Константин Соловьёв - "Канцелярская крыса" Страница 10

— Потрясающе, — Герти наконец смог разомкнуть зубы, — Вы хотите сказать, что этот механизм понимает все, что сказано? И выполняет ваши приказы?

— Механизм?.. Обычный автоматон, сэр, гражданской модели. Обошелся, если память не врет, в полсотни шиллингов. Зато единственный на всей улице. Толку с него немного, сами видите, зато какая-никакая, а реклама…

Парикмахер принялся что-то закручивать в механической голове. Судя по всему, работа была тонкая, но привычная. Герти неотрывно следил за ним, будучи потрясенным до глубины души.

Ему приходилось слышать о новых автоматических станках на йоркширских фабриках или о механических статуях животных, способных совершать простейшие движения, стоит лишь опустить в прорезь пенни, но здесь…

Здесь перед ним предстало нечто совершенно иное. Не станок, не музыкальный автомат, а самый настоящий голем! Удивительно было представить подобное достижение человеческой мысли, и не на большой земле, а здесь, посреди дикой и нецивилизованной Полинезии! Появись такой металлический остолоп в Лондоне, газеты трещали бы полгода без умолку, восхваляя плод человеческого разума и науки, ну а здесь, кажется, они в порядке вещей, и внимания на них обращают не более, чем на бродячих котов. Поразительно. Вот вам, мистер Уинтерблоссом, и медвежий угол. Вот вам, франт столичный, и дыра на краю Тихого океана. Съешьте-ка…

— И много… много у вас в городе таких… автоматонов? — борясь с пересекающимся дыханием, вопросил он.

— Много ли?.. Ну, душ двести наберется, пожалуй. У нас в Новом Бангоре, если вы, мистер, не знаете, сразу две фабрики по их сбору. Вестингхауса и братьев Бауэр.

— Но это же невероятно! У нас в Лондоне и слыхом не слыхивали о подобном достижении науки!

Парикмахер пожал плечами, не отрываясь от работы.

— Должно быть, товар не ходкий. Сами видите, сколько от них толку… Так вы, значит, из самого Лондона? То-то я вижу, прическа у вас чудная.

— Только что с корабля.

— Как поживает Ее Величество?

— Хворает, — вежливо ответил Герти, — Но прогнозы благоприятные.

— Вот как, значит…

— Скажите… А как устроены ваши автоматоны?

Парикмахер нахмурился.

— Устроены? Да уж как устроены… Обыкновенно устроены. Я, видите ли, людскими головами занимаюсь, а не чугунными, сам-то науке автоматической не обучен. Для этого инженеры на фабриках есть.

— Ну хотя бы в общих чертах? — продолжал настаивать Герти, — Для меня это представляет огромный интерес.

— Спросите тоже… Знаю только, что у них там внутри валик специальный двигается. Латунный, хитрой формы. На этот валик крепится лента. Точнее, это даже не лента, эта такая, понимаете ли, здоровенная катушка с бутылку размером, а уже на катушке этой лента… На ленте хитрыми машинами выбиваются дырочки, и мелко-мелко так, словно воробьи поклевали. Лента, значит, крепится на раздвижном валике, а к этому валику бронзовые молоточки прилагаются подпружиненные, штук, наверно, с дюжину. И, значит, бегут эти молоточки по валику, и попадают в дырочки… Ну а там известно, что происходит. Какую бобину вставишь, такое и следствие. Да, сэр. Бывает, что ленту зажевывает валиком или она там от старости ветшает, тогда у этих ребят начисто мозги отшибает. Хотя они и так не большого ума, как вы заметили. Собака, и та умнее будет, пожалуй. У моего кузена, который всю жизнь на флоте Ее Величества плавал, был славный пес, который, хотите верьте, хотите нет, умел выть на мотив «Моллюск-Билл моряк[15]». А эти… Эти… Ах ты ж, рыбье брюхо!

Из затылка автоматона стрельнула сухая белая искра, парикмахер выругался и отдернул руку. Едва его не опрокинув, механическое подобие человека выпрямилось во весь рост, даже бочкообразную грудь выкатило, ни дать, ни взять, барабанщик Королевского уэльского полка на смотре. Несколько секунд оно изучало с высоты своего роста обоих людей, затем с лязгом открыло рот и громогласно произнесло, совершенно не заикаясь:

— Пожалуйста, кланяйтесь от меня герцогине! Ее шерстка особенно хорошо смотрится при лунном свете. Если понадоблюсь, я буду на борту своей яхты. И помните, что чернила для лиц высшего духовного клира надо подавать охлажденными, с долькой выжатого лимона!

По-кавалерийски лихо развернувшись на пятках, автоматон скрылся в парикмахерской, откуда секундой позже раздался грохот, смешанный со звоном битого стекла. Парикмахер лишь всплеснул руками и страдальчески скривился.

— А вы еще спрашиваете, сэр, отчего их нет в Лондоне. Известно, отчего… Впрочем, виноват, вы, кажется, собирались постричься? Проходите, за десять минут обстряпаю вас в лучшем виде.

Герти достал часы. Они показывали четверть второго. Времени было упущено уйма.

— Ах, извините, я ужасно тороплюсь. Но в следующий раз непременно. Будьте добры, подскажите мне, где можно разыскать кэб.

— Кэб? Вниз по Моттли-стрит двести ярдов, сэр. Они обычно там дежурят.

— Спасибо, очень вам признателен.

Герти продолжил путь, не глядя по сторонам. Новая мысль, родившаяся только что, заняла весь объем головы и теперь крутилась там, как дырявая бобина на валике. Поразительно, что ученые добились подобных успехов, и все это при полном молчании газетчиков! И он-то еще считал себя хорошо ознакомленным с последними мировыми техническими открытиями! Уму непостижимо…

И ладно бы подобные автоматоны родились в недрах Королевского научного общества, так ведь нет. Где-то на краю света, посреди Тихого океана, в окружении полинезийских джунглей, на крошечном форпосте Англии уже установлены две фабрики! Вот уже и тема для разгромного газетного очерка, подумалось Герти, клеймящего медлительных, пресытившихся славой, ученых метрополии. А он еще удивлялся метрополитену!..

Увлеченный собственными мыслями, Герти пролетел двести ярдов не чувствуя под собой ног за каких-нибудь три минуты. И только уткнувшись носом в стоянку кэбов, вспомнил, что заставило его тронуться в путь.

Кэбы оказались громоздкими паровыми аппаратами, на взгляд Герти, весьма анахроничными, что-то среднее между паровым катком и бензиновым автомобилем. Похожие на больших ленивых бегемотов, они льнули друг к другу грязно-желтыми тушами, примостившись в тени дома. Огромные раструбы напоминали лениво пялящиеся в небо стволы орудий. Кэбмэны расположились неподалеку. Все в полинявших и обильно сдобренных машинным маслом робах, на Герти они взглянули с неприкрытым раздражением, точно он виноват был в том, что ему надо было куда-то ехать.

— Садитесь, — буркнул один из них, с усами столь неровными и грязными, что казалось, будто под носом у него висит предназначенная для протирки двигателя тряпочка. И сам он был как тряпочка, какой-то потертый, вялый, распространяющий вокруг едкий химический запах. В его обществе Герти почувствовал себя сдавленно, но пути обратно не было.