Исправник - Петр Ингвин Страница 10

— Див успел?

— Да! — Дунька плюхнулась на свою сторону тюфяка. — Представляешь, свод обрушился у самого входа, там перекрытия сгнили, а новые сделаны, но поставить их не успели, и камни рухнули на подземника, и его придавило, и раздавило бы в лепешку, если б не тачка, которая рядом с головой оказалась, он только из-за тачки жив остался, а Сказочник ка-а-ак прыгнет! — Дуньке не терпелось пересказать все новости, от переизбытка впечатлений она едва удерживалась на месте, чтоб не вскочить. — И раскидал камни, словно это не камни, а сено!

— Сказочник — это кто?

— Чужак. Пришел сегодня из другой деревни. Он такого понарассказывал! Фантазия у него — как у деда Володи была, пока он не помер. Все за голову хватались. У Глашки глаза были как кулаки — здоровенные, круглые, она их выпучила и челюсть уронила!

— Серьезно, уронила?

— Ну, рот открыла от удивления. Не придирайся. А подземники запретили Сказочнику рассказывать при всех и повели его в Рабочую пещеру. А тут обвал. Свод обрушился, одного подземника придавило, а Сказочник ка-а-ак прыгнет!

— Повторяешься. Значит, чужака назвали Сказочником из-за его рассказов о своей жизни?

— А я что говорю? Оказывается, есть другие деревни. Много деревень! Там живут такие же люди, как мы. Но там тоже правят дивы. Зато есть земли, где дивов нет! Сказочник сказал, что туда можно попасть. А еще он рассказывал о другом материке, куда можно добраться на кораблях — Сказочник знает, как их сделать. Еще он много говорил о дивах и о том, как их победить. Зря он заговорил о дивах. Ему сказали не смущать народ глупыми сказками и увели в Рабочую пещеру, чтоб никто не услышал, о чем они будут его еще расспрашивать. — Дунька на миг прервалась, чтобы перевести дух. — Наверное, его в подземники возьмут, когда место освободится.

Если доживет, подумала Анюта. Близнецы не потерпят соперника. Они обязательно что-нибудь предпримут. Когда ближайшее место освободится, они должны принадлежать Виталику или Валерику, а следующее за ним — второму брату. Ничего иного Близнецы не допустят. Хоть бы они передрались, что ли, между собой за право первым стать подземником. Вот бы в такой миг оказаться где-нибудь рядом, за углом, с острым камнем в руке…

— Див подземника вылечил, теперь тот опять как новенький. — Дунька о чем-то задумалась, на миг поджала губу и вздохнула. — Анют, почему нас нельзя так же, как подземников, а?

— Не знаю. Дивов спроси.

— Ага, их спросишь, как же. Они за спрос убить могут. Помнишь Федьку?

— Федька сам виноват. Захотел задать вопрос, пусть даже неудобный — задай, решил по этому поводу высказаться — выскажись, но зачем в дива камнем кидать?

— Неправда, Федька умный был, он целился в голову и кидал со спины, чтобы див не заметил. Человека такой бросок убьет насмерть, но кто ж знал, что дива камень не берет? Федьку жалко, но он хотел как лучше. Он мстил за всех нас. Федька — герой!

— Не трогай дива — он не тронет тебя. Проще некуда. При чем тут геройство?

— А почему дивы у нас всем распоряжаются? Почему мы на них работаем?

— Мы работаем не на них, а на себя, а на дивов работают подземники.

— А подземники живут за счет нас. Не будь пещерников, подземники однажды кончились бы, и дивы остались бы ни с чем! — Взгляд Дуньки остановился на пустой рамке, где последние три дня висела одна из лучших циновок, сделанная папой в последнее время. — А где красивая циновка с узорами?

— Не знаю. Папа с собой забрал.

— Я думала, он подарит ее мне. Я бы вот сюда, на стенку повесила и любовалась бы каждый день. Однажды он такую красивую уже делал, помнишь?

Анюта кивнула. Когда папа сделал предыдущую узорчатую циновку, на которую намекала Дунька, Анюта спросила его: «На что поменяешь?»

Папа отчего-то смутился. «Просто делаю. Посмотрим».

Время шло, а ничего нового в доме ответно не появилось. Дунька это тоже заметила.

«Помнишь красивую циновку? — спросила она Анюту. — Мне рассказали, что она теперь висит дома у Хромоножки».

Хромоножкой звали соседку, жену Нитянщика. Как и полагалось при таком прозвище, ходила соседка с трудом, забавно переваливаясь с ноги на ногу и громко при этом охая. Хромоножка, миловидная лицом и с хорошо сохранившейся фигурой, была малоразговорчивой, она редко выходила из комнаты, предпочитая работать при свете огня, хотя ее предшественница, как донесли слухи, тем же самым всегда занималась снаружи, под лучами солнца. Нитянщик весь день добывал в лесу и расщеплял волокнистые стебли веревочника, получались длинные нити, а чтобы они не рвались и не перетирались, их следовало вымочить в особом растворе. Вымачиванием, скруткой и сушкой нитей занималась Хромоножка. До нее Нитянщик был женат на другой женщине, она умерла, дети тоже умерли. Хромоножка же оказалась бездетной. Еды в семье Нитянщика всегда было много, и не простой, а, судя по доносившимся запахам, самой лучшей. У Нитянщика… нет, лучше сказать — у Хромоножки все вещи были лучшими.

«Как у нее так получается?! — негодовала Дунька. — Циновки у нее, значит, только красочные и с узорами, одеяла и подушки без громадных комков, простыни не из обветшавшей одежды, а из новой кожуры, мебель надежная, тюфяк не скрипит, посуда не трескается и не опрокидывается, ножи режут долго и не ломаются... А вот с мужем ей не повезло. Нитянщик вообще не ценит красоту, он ничегошеньки не понимает в красивых вещах. По-моему, он ненавидит все красивое и сжег бы их все, дай ему волю».

Говоря про то, что соседке не повезло с мужем, Дунька имела в виду, что Нитянщик часто распускал руки, особенно когда в доме в очередной раз появлялось что-то новое.

Ростом Дунька вымахала так, что скоро головой потолок задевать будет, прелести выросли больше, чем у Анюты, а мозгов и понимания жизни — как у ребенка. Но даже дети, наверное, знают, что качество работы зависит от того, для чего или для кого делается работа. Основную часть дня в деревне все трудились на общее благо, а самыми красивыми и качественными вещами, сделанными в остальное время с особым старанием, обычно менялись друг с другом. Дунька это прекрасно знала. Ей меняться было нечем, она еще ничего не делала лучше других или хотя бы так