Следствие по магии 2 - Анастасия Евдокимова Страница 10

Рыже-черное гнездо из волос и пуха — руки опускались. Даже мысль побриться на лысо заблудилась в утренних извилинах мозга. И не нужно ничего говорить о суперсовременных кондиционерах, не помогают. Подаренный гребень-артефакт на тумбочке, сильно спас, три взмаха и волосы послушной волной лежат на плечах. Написать, что ли колдуну, как я его обожаю? Перебьется.

Я так и замерла с зубной щеткой во рту. У меня нет перьевой подушки, с темными перьями. Это был не сон?

Дошла до кухни заварила кофе и чуть не подавилась забытой во рту щеткой, пролила на себя кофе и окончательно подорвала своё душевное равновесие.

— Я не буду об этом думать. Мне привиделось! — с нажимом уговаривала я себя, — Сильно привиделось! Выпью на ночь снотворное… Я просто переутомилась. Кощей бы не отпустил меня туда.

С этой мантрой я одевалась, с ней спускалась к машине, ехала в пробке и убедила себя перешагнув порог следственного комитета. Я была на таком взводе, что даже не обратила внимание на сопровождение.

— Зойка! Вот тебя то мне и нужно!

— Нет меня!

Но сбить со следа дежурного, и незнакомого опера не получилось. Явно из главка, я таких узнаю по походке. На крейсерской скорости капитан протащил незнакомца, пробормотал приветствие-представление скороговоркой. По этому монологу коллегу можно было идентифицировать и как Ивана, и как Магомета. Всучил в руки дело дежурный испарился за железной дверью. Может быть рядовые сотрудники владеют магией? Мимикрией и телепортацией точно владеют, с нашим начальством по-другому не выжить.

Передо мной остался стоять молодой человек без формы, крепкий и белобрысый, в щегольском летнем пиджаке и джинсах, тертых лично Гучи, не иначе. Спортзалом не пренебрегает, вон как рубашка на груди расходится! Раздражало два момента: взгляд светлых глаз, этакое «Вы все говно! А я мачо!». Следующее — улыбка, на первый взгляд чарующая, на второй — хамовато-наглая.

Молодой обормот прекрасно представлял реакцию на его внешность. То, что он этим пользуется и в хвост, и в гриву, даже тени сомнения не вызывало. Но на свою шейку я забраться не дам. Глупышка, я таких слащавеньких терпеть не могу.

— Прошу прощения, меня зовут Красновский Артем Игоревич, старший оперуполномоченный главка.

Голос соответствовал внешности. Остался вопрос, зачем его матушка забыла сыночка в полиции? Однако появилась понимание, почему дежурный резко испарился. Сынок зам. глав — гада, то есть заместителя прокурора Москвы. Мое отношение к субъекту упало еще ниже. А пока он выдернул мою руку и попытался ее условно обслюнявить.

Я вспомнила, что этот Артем имел специфическую славу. Свалит всю работу на окружающих, сливки все себе. Перед прессой покрасуется как помесь Бузовой и павлина.

— Очень приятно, — выдернула руку, вытирать демонстративно ее о форменное платье не стала. Платье стирать дольше, чем руки помыть. От новых посягательств отгородилась папкой, — Предполагаю, мне представляться не нужно. Что можете пояснить по переданному делу?

— О, мне говорили, что вы необычайно красивы.

Комплимент пропал в туне, а вот мой взгляд не доенной кобры, остыл еще на пару градусов. Давно заметила, да и отработала — смотришь на человека и представляешь, как его будешь пытать, резать, хоть на кол сажать. Смотришь, и он начинает говорить. Артем хоть и бравировал своим положением, матерым опером не был, так маменькин сыночек с амбициями и родительской наглостью:

— Ну что вы в самом деле, предлагаю взять кофе и поговорить…

— Лучше в моем кабинете.

Обогнув опера по дуге пошла в сторону лестницы, попутно здороваясь и ловя сочувственные взгляды. Догнали меня на середине пролета, попытались обогнать, но не преуспел. Пришлось топать и сопеть над ухом весь коридор. Усевшись в кресло лениво перелистывая дело, еще не вчитываясь в тоненькую папочку, со следами кофе и архивной пыли. Присесть, я не предложила, перебьётся.

— А теперь еще раз, что можете пояснить по делу?

Этикет, вежливость — эти понятия его не беспокоили. Артем хозяйски прошелся по кабинету, сунул нос в кухонный уголок, потом выбрал себе стул и развалился.

— Ничего не могу пояснить. Мне спустили материал из архива, не читал.

Гад улыбнулся, по его мнению, «завлекательно». А я помечтала увидеть его зубы на полу. С этим каши н сваришь. Работать «мы» не приучены, а читаем только картинки.

— Значит возьмите дело и ознакомьтесь. И не забудьте сделать мне копию.

Опер еще немного гипнотизировал меня, с уже померкшей улыбкой. Резко схватил дело и ретировался, не забыв хлопнуть дверью. Оставалось только вздохнуть «Тупой, еще тупее», ну кто ему сказал, что все будут приклоняться перед его родственниками? Судя по скорости дежурного и замеченной надписи от руководства «тов. Гаюн, в работу» от него и его родственницы просто мечтали отделаться. Может он нажалуется родителю и меня снимут с дела?

Плюс папочка была тоненькая и старенькая, значит архив до нулевых. Сходить, что ли разузнать? Но предпринять ничего не успела.

В дверь постучались.

— Занята?

— Влад! Как же я рада тебя видеть!

Я подскочила из-за стола и обняла это чудовище, смачно саданув плечом косяк.

— Привет птичка! Что это за…?

Анубис запнулся, не зная, как прилично охарактеризовать выскочившее от меня существо.

— Не парься, это опер из главка, сынуля зам прокурора.

— О! Ну как тебе? Не скучно?

— Не смешно, эта «инфузория» собирается что-то из старенького вскрыть. И судя по тому, как этот мажор носится с этой древностью, у него есть зацепки. Просто так, такие детки, палец о палец не ударят, а тут аж приехал. Вот теперь жду звонка обиженного родителя….

— Вот как у людей сложно то, сколько лет смотрю, все поражаюсь.

Он поскреб идеально выбритый подбородок и начал разгребать соседний стол…

— Это что такое? Что за самоуправство?

— А что я не сказал? Я теперь твой сосед! — эта бесстыжая морда продолжила перегружать мои идеальный хаос из папок обратно мне на стол. — А ты не пробовала шкафы? Говорят, очень удобно держать там бумаги.

— Ну если такой умный, открой любой шкаф и посмотри. Только потом сам убираться будешь.

Анубис последовал совету и предупреждению, а именно приоткрыл ближайший шкаф на полсантиметра. Возвращаясь за свой стол, я краем глаза следила, чтобы весь ворох бумаг не погреб его почище песка в пирамиде, а мне не пришлось отписываться от трупа