Королева Депрессия - Ниян Ниянов Страница 59

Ни произнося ни слова, Эния и Хубер шагнули в очертания прохода. Эмоции пошли следом. Они оказались прямо над трубами, под потолком, где открывался отличный вид на весь Отдел.

— Вон там, — сразу указал Эния в дальний угол, прямо над входом, — прорвало тучу и трубы разъело. Они могут обрушиться в любой момент, отчего здесь стало не безопасно находиться. Меланхолия появится оттуда, — он указал на проход под трубами, — мы поможем этой тонне железа упасть на нее и пока она будет выбираться, откроем дверь в темницы. Она отправится за нами и останется там навсегда!

— Тогда нужно открыть дверь ближе к выходу из темницы, если мы не хотим остаться с ней! — сказал Хубер, выхватывая ключ из рук Энии. — Как работает ключ? — спросил он.

— Принцип работы похож на блуждания в Нижнем уровнем, — ответил Эния, — необходимо знать координаты и воспроизвести их в своей голове.

Хубер напряг мозг, вспоминая очертания местности темниц титанов. Ключ в его руке раскалился, и он нарисовал проход.

— Идите туда, — сказал он эмоциям, — проверьте механизм темницы и унесите все самое ценное за ее пределы!

Нижний уровень, два месяца назад.

— Как вам это удалось? — продолжал выяснять Лонг Лонг, немного остыв, — как вам удалось убить меня оружием мира людей? Я считал, что на такое способны только очеловеченные эмоции. Насколько я знаю, обычные эмоции способны прикасаться только к эфирам предметов. В любом случае, тут нужна сильная воля носителя, которой я не увидел у вашего хозяина.

— Я недавно сам был человеком, если вы не забыли. Моя энергия питается из воли, что некогда была у меня, вернее, ее остатков. Это как рудимент, который вскоре отпадет, — пояснил Фрэнки, шагая вперед и прикидывая в голове координаты нужного места.

— Хм, — задумался психотерапевт, представляя, какой силой обладала бы эта эмоция, будь у нее более волевой хозяин.

Получив ответ на беспокоящий его вопрос, Лонг Лонг вновь напомнил о Меланхолии:

— Но с чего вы взяли, что это две разные Меланхолии?

Фрэнки не торопился с ответом. Он остановился и задумчиво произнес:

— Там, на Земле, когда Меланхолия напала на нас… я кое- что ощутил. Странное чувство, — он с трудом подобрал нужное слово, — единения…

— Единения? С Меланхолией? — профессор ужаснулся, — вы точно Эния? Может, вы сошедшее с ума Равнодушие, убившее сначала его, а теперь меня?! — на всякий случай Лонг Лонг засунул руку в душу, готовый в следующее мгновение вытащить волевой меч.

— Успокойтесь, Киарин! — сказал Фрэнки, следя за его рукой, — да, все верно. Единение. Я чувствовал такое лишь однажды, с душой психопомпом. С Эви.

— Но это безумие! Когда Меланхолия касается нас, она вызывает в нас самые ужасные воспоминания, — сказал психотерапевт.

— Именно! Но у меня иначе! Я всегда думал, что из той, первой жизни, помню лишь ее крик. Но оказалось, что и это чувство, — Эния активно жестикулировал перед собой, помогая руками собрать свои мысли. — Я не понимал, почему я не могу забыть ее… что мешает жить дальше. Теперь я знаю — я все время искал это чувство единения и умиротворённого спокойствия, что ощутил рядом с ней.

— Хм хм, — Лонг Лонг задумался, включая в себе режим психотерапевта, — вы думаете, это чувство и есть ваш самый страшный кошмар, или вы считаете, что это чудовище каким-то образом связано с душой психопомпом?

— Какая сложная мысль, я и не думал об этом, — сказал Фрэнки.

— А о чем же вы думали? — спросил Лонг Лонг.

Фрэнки развел руками.

— Я просто воспоминал… ту жизнь, Эви, ее последние слова … Пытался найти что-то, что могло дать подсказку…

— Подсказку к чему? — не понимал Лонг Лонг.

— К моим самым страшным предположениям…

Душа Лонг Лонг встряхнула головой:

— Что вы морочите мне голову! Я ничего не понимаю! Расскажите мне все, что вас беспокоит и будем разбираться вместе!

— Но тогда мне придется рассказать с самого начала, поверьте, это надолго…, — отнекивался Фрэнки.

Лонг Лонг всмотрелся в темноту, что шла впереди них.

— А мы никуда и не торопимся, — сказал он…

Фрэнки рассказал все, что помнил. История близилась к концу.

— После смерти Эви, моя злость перешла на Бога. Я не мог злиться на Эви, и считал, что если и винить кого в ее смерти, то Бога Нингирсу.

И я направился к храму. Меня не хотели пускать, воины преградили мне путь: они отправляли меня домой, отталкивали, отбрасывали в сторону, насмехались надо мною, но я упорно продолжал подниматься наверх, крича проклятия Богу, желая ему смерти. Не стерпев такого богохульства, стража спустила меня с лестницы и я сломал себе шею.

— И вы умерли?… Простите.

— Да, хромой калека пошел бросать вызов Богу… и погиб, даже не пройдя пол пути.

Лонг Лонг усмехнулся.

— Вы хотя бы попытались. Именно это в вас и ценили сражатели. В конце концов, вы были не единственный смертный, уколовший себя острием. Но печати других простых людей бесщадно уничтожались… Вас же Изуса решил оставить.

Фрэнки выдавил из себя слабую улыбку:

— Думаю, я был для него чем-то вроде домашнего животного…

Лонг Лонг не смог сдержать смеха. Ему показалось это определение весьма точным.

— Дальше можете не рассказывать, — сказал он, — я знаю, что вы переродились, печать вас настигла и вы всё вспомнили…

— Да. Мне потребовалось много времени, но я вернулся в свой родной город и даже нашел наши с Эви могилы… На радость сражателей, я похоронил острие вместе с ней — она убила себя им, и я больше не мог держать его при себе.

— Убила себя им? Значит, в момент своей смерти, она поставила Печать…

— Я думал об этом постоянно… Но ее Печать ни разу не настигла ее. Думаю, Изуса уничтожил ее. Он бы уничтожил и мою. Но только я знал, где было спрятано острие. К счастью, к тому времени археологов еще не существовало, и они не осквернили ее могилу.

— Ненавижу археологов. — буркнул Лонг Лонг.

— Да, согласен, — кивнул Эния.

— Они украли мой горшок с сокровищем… и поместили его в британский музей! Представляете? Я каждый день приходил туда, смотрел на него и страдал…

— Я вас прекрасно понимаю…

Воспоминания Лонг Лонг, 1940-е гг.

— Вы думаете, они успеют выбраться оттуда прежде, чем мы отправим туда Меланхолию? — спросил Эния, глядя как Хубер своим мечом подпиливает трубу.

— Если не успеют, это малая потеря в борьбе с Амат!