорвать сталь.

- Серьезно. - произнес Майк. - Скажи честно, что произошло?

Я все это время был честным. Ты не представляешь, насколько.

Но то, о чем спросил меня Майк, было совсем не то, что он хотел бы услышать. На самом деле он не хотел знать, что случилось с моей машиной. Он хотел знать, что мир, который он знал, пока остался тем же.

-