Светлана Нечай - Фракийская книга мертвых

Светлана Нечай

Фракийская книга мертвых

И змей сказал: – Не бойся же, ничтожный!Не бойся, не бледней лицом от страха:Ведь ты меня достиг. Ведь это богЖизнь сохранил тебе, тебя доставивНа этот остров Ка.

Остановились мы в Брашове. От городка до места раскопок был час езды по горной дороге, еще столько же занимала тряска по каменистым склонам, сплошь измятым оползнями.

Меня, как лингвиста, включенного в состав Балканской археологической экспедиции, интересовали главным образом древние письмена, которые предполагалось здесь обнаружить. Румынские власти любезно предоставили нам возможность войти в святилище первыми, оговорив, правда, свое преимущественное право на любые представляющие историческую ценность находки. По слухам, на решение повлияло бытовавшее издавна поверье, что осквернивший святилище навлекает тем самым на себя всяческие бедствия. Собственно говоря, для работы в святилище годились скорее спелеологи, поскольку оно представляло собой пещерный комплекс в северном склоне стоявшей особняком от массива Восточных Карпат горы. Н.Б. заразил нас всех дерзкой мечтой о Великой Фракии, и мы приехали, полные решимости раскопать и предъявить миру бесчисленные доказательства успехов фракийцев во всех областях античной культуры.

Вымывшись и переодевшись после суматошного дня на Черной горе, я спустилась вниз. Мне нравится здесь гулять. Просто бродить вдоль узких длинных улиц, воображая себя маленькой, нарочно затерявшейся среди взрослых девочкой, которую за чем-то послали, но она заигралась и совсем не хочет домой, и все длит и длит свою нарушающую правила, почти сновиденную прогулку, за которую рано или поздно ей влетит.

Меня вернуло к действительности чье-то энергичное восклицание. Смуглый парень из местных засмеялся в ответ на мою растерянную мину и сделал шаг в сторону, ликвидируя последствия нашего столкновения.

– Ты напрасно расхаживаешь здесь одна. На Садовяну совсем не безопасно ночью.

Я остолбенела от наглого «ты», но списала его на особенности здешнего дискурса.

– Не беспокойся, – тем не менее, ответила. – Кажется, я не представляю уже интереса для сексуальных маньяков, а в бескорыстное зло что-то не верится. – Видимо, адекватному восприятию моему визави мешали моя сухощавость и вечерний сумрак.

– О, какая очаровательная наивность! – сокрушенно покачал он головой и протянул тут же руку, которая сжала мою ладонь с неожиданной силой. – Борис.

– Лидия Валентиновна.

Он смерил меня насмешливым взглядом:

– Запомню, Лидия Валентиновна. А как насчет винца под тем же названием? Тут есть неподалеку погребок симпатичный.

Гордо вскинув подбородок, я шагнула вниз по ступенькам ночного кафе. Пусть этот ребенок убедится, наконец, с кем говорит. Пока мой спутник, оживленно жестикулируя, объяснялся с официантом, я, не спеша, его разглядывала. На вид лет двадцать пять, черноволос и красив мрачноватой дьявольской красотой. Мне стало не по себе. Неужели принял за молодящуюся проститутку? Но парень задал до смешного неожиданный вопрос:

– Ты впервые в археологической экспедиции?

Я кивнула.

– Это не так увлекательно, как казалось сначала, не так ли? Во всяком случае, до крупных лингвистических открытий еще далеко.

– Однако мы обнаружили неизвестную ранее письменность, – горячо возразила я.

– По-твоему, какому народу она принадлежит?

– Кое-какие черты роднят этот древний язык с албанским и древнегреческим. Следственно, он относится к гипотетической палеобалканской языковой ветви, которая распалась в III–II тысячелетии до нашей эры. К ней же относят фракийский, иллирийский, фригийский, а также язык пеласгов. Ученые уверены, что в Европе в те времена письменности еще не существовало.

– Иллирийцы? Погоди-ка, не они ли построили Илион, или Трою, в качестве приморской фактории? Или, может, корень «ил» родственен семитскому «эль», обозначавшему в древности божество?

Я пожала плечами:

– Liri на албанском – свобода. Следовательно, прямое значение этнонима – «свободолюбивые». Чтобы доказать другие гипотезы, нужно владеть гораздо большим лингвистическим материалом, чем это возможно теперь. В «Велесовой книге» утверждается, что гонимые кельтами иллирийцы ушли на север, дав начало жмуди, то есть литве, и заложив у озера Ильмень город Новеград. Таким образом, не только албанцы, но и некоторые русские могут называть себя потомками иллирийцев. Кстати, чей потомок ты, Борис? Твой русский слишком хорош для румына.

– Турок со славянскими корнями.

– И какая профессия у турка?

– Не поверишь, но я воспитатель детского сада. Призван рассеять предрассудок, что дошкольная педагогика – сфера исключительно женского труда. Правда, в настоящее время в отпуске. Неженат. Не судим. Без вредных привычек.

Я улыбнулась, подхватив его игривый тон:

– А у меня взрослый сын. Тридцать семь. Злоупотребляю кофе.

– Ах, как вы меня шокировали, мадам! Все это я узнал сутки спустя после вашего визита в наш замечательный городишко.

– Ты меня пугаешь, парень. Неужели наша археологическая возня заинтересовала чью-нибудь разведку?

– Хуже, – он ответил без улыбки, и на минуту иллюзия ни к чему не обязывающей болтовни зашаталась, как карточный домик. Борис не дал этому случиться, продолжив таинственным шепотом:

– Вы нарушили целостность древней базы лемурийцев. Это грозит человечеству большими неприятностями. Но я обещаю все уладить. Ради твоих прекрасных глаз, Лидочка, – он поднял бокал, и мы чокнулись.

Я рассмеялась, стараясь не обращать внимания на странное чувство тревоги. Как бы то ни было, Борис выдержал свою роль влюбленного повесы до конца, проводил до дверей отеля, сыпля остротами и фрагментарными околонаучными познаниями.

Утром, как обычно, поехали к Черной горе. Весь день я была занята: нужно было оцифровать и систематизировать найденные образцы письменности. В центральном зале обнаружилась настоящая сокровищница: золотые ювелирные изделия, фаянсовые амулеты и вазы столь дивной работы, что не верилось, что это создано тысячелетия назад. Вечером, упаковав и погрузив находки, мы поехали обратно. У раскопок остались дежурные, чтобы, коротая ночь у костра, охранять территорию от возможных визитеров.

В дороге у меня было время обдумать вчерашнее якобы случайное знакомство. Что подвигло на это Бориса? Памятуя о возрасте, отбросила тщеславную мысль, что он попросту мной увлечен. Очевиден был лишь его интерес к моей профессиональной деятельности. А почему, собственно, молодому интеллигентному человеку не заинтересоваться древней историей своей страны?

В последующие дни я была так завалена работой, что загадочный Борис совсем улетучился из памяти. То, что мы нашли, не укладывалось в научные представления о бронзовом веке и гальштаттской культуре басарабь. Артефакты принадлежали иной, более ранней и развитой в техническом плане цивилизации.

– Все дело в неточности радиоуглеродного метода датировки, – остужал наш пыл и ребячье вдохновение Н.Б., начальник экспедиции. – Вот получим результаты фрактального анализа, тогда и представим научному миру нашу реконструкцию протофракийской цивилизации.

То, что мы приняли за систему пещер, оказалось верхним уровнем грандиозного сооружения, уходящего вглубь горы. Шахту обнаружили совершенно случайно. Рабочий, расчищавший стену одной из боковых пещер, ударом по камню привел в действие древний механизм – и под ногами разинул зев лаз. От него вели вниз ступени, но свет наших фонарей не позволял увидеть, насколько далеко. Тот, кто рискнул спуститься по выдолбленной в камне витой лестнице, стал первой жертвой этой несчастной экспедиции: он разбился, упав с высоты.

С большими предосторожностями мы исследовали два ближайших к поверхности уровня, не переставая дивиться мастерству неведомых зодчих. Центральный зал в виде полусферы диаметром около десяти метров окаймляли двенадцать других меньшего размера. Кривые плоскости были удивительным образом совмещены так, что в каждой точке сохранялось ощущение привычных для человека пропорций. В стенах имелись засыпанные породой проемы наружу, из чего мы заключили, что здание не было задумано как подземное, но оказалось погребено природой или людьми.

Надписей обнаружилось так много, что Н.Б. в который раз в крепких выражениях посетовал, что в экспедиционный отряд зачислен лишь один лингвист, да и тот женщина. В чем-то он прав: я далеко не сразу обратила внимание на тот простейший факт, что алфавит давно уже не греческий, как было на первом уровне.

К концу вымотавшей меня недели позвонил Борис. Заговорил как закадычный друг, совершенно уверенный, что я буду рада оставить все дела ради свидания с ним. И я собралась на удивление быстро, так что едва не забыла сумочку с русско-румынским разговорником, который всегда носила с собой. Борис заявил сразу, что наметил для нас экскурсию по городу, которым гордится, несмотря на малое в нем число и качество увеселительных заведений. Разумеется, мы посетили их все. Борис держался непринужденно, мне было с ним легко и весело. Везде нас окружали его друзья, с которыми он меня знакомил, с которыми мы чокались, а потом Борис кружил меня в танце, и кружились столики и лица то ли от вина, то ли от близости его сильного тела. Помню, стояли на мосту над быстрым потоком, который звался, по словам Бориса, Фэгэраш, бурлила вода, мы целовались, и я была счастлива, как школьница.