Тайна черного леса (СИ) - Невестина Ксюра Страница 10

Мама зарыдала. Снова. Так что мне пришлось силой выпинывать ее из койки, поднимать на ноги и пальцами расчесывать ее волосы, приводя в человеческий вид. У кого здесь были выжжены каналы движения магии? У меня или у нее? Сначала я хотела подбодрить ее этими словами, но поняла, что они только лишь ухудшат ее и так паршивое самочувствие.

Дежурная целительница показала нам, где можно умыться, и объяснила нам, как можно добраться до столовой, где нас покормят. Как она сказала, ректор отдал приказ, чтобы нас покормили без лишних вопросов, и он сам утрясет вопрос оплаты без нашего участия.

В столовой нас ожидал большой сюрприз: стол, за которым сидел со-ректор, ломился от еды, а приборов стояло только три.

– Кажется, это все нам, – прошептала я маме, и она неуверенно кивнула. – Шикарно. И должно быть вкусно. Ужин мне понравился, так что… да, я уверена, будет очень вкусно!

– Шайн… – позвала мама, со-ректор поднял голову и посмотрел ей в глаза. – Есть разговор. Не думаю, что в ближайшее время у меня будет возможность встретиться с тобой. Есть смысл… заранее сказать. Алев, садись поешь. Я к тебе присоединюсь через несколько минут.

– Хорошо, – я кивнула, не понимая, но... не став лезть к маме в душу. Раз ей нужно о многом подумать и принять решение самостоятельно, то она расскажет все позже. У нас с ней нет друг от друга секретов.

Они вышли из пустой столовой, а не просто отошли в сторонку. То есть мама не хотела, чтобы я видела их и каким-либо образом могла подслушать их разговор. Мне это не нравилось. Очень сильно не нравилось. И все равно я не полезу. Максимум спрошу у мамы, нужна ли ей моя помощь. Так будет правильно. Нельзя травмировать ее сильнее.

Я приступила к еде, а мама с со-ректором все не возвращались. Я начинала нервничать и продолжала давиться едой, не чувствуя ее вкуса. Я слишком сильно разволновалась из-за необычного поведения мамы. Она испытала большой шок, но ведь все закончилось хорошо! (Для меня). Разве она не должна хотя бы в глубине души радоваться, что я вернулась живой и несильно покалеченной?

Она вернулась одна, хотя приборов было три, и тихо села напротив меня на место со-ректора. Некоторое время мы ели в тишине. Только ложки стучали о тарелки, и эти звуки звенели в пустой столовой.

– Мам?

– Шайн устроит тебя в столичную академию. Я попросила его. – Наконец заговорила мама. – Я должна признаться тебе. Когда-то я сказала… что твой отец умер от пьянства после того как много денег украл у мамы, у твоей бабушки, и она его выгнала. Он паршивая овца в своей довольно богатой семье. И он все еще живет в столице. Я видела его не так давно. Пьяного и все еще живого.

– Ну и что? – хмыкнула я. – Этот человек для меня ничего не значит. Стоит радоваться, что он не испортил мой врожденный талант к некромантии.

– Плевать на него! – рыкнула мама, и я услышала бабушкины жестокие нотки. Я была поражена!!! – Его семье я сказала, что ты больная и бестолковая. Не хотела, чтобы они украли тебя у меня. Тогда мы еще жили с мамой… с бабушкой… Я думала, что смогу со всем справиться одна. Произошедшее показало мне, что нужно уметь просить помощь у других людей. Нужно уметь рассчитывать цену их помощи. Мама… твоя бабушка, всегда учила меня этому, но я была отвратительной ученицей.

«…слабовольная и мягкотелая…» – вспомнила я укоры бабушки и до меня начало доходить, какое решение мама обдумывает.

– Не смей. Не надо. Бабушка не во всем права. А то что случилось… в этом нет твоей вины. В этом виноваты только те, кто создал имитаторов!

– Я бы хотела, чтобы тебя не было на этом вступительном испытании, – призналась мама. Ей давалось это очень тяжело, ведь она всегда была альтруистичной и всем сочувствующей. – Ты сорвала их эксперимент и спасла не одну сотню людей, но… в глубине души мне бы хотелось, чтобы тебя здесь не было. Чтобы ты не попала в эту ловушку. Чтобы ты не пострадала из-за нищеты, в которую я вогнала нас своей принципиальностью и бесхребетностью.

– Мам, у нас никогда не было проблем с тем что поесть, что надеть и где жить. Это уже не нищета, – привела первый аргумент я, старательно подыскивая второй. – Что бы ты не задумала, все не так плохо, как ты говоришь.

– Все могло быть гораздо лучше. Я никогда себе не прощу, что отправила тебя в эту проклятую академию.

– Мам, ну… зачем такая категоричность? Что касается меня, то все закончилось хорошо…

– …потому что ты послушалась бабушку, – жестко оборвала меня мама. Кажется в ее голове сильно перемешалось и построилось в неправильном порядке. – Я хорошо знаю свою мать и то, что она предложила для твоего спасения, так что... Я никогда не прощу себя за то, что тебе пришлось делать такой выбор.

– Я не послушалась. Я отказалась. Согласились Ной и Люмине, а я… я призвала дух бабушки в своей тело, и никто не заметил подмены, когда открывали обратный портал. Мне кажется, даже Ной и Люмине ничего не заметили, что это была не я, а она. И… я никогда не скажу им об этом. Не хочу на их фоне быть святошей, когда они сделали выбор и стали убийцами ради нашего спасения.

Мама была ошарашена моим признанием. То есть эти несколько дней, которые я пролежала без сознания, она думала… она была совершенно уверена в том, что я согласилась убить десять человек ради собственного довольства? Неужели мама знает меня настолько плохо? Я поражена… неприятно поражена.

– Прости… В любом случае мы переезжаем. Меня и без протекции Шайна приглашают в столицу на работу. Я боялась, что семья твоего отца, тоже некроманты, узнают о тебе и твоем таланте, и сманят тебя дорогими подарками.

– Мама! – Моему возмущению нет границ. Какие глупости она говорит?

– Алев, дети не различают что хорошо, а что плохо. Щедрый добрый дедушка, зовущий поиграть – хороший. Нищая мать, требующая тяжело учиться и жестко тренироваться – плохая. Ты была маленькая. Тебе невозможно было объяснить, что учеба – это хорошо, а игры без ограничений – плохо. Ты ведь сама понимаешь, почему нельзя тренироваться с талисманами не своего уровня. Как тебе было плохо поначалу. Как ты страдала… чтобы выжить сейчас.

4

С того знаменательного разговора прошло несколько месяцев, и я полностью восстановилась. Мы с мамой переехали в столицу, и ее было не узнать. Последний месяц летних каникул подходил к концу, мы жили в личных апартаментах дяди Шайна в академии… и я все еще пребывала в глубоком шоке оттого, как круто развернулась моя жизнь.

Моя самая добрая, принципиальная и благопристойная мама стала любовницей богатого мужчины, который был младше нее на четырнадцать лет! Я ненавидела себя за то, что она делала это ради меня… из-за меня спала с нелюбимым мужчиной. Она принесла себя в жертву, и мне духу не хватило отказаться от его финансирования. Мама уже все решила, и мое непослушание сделает только хуже.

Теперь у меня была отдельная просторная комната, новый гардероб, доступ в частную библиотеку и возможность пользоваться академической тренировочной площадкой и полным медобслуживанием, которое мне так нужно после выгорания каналов. Моя ненависть к себе множилась каждый раз, как только я ловила себя на проклятой мысли «мы не можем себе этого позволить».

Деньги стали моим проклятым наваждением и худшим кошмаром. В богатых нарядах мама внешне расцвела, а я не могла не думать, что происходило у нее внутри. Особенно когда дядя Шайн возвращался с работы, и они запирались в его спальне. Меня это сводило с ума.

Первые несколько ночей после переезда сюда я не спала вовсе. Мама быстро просекла, что со мной что-то не так, и ее беспокойство причиняло мне тяжелую физическую боль. Вечером она с большим нехотением оторвалась от меня и ушла к любовнику, а на следующий день я соврала, что волнуюсь из-за переезда и купила снотворного, которое пью на ночь по сей день.

Я научилась врать. Я вру своей матери, чтобы она могла не терзаться, что она врет мне. Как мы докатились до такого? Мама всю жизнь страдала, пытаясь обеспечить меня. Ведь я могла… Я могла сказать бабушке, что хочу стать женой Ноя и тем самым обеспечить нам с мамой безопасное существование, тогда бы бабушка нашла способ обезопасить его переход. Тогда я бы пожертвовала собой вместо мамы.