Бесплодная селедка - Федор Галич Страница 5

— И не один, — ответственно заявил, Аркадий Вениаминович и, загибая пальцы на руке, начал перечислять: Иисус, Будда, Аллах…

— У тебя мозг в голове больше, чем мой, в сто раз, а понять такую простую вещь не можешь, — грубо перебила смиренного христианина, взбешённая рыба. — Как на небе может быть сразу несколько Богов? Небо — это не место для собраний. Бог там может быть только один. И имя ему — ЗЕВС. Под водой тоже один только Бог — ПОСЕЙДОН. И в Царстве Мёртвых один-единственный владыка — АИД. У людей что, реально вместо мозгов в голове — каша? Теперь понятно, откуда вы её берёте, когда рыбачите.

— Заткнись, дура богохульная! — замахнулся кулаком на селёдку, Аркадий Вениаминович, и стал целиться ей промеж глаз.

Селёдка открыла от страха рот и приготовилась к экстренному погружению на дно ванны. Однако гостеприимный хозяин не стал «брать грех на душу» и убивать заблудшую водоплавающую тварь, им же спасённую, а вместо этого разжал кулак и перекрестился.

— Прости, Господи, эту неразумную атеистку за её речи крамольные. Она сама не ведает, что несёт своим поганым ртом. Да и откуда ей истину знать, коли она в церковь никогда не ходила. Да что там, в церковь? Эта убогая даже в школу не ходила.

— Ну, ты, конечно, садист, — пыхтя от возмущения, просипела пересохшим от страха ртом, напуганная рыба. — Раскольников бабку хоть топором зарубил, а ты меня голыми руками забить хотел… Брал бы лучше пример с Герасима, утопившего собачку в пруду.

— А ты и Достоевского с Тургеневым читала? — на секунду отвлёкся от молитвы, Аркадий Вениаминович, покосившись на чешуйчатое чудо.

— Теперь уже неважно, — трагично произнесла селёдка и пессимистично взглянула последний раз на своего душегуба. — Давай, убивай маленькую беззащитную рыбку, коли не хочешь жениться на Русалке. И не бойся. «Сдачи сдать» я тебе не смогу. У меня даже рук нет, чтобы поставить защитный блок на твой удар.

— Да не буду я тебя убивать, — пообещал, Аркадий Вениаминович, в душе хохоча над рассуждениями селёдки по поводу рук, блока и «сдачи». — А поступлю с тобой, как старик из известной сказки — отпущу тебя с берега в воду и скажу:

«Бог с тобою, СЕРЕБРЯНАЯ рыбка!

Твоего мне откупа не надо.

Ступай себе в синее море,

Гуляй там себе на просторе»!

— Не-е-ет, мне в море нельзя! — попятилась задом к противоположному краю ванны, селёдка, ещё больше трясясь от страха. — Лучше забей меня в этой затхлой ванной кулаком, чем возвращать меня обратно в море.

— Постой. Но ты же сама мне предлагала, полчаса назад, плыть с тобой в море к Русалке? — поймал лукавую рыбу на противоречии, Аркадий Вениаминович и вопросительно изогнул бровь.

— Одно дело плыть с тобой к Русалке, и другое дело возвращаться одной, — зачем-то разделила один простой процесс погружения в воду — на два разных смысла, таинственная рыба, и с трудом сглотнула скопившуюся во рту слюну.

— А какая разница? — продолжал недоумевать, Аркадий Вениаминович, совершенно не видя в этом существенных отличий.

— Большая, — перешла на шёпот, селёдка, видимо для того, чтобы её не подслушали рыбьи спецслужбы. — Дело в том, что меня прокляли в подводном мире из-за моего бесплодия и навсегда изгнали из Царства морского. Но если я смогу уговорить какого-нибудь человека стать большой благородной рыбой, да ещё и мужем Русалки, то меня простят, и проклятие автоматически снимется.

— Так это, что получается? Я стану, как бы, твоим искусственным «сыном», если соглашусь уплыть с тобой в море и жениться на Русалке? — изрёк из себя абсолютно нелепую фразу, Аркадий Вениаминович, после некоторых раздумий.

— Ну, как бы, да… — робко призналась, стеснительная рыба, и оптимистично добавила: — И зятем Морскому царю.

— Ты что, «мать»! С дуба рухнула, как Русалка в моих фантазиях? — пыхтя от возмущения, заорал на селёдку, окончательно протрезвевший человек, энергично вращая зрачками. — Я ведь передумаю тебя выпускать на волю за такие речи и вместо этого в банке литровой засолю.

— Соли, — понуро опустив голову, согласилась на засолку, селёдка. — Без тебя мне обратного пути в море нет.

Пребывая в шоковом состоянии, Аркадий Вениаминович больше не мог проронить ни слова. А главное, он не знал, что теперь ему делать с этой полученной информацией и с самой рыбой. Тяжело дыша, он выполз из ванной комнаты и, взяв курс на балкон, отправился на свежий воздух.

ГЛАВА 5

Через два часа, Аркадий Вениаминович, молча, вошёл в ванную комнату и, посыпав на воду перед селёдкой сухой корм, присел на стиральную машину.

Рыба жадно набросилась на еду и через минуту, блаженно отрыгнув, обратилась к хозяину квартиры:

— Я думала, что ты меня решил голодом заморить.

Аркадий Вениаминович ничего не ответив рыбе, продолжал смотреть на неё пытливым взглядом.

Почуяв неладное, селёдка обречённо вздохнула и отвела печальный взгляд в сторону.

— Всё ясно, решил накормить меня перед смертью.

Аркадий Вениаминович задумчиво молчал.

— И как ты решил меня порешить? Закатать в литровую банку? Или спустить меня на «скоростном лифте» в канализацию? — попыталась вновь узнать у хмурого «палача» о своей трагической участи, несчастная рыба, рассматривая потрескавшийся кафель на обшарпанной стене.

— Я тут мультфильм «Русалочка» пересмотрел, — с тем же отрешённым взглядом произнёс Аркадий Вениаминович, игнорируя многочисленные вопросы отчаявшейся селёдки. — И вот, что я хочу у тебя спросить по этому поводу… Настоящие Русалки, в жизни, такие же красивые? Или их мультипликаторы немного приукрашивают?

— Они в тысячу раз красивее, чем нарисованные! — с восторгом воскликнула радостная рыба, в душе ликуя от того, что «казнь» на какое-то время переносится. — И ты даже не представляешь, насколько они сексуальные! В детском мультике, понятное дело, их сексуальность изображать нельзя, да и не родился ещё такой художник, который бы смог передать своей кистью такую возбуждающую девственную красоту, граничащую с пьянящей похотью…

У Аркадия Вениаминовича от услышанного заблестели глаза, и изо рта вытекла слюнка.

— И что, и сиськи у них, как у настоящих баб? Без чешуи? — с азартом уточнял важные детали, Аркадий Вениаминович, образно «стоя одной ногой» уже в морской пучине.

— И сиськи! И губы! И волосы! Всё, как у настоящих баб, только «качество» гораздо лучше! — воодушевлённо нахваливала селёдка внешность Русалок, словно продавец элитной рыбной лавки — дорогой товар. — Кожа у них нежная, чистая и эластичная от постоянного плавания, без морщинок. А на хвосте чешуя гладкая, как отшлифованная до блеска кольчуга, выполненная из крошечных серебряных монеток. У человеческих женщин пятки