Стрекоза в янтаре и клоп в канифоли - Александра Сергеева Страница 8

Нарочито небрежно прошлёпала по коридору к своему кабинету, гадая: отчего же всё-таки белая мелочь всегда является к попытке её прикончить? Опаздывает предупредить или… Неуютное сомнение в том, что ОНО может быть ангелом, заставило поёжиться. И тут же вновь порыскать взглядом вокруг: вдруг ещё какой-то лиходей объявится?

Из соседнего кабинета вылетела кадровичка Витуля. По-приятельски кивнула и унеслась, цокая каблучками. Болтающийся за спиной девушки длинный хвост с разноцветными прядями дивно гармонировал с этим цоканьем: стипль-чез в Битце. Скачки с препятствиями — всеми, кто жаждет прояснить судьбу своего летнего отпуска. Витуля преодолевала настырно домогающиеся «препятствия» с виртуозной прыгучестью кобылки-рекордсменки.

Юлька ещё разок огляделась и юркнула в кабинет. Заперла дверь, прислушиваясь: не собираются ли её атаковать толпы зомби? Те не собирались, и она расслабилась. Добралась до кресла и упала в него, отмахиваясь от разъедавшего мозг окончательного вердикта: ящерица точно вознамерилась её укокошить. Да у неё на морде написано: беспринципная дрянь и злодейка. Одни глазищи чего стоят.

Поговорить бы о ней… С кем? Понятно, что с тем, кто знает её, как облупленную — недаром первым на ум пришёл Даяша. Или с Машкой, раз она единственная подруга — других не нажили. Эти двое знают о ней даже такое, о чём она сама не догадывается.

С другой стороны, у неё теперь есть Кирилл. Как-то некрасиво получается: живёт с ним, а за помощью побежит к бывшему мужу. Почти бывшему — о разводе так и не собрались поговорить. Он её не торопит, а она… Странно прозвучит, но как-то не задумывалась — поймала себя Юлька на подозрительной несуразице. Хотя Кирилл уже закидывал удочку по поводу оформления отношений.

Что же с ней происходит? Не считая ящерицы-убийцы.

А происходит с ней не что иное, как «расшатывание устоев» — только-только обретённых, новеньких, как с иголочки. Над созданием которых, можно сказать, корпела день и ночь три месяца. Обустраивала новую жизнь и всё насмарку: бывший прилип. Как банный лист.

Впрочем, тут нечему удивляться. За семнадцать лет с Даяном она обзавелась неистребимой привычкой прятаться за мужскую спину. Даже в мелочах, в самооценке и в сомнениях, от которых никак не отбрыкаться. Спина мужа укрывала от любых невзгод.

Кирилл стоял на той же «платформе» самца, неукоснительно оберегающего самку с детёнышами — этого у него не отнять. Иной мужчина просто не имел шанса покорить её сердце — как поётся в романсах. Беда в том, что желание то и дело сигать ему за спину отчего-то никак не возникало.

Понятно, что Юлька не успела пока там обжиться, испытав «укрепрайон» его «заспинья» на прочность. Ожидала сей знаменательный приход безусловного доверия со дня на день. А пока чувствовала себя голой, лишившись привычной защиты.

Отчего в глубине души всё чаще возникало желание навестить сына с бывшим. Севка — зараза такая — наотрез отказался поселиться «во дворце хахаля» сбрендившей мамаши. В принципе, Юлька и не ожидала от чадушки настолько неоплатного одолжения. Она сама-то начала чудить лет с восьми-девяти. А её оболтусу уже шестнадцать — взрослый мужик, как не посмотри. Особенно при нужде смотреть глаза в глаза, для чего приходилось задирать голову.

И в кого такой вымахал? Она, можно сказать, середнячок. Даянчик выше всего на полголовы. Зато коренастый и крепкий, как статуя атлета — не устанешь любоваться. А Севка у них дрищеватая колонча…

— Привет, — ударил в ухо сосредоточенный голос Даяна.

Юлька отняла смартфон от уха, изумлённо уставившись на экран. Когда успела набрать его номер? Не собиралась же.

— Ю-ю, ты в порядке? — пока только удивился бывший. — Что сопишь? Натворила чего?

— Хочу в гости! — опомнившись, выпалила она, припечатав сотовый к щеке.

— И? — понукнул Даян не развозить кашу по тарелке. — В чём проблема? Не приглашают? Или выбор слишком широкий? Не знаешь, куда кидаться?

— Хочу домой, — машинально брякнула она и тотчас осеклась.

— Не тушуйся, — усмехнулся Даянчик. — Скоро отвыкнешь его так называть. И с каких пор тебе понадобилось официальное приглашение? Здесь пока ещё твой дом.

— Да нет! — окончательно встряхнувшись, досадливо шикнула Юлька. — Хочу с тобой поговорить.

— Когда?

— Сейчас! — ляпнула она, покосилась на безликие настенные офисные часы и уточнила: — Сегодня.

— Вечером не могу, — извинился он голосом без малейшего сожаления. — Едем с Галкой на юбилей. На три дня. Прости, но это в Байкальске. Я специально выторговал отгул.

— На три дня? Среди недели?

— Ю-ю, сегодня четверг, — мягко напомнил Даян. — Завтра пятница. Ты так и не ответила: с тобой всё в порядке?

— Да-да, — поторопилась она откреститься от назревающего дотошного допроса. — Просто заработалась.

— Можем встретиться в обед. Я подскочу.

— А Севка?

— Едет с нами. Ты реально заработалась. Завтра первое ноября.

— Анжуру сорок! — выдохнула Юлька, наконец-то уяснив, что юбилей в Байкальске.

— Я передам ему привет, — намекнул Даян, что ей не стоит идти на поводу у внезапного порыва навестить старого друга.

Ну да — согласилась Юлька — он едет к Анжурчику со своей женщиной. А Кирилл останется дома со своей.

— Обязательно, — уныло протянула она, не в силах изображать вежливое равнодушие человека, которого «не взяли». — Подари ему нарды.

— Не жалко? — подкусил Даянчик, не скрывая сочувствия к воистину эпохальной потере.

Янтарные нарды ручной работы не просто дорогостоящая штукенция. Для них это память о первой в жизни покупке предмета роскоши «на свои». В то время, когда на новую пару обуви приходилось копить три месяца. Если не облизываться на что-то шикарное. И есть приходилось всякую полуфабрикатную дрянь — не считая Севкиного рациона. И молиться на единственные джинсы: только бы ещё с полгодика послужили.

Как же здорово они тогда жили. Аж слёзы на глаза наворачиваются. И когда успели всё профукать?

— Конечно, жалко, — разворчалась Юлька, борясь с жабой. — Ты помнишь, сколько они стоили? Потому и подари. Анжуру нельзя дарить всякое барахло. Я его люблю.

— Я тоже, — усмехнулся Даян. — Севке позвони. Вдруг настроение поднимется?

— Позже, — решила Юлька, что сначала нужно взять себя в руки.

А то чадушко, как пёс чувствует малейшие занозы в её самочувствии. Обсуждать же с ним свои глюки она бы стала в последнюю очередь. Только в психушке через решётку в часы посещений пациентов.

Ещё раз машинально глянула на часы и опомнилась: дел невпроворот, а она расселась, как