Заколдованный замок - Ирене Циммерман Страница 10

Глава 9

В следующие дни о школе не могло идти и речи. С раннего утра до позднего вечера мы прибирали первый этаж, чистили и драили так, что могли бы получить звание чемпионов мира по уборке. А у папы постоянно рождались новые интерьерные планы. Похоже, наше жилище будет готово уже через несколько дней. Во всяком случае, мою комнату уже выкрасили в чудесный жёлтый цвет – мама назвала его солнечным – и он действительно создавал солнечное настроение. На очереди была столовая, где мы будем завтракать, а потом и уголок со стойкой регистрации. В общем, работы было невпроворот, поэтому каждый день мы уже в десять вечера засыпали как убитые на койках – так папа назвал наши спальные места в грузовике.

Мне ещё пару раз снились ночные звонки, но эти сны меня больше не тревожили. За последнее время я почти уверовала в то, что всё было игрой моего воображения и нет никакой говорящей гаргульи по имени Аматус (и как только мне могло прийти в голову такое имя?). Да и медальон ничего собой не представляет, самый обычный. Но всё же я решила больше его не носить. Хотя было немножко жаль, ведь он такой красивый. Теперь он лежал в машине на самом дне бардачка, вместе с загадочной фотографией. Мне хотелось поскорее о них забыть.

Между прочим, гаргульи на крыше меня тоже теперь не пугали. Я поняла, что это просто дурацкие серые каменные изваяния, к тому же изрядно потрёпанные временем. Вместо того чтобы дожидаться, когда они свалятся с крыши, может быть, лучше было вообще их сбить, как считала мама. И я, конечно, поддержала эту замечательную идею.

Поэтому я не видела ничего плохого в том, что папа приготовил нам сюрприз – сделал деревянную лестницу, чтобы мы могли подняться на второй этаж.

– Но, пожалуйста, будьте осторожны! – предупредил он нас с мамой. – Эта лестница не такая уж надёжная.

Он повторял это на каждом шагу, и мне это совсем не нравилось, но я не подавала виду. Однако сегодняшняя утренняя лекция была просто невыносима. Я попыталась тайком позвонить по старому-престарому маминому телефону – был у неё такой, отвратительно розовый с разноцветными стразами. С ума сойти, как же родители разволновались! Хотя я, даже спрятавшись под одеялом, всё равно не успела набрать номер Паоло – мама поймала меня на месте преступления. Она была очень зла и даже пригрозила спрятать мобильный так, что она сама его больше не найдёт. А потом родители вдруг вспомнили о том, что вообще-то я должна ходить в школу. Поэтому я просто промолчала.

Когда мы, наконец, оказались на верхнем этаже, я с радостью обнаружила, что никакого зала с тёмной обивкой здесь и в помине нет. Вместо зала была длинная анфилада больших комнат с роскошным видом на парк. Мама пришла в неописуемый восторг, в первую очередь оттого, что здесь царила идеальная чистота, будто этаж только что отмыли до блеска. Тут папа позвал нас из другой комнаты. В прекраснейшем расположении духа он нараспев сказал:

– Вы только посмотри-и-те, что я тут наашё-ё-ёл!

В этот момент меня охватило предчувствие, что сейчас произойдёт что-то ужасное. В животе похолодело – чувство было такое, будто я лечу с моста. Больше всего мне захотелось утащить своих родителей вниз по лестнице, а потом убежать самой. Но мама потянула меня в комнату и тихим сердитым голосом зашептала на ухо:

– Пожалуйста, не строй такие гримасы, когда папа так радуется.

А папа стоял перед огромным зеркалом в золотой раме с завитками и сиял так, словно выиграл в лотерее.

Никогда раньше я не видела, чтобы мама теряла дар речи, но сейчас у неё просто не находилось слов. Это длилось с минуту, затем она просияла точно так же, как папа, и сказала, что это зеркало наверняка эпохи Людовика XIV – быть может, даже из его всемирно известной зеркальной галереи. А пока мои родители восторгались, я увидела то, что было скрыто от их глаз: на самом деле зеркало было разбито, его покрывала паутина мелких трещин. А за ними можно было различить лицо… и руки, тянущиеся к моим родителям, готовые их схватить.

Мне захотелось кричать, но крик застрял в горле.

Будто издалека до меня донёсся голос мамы. Он звучал искажённо, и я не могла понять, что она говорит. И голос папы тоже казался каким-то странным. Он становился всё тише и тише, пока, наконец, совсем не умолк.

– Бр-р-р-р! Бр-р-р-р! Бр-р-р-р! Бр-р-р-р!

Я огляделась.

– Бр-р-р-р! Бр-р-р-р! Бр-р-р-р! Бр-р-р-р!

Я стояла и ждала следующего звонка, не двигаясь с места.

– Бр-р-р-р! Бр-р-р-р!..

Тут звонок оборвался, и я повернулась к родителям, чтобы наконец-то всё им рассказать…

Но их здесь не было. Они… исчезли. Я сглотнула. Не может быть! Я всё время стояла здесь, у двери, а спрятаться в этой комнате было просто некуда. Меня захлестнула волна паники.

– Мама! Папа! Вернитесь! – всхлипывая, я опустилась на пол. – Я же так вас люблю. Пожалуйста, вернитесь!

– Бр-р-р-р! Бр-р-р-р! Бр-р-р-р! Бр-р-р-р!

Я вскочила и рывком схватила трубку телефона.

– Аматус, это ты? Помоги мне!

В трубке раздался язвительный смех.

– Аматус больше не сможет тебе помочь.

Я услышала глухие щелчки и треск. Затем звонок прервался.

Не знаю, как долго я держала трубку в руках, не в состоянии додумать ни одну мысль. Наконец, я собралась с духом и посмотрела в зеркало. Теперь я могла вздохнуть с облегчением, потому что в зеркале не было того, что недавно мне привиделось со страху. Там отражалась только распахнутая створка окна напротив, а за окном был слышен звук шагов – кто-то шёл по гальке.

Я стремглав бросилась к окну, но никого не увидела. Я промчалась по коридору, потом спустилась по шаткой деревянной лестнице, пересекла зал и резко распахнула входную дверь. Передо мной стоял старик в серых одеждах, с надвинутой на лицо шапкой. Он сделал шаг в сторону и молча заковылял прочь в своих тяжёлых походных сапогах.

– Подождите! – закричала я ему вслед. Но он спокойно ковылял дальше – в сторону парка.

– Эй! – кричала я на бегу. – Вы не видели моих родителей? Они вам не встретились? Они так внезапно исчезли…

Неожиданно старик остановился и обернулся. Я тут же отшатнулась. Его изборождённое морщинами лицо казалось каменным.

– Да, здесь кое-кто исчез безвозвратно, – произнёс он, едва шевеля губами.

Он тихо хихикнул, будто сказал что-то очень остроумное, и толчком распахнул ворота в парк. Последним, что