Валерий Михайлов - О том, кто хочет тебя убить

Валерий Михайлов

О том, кто хочет тебя убить

© ЭИ «@элита» 2014

«Воздержание же – удел ничтожных».

«Только так воину можно выжить на тропе знания, – сказал он, – потому что искусством воина является находить равновесие между ужасом от того, что ты человек, и восхищением от того, что ты человек».

«Да, именно этим я и занимаюсь в часы досуга. Позирую перед камерой, когда обезьяна сует мне каштаны в задницу».

«Маги, которые воспитали меня, говорили, что не имеет значения, что ты говоришь, если у тебя есть силы сказать это».

Глава 1

Сильный порыв ветра тут же вывернул зонт наизнанку и угостил инспектора холодным мелким дождём, швырнув капли прямо в лицо. Но этого ему показалось мало, и вопреки всем законам физики он отправил щедрую порцию воды ещё и за шиворот. Дождь, начавшийся в октябре, лил практически не переставая всю зиму и весну, и вот теперь, несмотря на конец мая, люди зябко кутались в пальто. Дождь, дождь, дождь…

– Твою мать! Нашли когда убивать, козлы! – инспектор Эсс поднял воротник плаща, и, согнувшись, побежал трусцой к ближайшему дому.

Гросс Эсс был высоким, видным, а сказать точнее, толстоватым мужчиной, носившим костюмы пятьдесят восьмого размера. Аккуратные, со свежим маникюром руки – предмет зависти многих женщин, породистое семитское лицо с правильными чертами. Было ему далеко за сорок. Служба в полиции, к которой он в принципе никогда не стремился (жизнь заставила), в последнее время превратилась в каждодневный кошмар, мрачный тёмный туннель с маленькими, но легко убивающими остатки настроения пытками вроде необходимости вот так каждый раз выползать под чёртов дождь. В конце туннеля, правда, ярко светило солнце в виде долгожданной пенсии через полгода, бесконечно долгие проклятые полгода. «Идти в полицию – это, конечно, идиотизм, но бросать работу незадолго до пенсии – это верх идиотизма», – говорил он.

Работал Эсс инспектором в отделе убийств, страсть к которым росла у населения с каждым годом. Планку лидерства держали бытовые преступления, совершаемые, как правило, близкими друзьями или родственниками, чаще наркоманами, получившими отказ в очередной денежной субсидии. Иногда среди пойманных преступников встречались респектабельные супруги, действующие в сговоре с детьми, или работающие в гордом одиночестве.

– Всем привет, – хмуро поздоровался Гросс, входя в дом убитого, где, как и положено, скопилось полно людей, большая часть которых не знала, чем себя занять. Они шлялись по дому, толпились в гостиной, всё хватали, везде оставляли следы. Настоящий кошмар для экспертов.

– Вам только выпивки не хватает и баб в дорогих тряпках, а так вылитый светский раут, – продолжил он после того, как все официальные лица ответили на его приветствие. – Как дела, задницы?

– Сам ты задница, – огрызнулся дежурный следователь. Он недолюбливал Эсса.

– Ну, я по паспорту задница, а вот для тебя это призвание.

– Не связывайся с ним, Фил. Он даже не заметит, как проглотит тебя со всеми потрохами, – вмешался криминалист.

Эсс и бровью не повёл.

– Что тут у нас?

– Убийство, – ответил один из полицейских.

– Понятно, что не пикник с девочками.

– Рой Краммер. Компьютерщик. Решил в последний раз пораскинуть мозгами, – Фил заржал, вдохновлённый собственной шуткой.

Инспектор поморщился.

– Ему разнесло голову. Стреляли через окно. Убийца предварительно заклеил его скотчем, так что звука бьющегося стекла никто не слышал. Гильзу мы не нашли. Скорее всего, забрал с собой. Пули, кстати, тоже нет. Работа чистая. Пять баллов минимум, а то и особое мнение коллектива. Похоже на заказное, – доложил криминалист.

– Что нам известно?

– Покойному тридцать восемь лет. Тихая домашняя мышь. Не был, не привлекался, не участвовал. Сидел себе спокойно и занимался единицами и ноликами. Работал на какую-то фирму. Не шиковал. Врагов не имел. В порочащих связях… ну и так далее, – отрапортовал Фил.

– Что говорят соседи?

– Ещё не опрашивали. Мы пока здесь…

– Ладно, соседями сам займусь. Взбрело же кому-то в голову пострелять в такую мерзкую погоду!

Инспектор заблаговременно поднял воротник плаща. На этот раз ветер оказался сильнее спиц, и зонтик пришёл в полную негодность.

Район выглядел спокойным, тихим. Небольшие однотипные коттеджи, выкошенные газоны, горшки с геранью на крылечках.

Звонить в дверь соседского дома пришлось целую вечность, пока в приоткрывшуюся дверь не выглянуло настороженное старческое лицо.

– Полиция, откройте.

Бабуля захлопнула дверь, пару раз прошкрябала цепочкой и медленно отворила дверь снова. Инспектор, не дожидаясь приглашения, отодвинул старуху в сторону и прошёл в дом. В нос ударил запах пригорелого протухшего жира и застоялой мочи. К горлу инспектора подкатила дурнота.

«Спокойно», – сказал он себе и повернулся к бабуле. Тошнота усилилась. На сморщенной, как старческая мошонка в лютый мороз, физиономии выделялись бегающие глазки, под которыми бесформенным наростом бугрился нос. Из беззубого рта воняло помойкой. Старуха тряслась мелкой дрожью и подозрительно смотрела на инспектора. Одета она была в грязное рваное тряпьё.

С трудом преодолевая отвращение, Эсс задал несколько вопросов. Разумеется, она ничего не видела и не слышала. Гораздо больше бабку интересовали воспоминания о далёкой юности. Инспектор не стал дослушивать увлекательную историю про любимого кота, почившего лет пятьдесят назад, и пулей вылетел на свежий воздух.

– Оказывается, есть дерьмо и покруче погоды! – пробормотал он, затягиваясь спасительной сигаретой во все лёгкие.

В другом доме ему открыла прыщавая пигалица лет пятнадцати. Она заметно нервничала, непрерывно теребила подол юбки и кусала губы.

– Полиция. Надо задать пару вопросов.

Соплячка. Накурилась травки и теперь боится, как бы злой дядя чего не заметил. От слова «полиция» готова обделаться.

Инспектор вошёл в дом. На диване скукожившийся, словно весенняя картошка, лежал бойфренд в состоянии полной отключки.

– С ним всё в порядке? – спросил девчушку инспектор.

В ответ она попыталась пролепетать что-то об усталости и здоровом сне, но инспектор оборвал её на полуслове.

– У тебя травой на весь квартал прёт, и рожа работы неизвестного авангардиста, так что не надо мне баки забивать. Я к тебе не за этим. Плевать мне на твой моральный облик. Ответишь на вопросы, и я пойду. Постарайся сделать так, чтобы этот придурок подох не на твоём диване. Мне и одного трупа в вашем квартале достаточно.

При слове «труп» её до сих пор непрерывно бегающие глаза наконец-то сфокусировались на лице полицейского. Девчонка вытаращилась и прикрыла рот ладошкой.

Само собой, детки тоже ничего не слышали. Им было не до того. Всем не до того. Хоть на театральной сцене во время аншлага режь человека живьём – у всех найдутся дела поважнее.

В последнем доме никто не ответил, похоже, в нём давно никто не жил. Стреляй – не хочу. Эсс ненавидел тихие и на вид приличные кварталы. Он-то хорошо знал, какие мерзости скрываются порой за видимым приличием и благополучием.

Ещё один порыв ледяного ветра окончательно уничтожил желание что-либо делать.

– Пусть молодые побегают, – пробурчал он и посмотрел на часы.

Стрелки приближались к шести. Эсс достал мобильный телефон.

– Ты уже дома? – спросил он, услышав в трубке голос Стеллы.

– Угадай с трёх раз.

– Свари кофе. Я замёрз, как скотина.

– Когда тебя ждать?

– Сейчас.

Закончив говорить со Стеллой, он вызвал по телефону такси. За руль ненавидевший машины Эсс садился только в случае крайней необходимости.

За столом Гросс откровенно любовался Стеллой. Для своих сорока она выглядела более чем прекрасно. Высокая, стройная, не худая, но и без лишнего жира. Чёрные волосы, чёрные глаза. В коротеньком халатике, только что после душа, без макияжа (она почти не пользовалась косметикой, а дома вообще не красилась), Стелла выглядела невероятно аппетитно. Гросс согревался кружкой ароматного кофе, Стелла пила молоко.

Они были вместе чуть более пяти лет. Стелла пережила развод, Гросс никогда не был женат. Детей у них не было, и даже разговора о том, чтобы жить вместе, они не заводили. Раза два или три в неделю Гросс ночевал у неё, по субботам они обычно ходили в бар или кинотеатр, вместе проводили отпуск. Но жить вместе… «Если хочешь похоронить любовь – женись!» – таков был их негласный девиз.

– Может, мне сегодня опоздать? – спросил он на следующее утро за завтраком, глядя в окно на вечный холодный дождь.