Дело серенького козлика - Пашка В. Страница 9

Поэтому Марта не стала искать пистолет, а вжала педаль в пол. Машина взревела и дернулась вперед. Недалеко.

Козел бежал неуклюже, но быстро. Он легко взбежал по откосу к самой дороге, но тут что-то зацепилось ему за ногу и он споткнулся. Шлепнулся на задницу, возмущенно заблеял и ударил копытом по дверце машины.

Машина вся целиком содрогнулась, а дверцу выгнуло внутрь.

То будущее, где козел топтал и рвал кровавые трупы, исчезло с очередным тиком метронома. В ушах звенело от мерных ударов.

Марта видела, как что-то маленькое и волшебное вцепилось в шерсть на левой ноге и вспомнила, как Мирослав выбросил какой-то предмет в окно.

Марта увидела, как в ближайшем будущем козлище поднимается во весь свой рост и топает к машине. Как она пытается уехать, но пока она поворачивается, козел одним мощным прыжком падает прямо на крышу. Как трещит и рассыпается лобовое стекло, как в салон лезут огромные лапищи… И снова кровь, боль и темнота.

Марта не стала убегать. Она дернула машину немного назад, и пока козел поднимался, врезалась в него бампером. Сильного удара все же не вышло, разгон оказался слабоват, но козел все же оступился и покатился вниз по склону, жалобно и гневно блея.

И то будущее, где трещала крыша машины и рассыпалось лобовое стекло, тоже исчезло.

Марта изготовилась к продолжению боя, но тут козел вдруг оглянулся куда-то в сторону деревьев и быстро ускакал туда.

— Его позвали, — сказала Марта тихо. Она не видела, кто мог окликнуть это чудовище, но была уверена, что было именно так.

Она решительно открыла дверцу и вышла.

— Может, стоит подождать, — сказал Мирослав, но тоже вышел.

Они стали медленно, осторожно спускаться по склону.

— Надеюсь, тот волк жив, — сказала Марта.

— А зачем он тебе? — спросил Мирослав.

— Он человек, — коротко ответила Марта.

Волк выглядел плохо.

Около пасти едва заметно пузырилась кровь, обозначая дыхание, но кроме этого, никакого движения не было.

— Его сейчас и двигать нельзя, — сказала Марта.

— Я мог бы полечить, — с сомнением сказал Мирослав, — но мне нужен для этого костер… и танец…

— Я слышала, оборотней так просто не убить… — с сомнением сказала Марта и обошла тело вокруг. С другой стороны туша выглядела нисколько не лучше.

Мирослав покачал головой.

— Прямо здесь лечить все равно не получится, — сказал он, — мне для этого надо призывать духов, а они не пойдут туда, где слишком сильна цивилизация. Надо в лес, хоть немного.

Подумал и добавил:

— Ты не знаешь, можно ли вызвать ветеринара прямо сюда? — спросил Мирослав.

Марта пожала плечами и вернулась к машине. Достала из багажника одеяло. Посмотрела на вбитую внутрь дверцу машины, покачала головой.

Метроном притих, и только тихонько тикал. И даже боль в голове притихла, только тоненькой иголкой кололо виски в такт биению сердца, в такт ударам метронома.

Потом они долго пристраивали тушу волка на одеяло. Волокли к деревьям. Мирослав разводил костер — маленький, едва заметный.

— Бубна нет, — сказал Мирослав озабоченно, — тебе придется мне помогать.

Он взял две канистры из багажника, постучал по ним, прислушался.

— Тебе надо будет барабанить, — сказал он. — В эту вот так, — он постучал, и Марта честно постаралась запомнить ритм.

— А в эту — по другому. — и он постучал чуть иначе во вторую канистру.

Звук получался глухим и гулким.

— А если я собьюсь? — спросила Марта на всякий случай.

Мирослав поморщился.

— Ничего ужасного, — ответил он, — просто духи разлетятся и пациент умрет.

Марта хотела спросить что-то еще, но Мирослав дирижерским жестом дал сигнал, и она начала бить.

***

Сперва было сложно. Все внимание уходило на то, чтоб не сбиться с ритма, и она не видела, что делает Мирослав. А потом стало неважно.

Вокруг поднялась тьма. Во тьме было холодно и сыпал снег. Во тьме выли волки и чавкала под ногами болотная грязь. А еще во тьме бил барабан — сам, но под ее руками, и ритм стал прост и понятен. Невозможно было бить по другому.

Она подняла голову и посмотрела на Мирослава, и не увидела его.

Здесь был костер. Маленький огонек, что развел Мирослав, превратился в высокое и ровное пламя, поднявшееся высоко. Ветви деревьев тянулись к огню и не горели, вокруг танцующих языков плясали искры и мотыльки.

Ритм барабана вел этот танец, и в то же время шел за ним, и Марта уже даже не понимала, где она, а где чернокожий барабанщик, непонятно как оказавшийся здесь, в тайге.

Перед костром лежал волк, и пламя плясало прямо на шерсти, впитывалось в нее и вырывалось из ноздрей волка, и освещало приоткрытую пасть изнутри.

Пахло собачьей шерстью, травами и грибами. И невероятными, совершенно нездешними цветами, и смолой, и немного болотной гнилью.

Марта била и била — сперва в канистры, потом в барабан, потом снова в канистры. А потом вдруг поняла, что нет уже чернокожего барабанщика, и барабана нет. Исчезла странная смесь тайги и джунглей, просто у прогоревшего костерка сидел усталый Мирослав. А на одеяле спал огромный волк.

Не подыхал, хотя, здоровым он все еще не был.

— Заживает на нем все, как на собаке, — проговорил Мирослав и поднялся.

— Наверное, надо забрать его с собой, — сказала Марта и тоже поднялась. — Очнется — спросим, кто такой, почему с тем козлом подрался.

— Я только надеюсь, — сказал Мирослав, — что если эта зверушка проснется, то догадается, что нас кусать не стоит.

— Он человек, — ответила Марта. — Я вижу это.

— Да тут только по размеру заметно, — проворчал Мирослав. Волк был здоровенным и очень тяжелым.

Потом они волокли его на одеяле наверх, до дороги. Загружали в машину.

И вдруг Марта всполошилась.

— Время!

— Что? — Мирослав посмотрел на часы.

— Белкина! — Марта нахмурилась, но заново обратиться к внутреннему зрению не решилась — голова от одной лишь мысли о такой возможности заныла. — Белкина вечером принимает свои таблетки. И примет слишком много. А сейчас уже вечер.

— А ты видела, во сколько она…

— Нет, конечно! — Марта решительно затолкала одеяло на заднее сиденье. — Я видела квартиру и труп.

Тело спящего волка еле влезло на