Переворот.ru (СИ) - Маркеев Олег Георгиевич Страница 10

Наше агентство располагает достоверной информацией, что все три бригадира погибли по одной причине. Назначение ответственным за транзит партии наркотиков оказалось приговором без права обжалования. Первую смерть ещё можно было бы посчитать случайной, равно как и вторую, последовавшую спустя сутки после получения задания. Но когда третий «куратор» получил пулю в голову спустя час после того, как ему приказали заместить погибшего, даже на самых тупых из «братков» снизошло озарение. Причём настолько, что четвёртый кандидат в «кураторы» просто бросился в бега…

Нападавшая сторона пока ещё никак себя не обозначила. Но есть серьёзные основания предполагать, что войну развязали «пролетарии» преступного мира.

В № 6 «Невского времени» мы опубликовали обширную аналитическую статью «Свобода вас примет радостно у входа…», в которой предупреждали о подобном развитии событий. В ближайший год-два на свободу лавинообразно выйдут те, кто сел сам, кого сдали и кого повязали в период первых криминальных войн. Срока конкретным пацанам давали вполне конкретные — от восьми до десяти. И что они видели за эти десять лет, кроме скромных интерьеров ИТЛ строгого режима? А что они увидят, выйдя на свободу?

Кооперативные кафешки, за которые они бились битами на стрелках, давно стали ресторациями европейского уровня. Родные братки сменили спортивные штанцы и кожаные куртки на цивильные костюмы бодигардов. Бордовые пиджаки пора вывешивать в Русском музее, как историческую достопримечательность канувшей в лету эпохи.

Капиталы, нажитые утюгом и паяльником, отмыты и вложены в серьёзные инвестиционные проекты. Биографии подчищены, криминальный авторитет конвертирован в доброе имя бизнесмена. На разборки теперь ездят в арбитражный суд, а «рамсы разводят» по кремлёвским «понятиям».

Что им, проведшим решающее десятилетие на нарах, делать в тотально и необратимо изменившимся мире? Кто их приставит к делу, кто даст долю, кто уступит своё место? Никто.

Значит, война. Беспощадная и бескомпромиссная. Надеемся, что короткая.

Откинувшимся пацанам необходимо быстро накопить капитал, чтобы на Гороховой и в Смольном купить себе неприкосновенность. Иначе — обратно на нары. Или, что вернее и надёжнее, — в могилу. Получается, терять им нечего. А значит — и никого щадить они не станут. Они будут биться ни на жизнь, а на смерть.

Жаль, что под нашими с вами окнами.

Константин Андреев

Андрей Ильич отложил газету и отвалился к стене. Настроение окончательно ухудшилось. Во рту сделалось кисло от перегара.

«Не удержит он ситуацию под контролем, хоть божись, хоть гипнотизируй! — Андрей Ильич насупился, вспомнив, как Колосов на перроне примитивно и убого пытался вколотить в подсознание своё «все под контролем». — А хрен там два! «Под контролем»! И в глаза смотрел, голосом вибрировал, за лацкан щупал… Думает, я совсем дурак? Да эту белиберду теперь на каждом углу продают. Куда не плюнь — книжки «Думай, как я приказываю», «Тайный язык тела», «Что он скрывает, когда говорит». А толку? всё равно, как бараны чуркестанские общаемся.

Ясно же ему сказал: «Сериал намечается»! Нет, всё своё гнёт. На что рассчитывает? Думает, что свои из Москвы прикроют? Будто не знает, что своя задница всегда дороже чужой головы.

Журналисты из этого «Агентства» уж больно круто копают. Не дай бог, перешагнут региональный уровень, в два присеста свяжут питерскую «зачистку» с аналогичными ЧП в Новокузнецке и Орске. Впрочем, это Колосова головная боль. Рассчитывает на перевод в Москву, пусть пашет, как положено».

Андрей Ильич окончательно расслабился и уставился в окно, за которым промелькнул освещённый фонарями полустанок, и сразу же к стёклам прилипла асфальтово непрозрачная темнота.

Дверь, скрипнув на полозках, поехала в сторону, и в купе вошёл попутчик.

Андрей Ильич вскользь осмотрел вошедшего и остался доволен. Приличный гражданин средних лет, явно из разряда законопослушных и, судя по всему к власти и бизнесу отношения не имеющий. Одет аккуратно и неброско, явно не на рынке отоварился, но и не в бутике. Золотая середина, когда количество денег точно совпадает с уровнем проблем, связанных с их добыванием.

— Добрый вечер! — произнёс вошедший ровным голосом.

Положил на столик небольшую коробку конфет, раздвинув ею пластиковые коробки с МПСовским «дорожным набором»: бутербродики, булочка, пакетики с чаем и кофе, специи в одноразовых упаковочках.

— В ресторане оказался рахат-лукум. Не удержался, взял к чаю. Компанию составите?

— С удовольствием, — отозвался Андрей Ильич. Чаю, горячего и терпкого, и непременно в прикуску с лукумом почему-то вдруг захотелось зверски. Наверное, организм требовал разбавить перебродившее внутри спиртное и вымыть изо рта перегарный привкус.

— Вот и прекрасно.

Попутчик сел на свой диванчик, отодвинув в сторонку газету. Свет бокового светильника упал ему на лицо.

— Молодые люди, которые внесли ваши вещи, попросили меня на минутку выйти из купе, — непринуждённым тоном сообщил попутчик. — Вот я и отправился в ресторан. Извлёк удовольствие из необходимости.

Под пальцами попутчика хрустнула плёнка на коробке.

Злобин чуть прищурил глаза и хищно потянул носом. Больше ничем вскипевшую внутри злобу не выдал.

«Мог Колосов сунуть аппаратуру в купе? — спросил он себя. — Мог, потому что дурак. И чем-то очень напуган. Дурак, потому что девяносто процентов записи составит стук колёс и мой храп. Напуган так, что согласен на десять процентов любого трёпа, лишь бы иметь данные для анализа. Теоретически это не трудно, сунуть диктофон, а в Москве незаметно изъять из купе. Или они пишут из соседнего купе? Всё может быть… Включая мелкую пакость с девочкой или пьяным мордобоем».

Злобин не без злорадства вспомнил, что все рабочие записи ещё утром отправил спецкурьером в Москву. Прямо из-под носа Колосова, так, что тот и не заметил.

— Давайте знакомиться? Максим Владимирович, — представился сосед.

— Андрей Ильич. — Злобин решил, что фамилию называть нет необходимости.

Они прощупали друг друга взглядами. Кожу у Максима Владимировича покрывал лёгкий естественный загар, волосы на висках слегка выгорели на солнце.

— Из отпуска возвращаетесь? — спросил Злобин.

Максим Владимирович молча кивнул. В глазах прыгали весёлые бесенята.

Отпускная тема оказалось быстро исчерпанной, а в молчанку играть не хотелось. Сон же, как рукой сняло.

— Я, извините, вашу газету брал.

— Ничего страшного, — быстро отреагировал Максим Владимирович. — И ценного, кстати, ничего в ней нет. Одна интересная статья на восемь полос, забитых всякой ерундой.

Он ещё дальше отодвинул от себя газету. Указательный палец при этом лёг как раз на заголовок той статьи, что вызвала раздражение у Андрея Ильича.

— И что вы об этом думаете? — спросил он.

— Вы о продолжении сериала «Бандитский Петербург»? — улыбнулся Максим Владимирович. — Как новость — ничтожна. Ибо ожидаема. Что нового в том, что авторитеты умирают не своей смертью? В конце концов, это производственный риск их профессии. Но отрадна одна маленькая деталь.

Он выдержал паузу, ладони погладили покрывало.

— И какая? — не удержался Андрей Ильич.

— Покаяние перед смертью, — ответил Максим Владимирович.

Андрей Ильич посмотрел в его смеющиеся глаза и покачал головой.

— Не понял?

— А вы вспомните «Капитанскую дочку». Как казнили Емельяна Пугачёва? Две свечи в руки, поклон на четыре стороны света, и «прости меня, народ православный». И уж потом голову отрубили. Это наши реалии, но и в Европе Инквизиция требовала покаяния. Жиль де Ре[15],по сравнению с которым Чикатило — мелкий пакостник, каялся так, что весь город, по которому его вели на эшафот, прослезился. Правда, правда, хроники не врут! Сам плакал и слезу выжимал у горожан. Думаю, даже палач прослезился. Что не помешало отрубить буйную головушку тому, кто не просто истязал понравившихся ему мальчиков, но даже украшал изголовье кровати головами наиболее полюбившихся.