Станислав Гагарин - Вторжение Страница 10

— Какого хрена! — воскликнул Станислав Гагарин. — Раздумывают… Тактичные, видишь ли, этика их волнует! А если человечество совершает неразумные поступки? Значит, спокойно наблюдать, как Земля катится в тартарары? Такое этично?

— Согласен, и потому оказался на вашей планете. Тем более, сейчас это не трудно. Тысячи обитателей Того Света прилетают, понимаешь, на Землю в качестве наблюдателей-туристов. Равно как и лазутчики из стана Конструкторов, тех тоже хватает.

— Значит, пресловутые летающие тарелки вовсе не блеф?

— Это такая же реальность, как то обстоятельство, что товарищ Сталин сидит у вас, понимаешь, на кухне. Вы даже не представляете себе, до какой степени много среди вас существ со Звезды Барнарда, они хотят землянам добра. Но достаточно и тех, кого вы называете ломехузами.

— Как! — вскричал Станислав Гагарин. — Вам и это известно?!

— А почему бы и нет? Я знаю все, что знаете вы. И чуточку даже побольше. Уж собственную, понимаешь, жизнь в сталинской ипостаси во всяком случае… А ломехузов куда больше, нежели вы себе представляете. Ломехузы начали вторжение на Землю.

Резкий звонок телефона заставил Гагарина вздрогнуть. Он успел подумать, что не включал телефона, но домысливать это уже не стоило, и писатель прошел в прихожую, поднял трубку.

— Кореш, — с одесским выговором, смягчая шипящие, произнес незнакомый голос, — слушай сюда! По быстрому выставляй гостя за дверь… Иначе получишь бледный вид и макаронную походку, баклан!

— Кто со мной разговаривает? — стараясь спрашивать спокойно, произнес писатель.

— Прокоша с тобой говорит… Фидерзеен!

Станислав Гагарин опустил трубку и посмотрел на вождя, вставшего в проеме двери.

— Это они, — сказал Иосиф Виссарионович. — Быстро разыскали. Приключения начинаются, молодой человек. Не побоитесь?

Писатель неопределенно хмыкнул.

— Характеристику мне выдали вы сами, — сказал он.

III. АГЕНТ ПО КЛИЧКЕ ГЛИСТ

Эти двое сидели в полупустом баре Дома архитекторов и говорили ни от кого не таясь, да и кого им было опасаться…

Человек средних лет в линялых, то бишь вареных, джинсах и кожаной куртке, надетой поверх тонкого свитера, из тех, что лет десять тому назад именовались водолазками, назидательно внушал относительно молодому соседу, заметно щеголявшему фирмовой одеждой, превратившейся уже в прозодежду для псевдотворческой столичной элиты.

— Вы проделали большую часть работы по уничтожению той структуры, которую замыслил Станислав Гагарин. Значит, купить его оказалось невозможным? Жаль! Ведь если бы он стал работать на Конструкторов… Лучшего подарка боссам и не придумать! Бойкое перо, репутация патриота, чистая родословная. Неужели никто не пробовал его завербовать? Хотя, припоминаю, в досье на него есть информация о давних неудачных попытках.

Молодой пижон пренебрежительно махнул рукой.

— Я работал с ним в «Отечестве»… Увы, Станислав Гагарин непредсказуем, — сказал он, злобно ощерив желтые зубы. — Это зубр, кабан, который всегда действует напролом. Упрям и настойчив в достижении любой цели, если сочтет ее благородной и полезной Отечеству. Станислав Гагарин взбесится уже при малейшем намеке на вознаграждение. Такое бывало… Фанатик, верящий только в идею, которую он сам при этом и сочинил.

— Не скажите! Фанатики бывают весьма полезны для нашего дела, — возразил старший из собеседников. — В том-то и загвоздка, что рассматриваемый нами субъект вовсе не фанатик. Он исповедует диалектический метод, этим и опасен. В его теоретических построениях нет и грамма экстремизма. И если на него выйдут Зодчие… Дайте мне его характерные приметы.

— Возьмите этот пакет. Я собрал его опубликованные фотографии.

— Хорошо. Будем считать, что одну его слабость мы засекли — любит позировать перед объективом. И перед телекамерой тоже. Кстати, там и там держится уверенно. Что еще?

— Вспыльчив, но быстро отходит. Абсолютно не злопамятен, точнее, не мстит за причиненное зло. Старается сделать человеку добро, когда его об этом вовсе не просят. Потому его и не любят определенные категории людей, завидуют бесшабашности, широте души. Несколько раз предлагал мне деньги взаймы.

— И вы не взяли?

— Мне и так хорошо у вас платят… Я подумал, что попаду в зависимость от него, не смогу более четко выполнять ваши задания.

— Напрасно. Взяв у него в долг, вы показали бы, что верите в него, преданы и так далее. Отказавшись одолжиться у объекта в то время, когда окружающие знают о вашем якобы трудном материальном положении, вы могли насторожить Гагарина.

— Он такой тюха, что после отказа заговорил обо мне еще более хорошо. Дескать, скромный парень и с чувством собственного достоинства.

— Не думаю, будто он так сразу и до конца вам поверил. Полагаю, что тогда вы просто недооценили бывшего патрона. И весьма жаль, что поторопились саморазоблачиться. Надо было играть дальше. Теперь мы лишены возможности следить за его действиями напрямую.

— Мне казалось, что с ним все кончено. Мы ведь сообща с этим сибиряком-мафиози прочно прижали Станислава Гагарина к стенке.

— А вот он взял и вывернулся… Ну да ладно… Над ним работают и другие тоже. За содеянное вы получите серьезный гонорар. Такой вам просто не снился.

— А можно часть в валюте? Я б жене шмутку какую фирмóвую купил…

— Можно. Но брать сейчас доллары не советую. Пока мы не найдем вам богатых родственников за бугром. Через них и будете вспрыскиваться валютой… Лады?

— Согласен. Мне бы и наших деревянных, только побольше. Люблю, знаете, когда в кармане шелестит.

— А кто этого не любит? Хотя… Люди гибнут за металл! Помните? Кстати, начальство благодарит за разработанную вами операцию. Хотя она и не доведена до конца, но роль определенную сыграла. Вас и агента под кличкой Сундук было решено перевести сразу в ученики первого разряда, минуя второй. Это бывает не часто. Руководство считает, что вы редкая сволочь… В нашем, позитивном, разумеется, значении слова. Далеко пойдете. Глист.

— Это в каком, извините, смысле? Меня звали Лизун…

— Меняете кличку в связи с повышением.

— Неблагозвучное имечко. Нельзя ли оставить прежнее?

— Утверждено наверху. Надо тщательнее замаскироваться, вас бросают на серьезное внедрение. Прежний псевдоним — Лизун — был чересчур прозрачен. На этом вы и раскрылись несколько раньше.