Последнее желание - Евгения Бриг Страница 6

А потом наступала ночь. Жутким открытием стало то, что он не мог уснуть. Хотел бы, очень хотел! Тогда он мог бы не слышать того глухого, закрытого подушкой, и все равно раздирающего душу, воя мамы. Поначалу Леша бросался к ней, пытался утешить, обнять, говорил ей что-то ласковое в отчаянной надежде, что мама услышит, почувствует. Но где-то на задворках разума уже билась уверенность – не услышит, не почувствует. Все бесполезно.

В ночь перед похоронами он даже не услышал, скорее, почувствовал начало маминого приступа. В груди разом всколыхнулись невероятная злость на собственное бессилие, боль и страх последних дней, и Леша не выдержал. Хотел снести к чертовой матери и фотографии с друзьями, с которыми не общался много лет, и пыльные безделушки, которые терпеть не мог, но хранил из-за того, что мама их любила, и бесполезные медальки за сомнительные школьные достижения. В этот миг он истово ненавидел все свое бестолковое прошлое и настоящее. Но руки только проходили сквозь вещи, как сквозь вязкое масло, и это бесило еще больше. Леша орал и бесновался как никогда в жизни. Кажется, никогда в жизни он не испытывал такой жгучей ненависти.

Дверь в комнату тихонько скрипнула, впуская маму в длинной старенькой ночнушке. Опухшие от слез глаза удивленно распахнулись, оглядывая разбросанные вещи и опрокинутую с креплений полку. Леша, все еще тяжело дыша, наконец пришел в себя от ослепляющей ярости и тоже воззрился на царящий вокруг бардак. Это что?! Это он натворил?!

Когда мама прошла мимо, не задумываясь отстранился, давая ей место. И от этого движения снова уколола боль. Она медленно присела на краешек дивана, сжимая на коленях дрожащие руки.

– Леша, это ты, сынок? – выдохнула тихонько.

– Прости, мам, – выдавил он сквозь вставший в горле ком. По щекам опять заструились проклятые бесполезные слезы. Ноги не держали. Он медленно сполз на пол и прижался спиной к горячей батарее.

– Сыночек мой, как же так, а? Как так? – мама всхлипнула, потянулась и взяла с пола толстую книжку. «Античная литература». Рассеянно пролистала желтые шершавые листы, пахнущие пылью и чернилами. – Как я теперь без вас? А? Вы там все вместе, а я?

На страницы упали крупные капли, Леша отчетливо слышал их стук.

– Прости, мам.

– Прости меня, маленький мой, – всхлипывала мама. – Это я все виновата. Все я. Если бы я была сильнее, если бы была умнее… Ты же ведь из-за меня тогда на журналистику пошел. Из-за меня, я знаю. Хотел скорее деньги зарабатывать. –Раскачиваясь, будто в трансе, она прижала к груди книгу. – Помню, в детстве ты все писал что-то. Писал и писал. И в школе потом тоже. А я, дура такая, даже не поинтересовалась ни разу, что ты там сочиняешь. Прости меня, Лешенька. Ты, наверное, книгу хотел написать. Я раньше думала, ну что за глупость такая? Разве серьезный мужчина может быть писателем? А теперь думаю, да наплевать! Лишь бы… – она захлебнулась рыданиями, и Леша закрыл уши ладонями, стискивая голову до боли.

Он вспомнил. Вспомнил, чего желал, лежа в луже собственной остывающей на асфальте крови.

От маминых рыданий проснулась тетя, ахнула, увидев месиво из осколков, книг, фотографий и прочей ерунды, и быстро увела маму на кухню. Леша сидел, не в силах пошевелиться, устало прислонившись затылком к ребрам старой батареи. Он не чувствовал ее тепла.

Яра появилась в комнате из ниоткуда. Просто шагнула из пустого пространства посреди комнаты, оказавшись в эпицентре бардака. На ней был серый классический костюм, но ее фигурка утопала в нем, будто она стащила его у знакомого парня на пару-тройку размеров больше. Остановилась и, оглядев комнату, вздохнула, словно стараясь усилием воли расслабиться. Затем подошла к Леше и присела на корточки. Под ее кроссовками не хрустнул ни один обломок, двигалась девушка совершенно бесшумно.

– Это ты натворил? – тихо спросила Яра, почти невесомо тронув за плечо.

– Не знаю, – безучастно качнул головой Леша, продолжая пялиться в потолок с потрескавшейся штукатуркой и ржавыми пятнами от соседской протечки. Все тело налилось невероятной усталостью.

Яра устроилась рядом, скрестив перед собой ноги. Ее внимательный взгляд ощупал его лицо, на мгновение скользнул к запачканным кровью рукам и снова вернулся.

– Леш, пойдем, а? – вдруг спросила она. – Души, которые слишком долго бродят в мире живых, превращаются в злых духов. Только им под силу взаимодействовать с предметами. А злых духов уничтожают. – Яра снова тронула его за плечо. – Вставай. Пойдем.

– Я не могу, – выдохнул Леша устало и перевел взгляд на девушку. – Как я ее оставлю?

Яра протянула руку и подцепила ноготком присыпанную стеклянными осколками фотографию: Леша здесь еще мальчик лет двенадцати, рядом юноша постарше, обнимающий миловидную женщину с открытой приятной улыбкой, а перед ними с улыбкой от уха до уха развалился на траве долговязый мужчина в одних шортах. Смех застыл в глазах каждого. Они были счастливы.

– Это… – Яра не успела задать вопрос, как Леша глухо ответил:

– Папа и Сережа погибли, когда мне было пятнадцать. Разбились вместе на машине. Тогда я думал, что это было самое страшное время в моей жизни. Но нет… Тогда они, а теперь вот я.

Яра тихо вздохнула и привалилась плечом к батарее. Ее взгляд медленно дрейфовал по комнате. Леше показалось будто на ее лице он видел тень собственной боли, будто Яра знает, каково это – потерять близкого человека.

– Твоя мама чувствует твое присутствие. И ей от этого еще хуже.

– Я не могу уйти, прости, – почему-то извинился Леша.

– Я вижу карму твоей мамы. И ее прошлую жизнь, – вдруг сказала Яра, уперевшись немигающим взглядом в стену, за которой была кухня, где тетя отпаивала маму чаем.

Леша невольно поморщился от слов «карма» и «прошлая жизнь». Они всегда казались ему чересчур заезженными на фоне повального увлечения всякой эзотерической чушью, но из уст Яры они прозвучали буднично, устало и оттого как-то… реально. Настолько реально, что Леша поверил, и тут же грудь уколол страх. Лишь слабый отголосок того ужаса, в котором он пребывал все это время, будто его эмоции поблекли от постоянных потрясений, однако не менее ощутимый. Впервые ему пришла в голову мысль, что Яра – не его иллюзия, не простой человек. Она – другое существо. Новое, незнакомое. Существо, наделенное силой, о которой раньше он мог только в книжках читать.

– Я вижу, что у нее руки в крови. И живот. Это значит, что в прошлой жизни она убила своего ребенка или