Скверная жизнь дракона. Книга вторая - Александр Костенко Страница 9

— Староста деревни Вен сообщает, что они помнят магоса по имени Лик’Тулкис, который был у них семь лет назад. Он сообщает, что, если магос хочет, деревня с радостью примет его на зимовку. Он добавляет, что, если магос хочет, деревня может предложить ему контракт на охрану. Он сообщает, что, если магос хочет принять предложение, то пусть оставит сообщение в администрации. Ваш запрос на этом закончен. Дополнительный запрос оплачивается отдельно.

Процедура повторилась в третий раз. В этот раз дворф отправил лишь короткое послание, состоящее из моего согласия на контракт и на зимовку, но без точной даты приезда.

Теперь, когда появилась хоть какое-то понимание насчёт своей дальнейшей судьбы, можно было пойти в гильдию свободных торговцев и поспрашивать о караванах.

Торговцы азартны не меньше авантюристов: перевозить на телегах из города в город товары, боясь налететь на разбойников или дикое зверьё; сбиваться в группы надеясь, что количеством смогут отпугнуть бандитов; нанимать в складчину охрану; или потерять милость переменчивой удачи и лишиться всего.

— В город Эльбен никто не регистрировался, — услужливо сказал парень за стойкой в гильдии. — Вон за тем столом сидит мужчина в бордовой куртке. Его группа будет проезжать через Нолгонскую равнину. Это самое ближнее для вас. Его зовут Парт.

Человек, на которого указывал парень, заметил нас и поднял руку в приветственном жесте.

— Добрый день, вы Парт?

— Всё верно, так меня зовут, — мужчина изучающе рассматривал меня. — Чем могу помочь?

— Мне нужно попасть в Эльбен, а ваша группа будет как раз недалеко проезжать. На провоз берёте разумных?

— Конечно, берём! Только учти, что в сам город у нас никто не направляется. Высадишься и придётся ещё дня три идти пешком.

— Три дня не месяц, как-нибудь дойду. Какие расценки? Только говори сразу в Рудных монетах.

Парт изменился в лице при упоминании валюты, которой пользуются королевства дворфов для торговли с внешним миром. Доброжелательность в его взгляде осталась, но вот шутливый вид сменился серьёзным выражением.

— А ты сам скажи, что надо и как ты будешь ехать. Пешком или в телеге место нужно? Что насчёт еды? Сколько рабов с тобой будет?

— Одно место в телеге, но не мне. Еда на вас. Раб будет один и ему нужна увеличенная порция.

— Это что, раб будет ехать в телеге, а хозяин пешком? Может, ему ещё твою порцию отдать? — на этих словах все сидящие за столом засмеялись.

— Если я буду не голоден, то сам это сделаю.

— Твоя воля… — Парт задумался, перебрав пальцами по столу. — Четыре дварфийских монеты.

— Три Рудных монеты и три Ганзы золотом. Но взамен тёплые одеяла и нормальные порции.

— Пять.

— Четыре Ганзы, три рудных и плачу сейчас.

— Сонтьяла, тащи статуэтку!

Молодая, бойко выглядящая девушка с короткими, тёмно-каштановыми волосами, карими глазами и смуглой кожей выскочила из-за стола и стремглав вылетела на улицу. Через две минуты она уже протягивала статуэтку.

— Завтра выезжаем, когда колокол пробьёт семь раз, — сообщил торговец, как только контракт был заключён. — Не опаздывай, или будешь догонять.

Заверив, что меня ждать не придётся — я пошёл готовиться к отъезду. А в мыслях радовался, что теперь останется лишь добраться до деревни да зиму переждать. Если за это время Лина хотя бы не умрёт, а ещё лучше поправится и окрепнет — то у меня появятся все шансы исполнить задуманное меньше, чем за пару лет.

Придя к торговой улице, я ненадолго задумался. Две недели в пути — это срок большой. Думаю эльфийка, как сойдём с каравана, сможет нести рюкзак. Найдя нужный по размерам и приобретя ей личную посуду, передо мной встал вопрос: стоит ли покупать для неё набор зимней одежды и ткани со швейными принадлежностями? Она хоть и умеет шить, но вот навык шитья совсем уж мелкий. Она сможет справиться с льняной тканью, но какой-нибудь паучий шёлк сам справится с ней. Но лучше купить: так можно будет не бояться, что она простынет на холоде, а из ткани исподнее себе сошьёт.

В номер я вернулся поздним вечером в компании заметно похудевшего кошелька. Когда начинаешь готовиться к долгой поездке, то стараешься учесть всё. А сейчас ещё и про Лину нужно было помнить. Но вроде немного накупил, а главное, что всё компактное и точно влезет в два рюкзака.

Поужинав — я забрал свои вещи у трактирщика. Завтрак было решено взять с собой по утру сухомяткой: хлебцами, сухофруктами и кусочком вяленого мяса. А после пришлось потратить целый час, чтобы все сложить в два рюкзака.

И вот, засыпая под мелодичное потрескивание поленьев в камине, я поймал себя на мысли, что если утром Лина всё ещё будет без сознания, то у меня появится много новых хлопот. Как минимум надо будет найти того, кто дотащит на себе эльфийку до торговцев и посадит её в повозку. Ибо мне нельзя к ней прикасаться. По крайней мере до тех пор, пока её животная основа не раскроется.

А вдруг Лина за две недели пути не окрепнет и до деревни придётся тащить её на себе? Надеюсь, удача улыбнётся и убережёт меня от этой скверной участи.

Глава 4

Я не мог пошевелить озябшим телом. Скрюченные пальцы рук застыли в приступе боли, а судороги, сковавшие горло, не позволяли открыть рот. Нарастающий гул в голове давил на мозг с такой силой, что, казалось, череп не выдержит нагрузки и взорвётся. Ноги, не чувствуя под собой опоры, беспомощно болтались в воздухе.

Огромная змея сильнее сжала свои кольца, обившись вокруг моей груди — звуками костяного ксилофона из неё вылетел хруст ломаемых рёбер. Воздух из лёгких, не зная другого пути, ударил о закупоренные судорогой голосовые связки, разорвав в ошмётки столь ничтожную преграду. От боли нервная система взвыла сиреной, а голова запрокинулась так сильно и быстро, что в шее раздался треск. Рот открылся в беззвучной попытке издать хоть один-единственный звук — но вместо этого вылетели лишь брызги алой крови. Глаза горели, словно в них воткнули тысячу раскалённых игл.

В моей окровавленной, разорванной глотке что-то зашевелилось. Каждое движение отдавалось по сознанию ударом плети. Желудок скрутило. Из моего рта нескончаемым потоком хлынули орды чёрных, замазанных кровью пауков и каждый шаг их волосатых лапок отрывал от моей плоти по кусочку.

Змея наклонила голову — в её глазах читался голод. Она смотрела на мои мучения как на ту часть приготовления еды, где её фаршируют. Из открытой пасти несло смрадом, а с каждого зуба, в несколько рядов покрывших обезображенные челюсти, капал яд. Змея раскрыла пасть шире и выдохнула едкое, зелёное облако.

Моя кожа оплавилась и стекла вниз густой, тягучей жижей. Затуманенное от боли сознание получило новую порцию сигналов от нервных окончаний. Остатки не оплавившихся мышц свело судорогой. Глаза змеи заблестели.

Мгновенное напряжения её тела, и моё было сложено как прочитанная книга…

Я вскочил с кровати.

Холодная испарина покрывала лоб, а влажная от пота рубаха прилипла к спине. С каждым вздохом от сбитого дыхания меня то сгибало, то разгибало. Сердце билось в груди подобно мечущейся по тесной клетке бешенной собаке. Взгляд лихорадя скользил по комнате, погружённой в ночной мрак.

Когда сознание прекратило выискивать в тёмной комнате врагов и искать пути к спасению, а разум успокоился — в окна уже пробивались первые лучи восходящего солнца. Ложиться обратно было бессмысленно, да и уснуть всё равно не получится. Я оделся и направился на улицу.

В передней комнате на кровати мирно посапывала эльфийка. Её обнажённая спина выглядывала из-под одеяла, выставляя животную шерсть. Не знаю почему, но она притягивала к себе магнитом: хотелось провести по ней руками, забуриться в неё пальцами и наслаждаться густым мехом. Но я всегда останавливался — это опасно. Пока не раскроется животная основа эльфийки, скверна в моём теле уж точно навредит ей. Лучше вообще к Лине не прикасаться. Или же используя защитные перчатки.

Два месяца назад на её шерсти проступили тонкие, едва различаемые полосы зелёного цвета. А вместе с ними и её здоровье немного улучшилось: теперь она могла пройти от колодца до дома, не шатаясь и не делая пауз, чтобы отдышаться. А вот по первой, когда