Песах Амнуэль - Салат из креветок с убийством Страница 10

— Конечно, — пожала плечами Наташа, — покажи мне женщину, которая поступила бы иначе.

— Не могу, — сказал Беркович. — Есть женщина, поступившая иначе, но она сейчас в камере.

— За что? За то, что переписала рецепт?

— За убийство Плоткера.

— Его убила женщина? — поразилась Наташа. — Как же вы ее нашли? Ведь ты расшифровал только рецепт…

— Вот по рецепту и нашли, — сказал Беркович. — Точнее, по специализации. Видишь ли, одни коллекционеры специализируются по редким рецептам супов, другие — по фалафелю (кстати, ты знаешь, что фалафель можно приготовить чуть ли не сотней разных способов?), а Хана Левингер собирала редкие рецепты салатов. Рецепт Плоткера уж точно относился к редким…

— Ну и что? — недоумевала Наташа. — Мало ли кто собирает рецепты салатов? Это еще не основание подозревать человека в убийстве.

— Нет, конечно, — согласился Беркович. — Ты знаешь, почему мы так долго не могли выйти на убийцу? В записной книжке Плоткера триста восемьдесят пять фамилий — друзья, клиенты, коллекционеры… Мы прошлись по всем — у девяносто трех человек не оказалось алиби на вечер убийства. И пока я не знал, из-за какого именно рецепта убит Плоткер, уменьшить список было невозможно. А когда мы с тобой эту тайну разгадали, я стал искать тех, кто коллекционирует салаты.

— Разгадали? — удивилась Наташа. — Я до сих пор не понимаю, как…

— Очень просто! В рецепте креветочного салата Плоткер зашифровал страницы и строчки из справочника Чаддара. Скажем, 340 граммов креветок, порезанных на 16 кубиков — это триста сороковая страница и шестнадцатая строчка. И вот на этой-то строчке написано число, которое и нужно использовать. 600 ди-пий-ай — это, на самом деле, означает 600 грамм креветок, вот и все. И с остальными числами то же самое.

— Хитро… — протянула Наташа.

— Ну так вот, — продолжал Беркович, мы стали искать тех, кто коллекционирует рецепты салатов. Их оказалось двенадцать. Уже не так много, верно? Среди них я отобрал тех, кто предпочитает салаты с рыбным наполнением — вспомни креветки.

— Извини меня, Боря, — возмутилась Наташа, — если ты считаешь, что креветки — это рыба, то, боюсь, ты арестовал невинного человека!

— Не горячись, — поднял руки Беркович. — Конечно, креветки не рыба. Я хотел сказать — дары моря. В общем, таких оказалось пятеро. И только у Ханы Левингер среди них не было алиби.

— Она призналась?

— У нее не было выбора, — пожал плечами Беркович. — Видишь ли, она экспериментировала с салатами. Год назад Плоткер устроил вечеринку, на которой угощал знакомых коллекционеров разными редкими блюдами, в их числе был и салат, из-за которого его впоследствии убили. На вечеринке присутствовала Хана Левингер. Салат произвел на нее впечатление… ну, как на филателиста голубой Маврикий с надпечаткой. Она попросила продать рецепт. Плоткер сказал: “Никогда”. Хана пыталась определить ингредиенты на вкус, начала экспериментировать — получалось похоже, но совсем не то. Женщина еще несколько раз приставала к Плоткеру с предложением продать рецепт — предлагала огромные суммы, по ее словам. Результат — нуль. Тогда она решилась на ограбление. Убивать она, по ее словам, не собиралась. Договорилась с Плоткером о встрече, он ее впустил, они поговорили, она опять сделала ему предложение и опять получила отказ, а потом он, по ее, опять же, словам начал над ней просто издеваться: показал бумагу якобы с нужным рецептом и обещал даже дать ей переписать, если она… гм…

Беркович замялся.

— Если она с ним переспит, — спокойно сказала Наташа.

— Э-э… Ну да. “Хорошо, — сказала она, — покажи рецепт, я согласна”. Он показал, не давая ей в руки. Это была та самая бумага — с шифром. Естественно, Хана решила, что Плоткер — подлый обманщик, потеряла над собой контроль, схватила со стола статуэтку…

— А отпечатки пальцев? — спросила Наташа. — Она же не знала заранее…

— Заранее — нет, но когда это произошло, Хана пришла в себя и все тщательно вытерла.

— И не взяла то, ради чего убила человека?

— А зачем ей была бумага, которая к нужному рецепту не имела никакого отношения? Хана аккуратно пересмотрела все блокноты, она считала, что времени у нее достаточно, все равно до утра никто Плоткера не хватится… Рецепта не нашла, можешь представить ее разочарование…

— Могу, — кивнула Наташа. — Но как ты все-таки доказал, что убила она? Ну, нет у нее алиби. Ну, есть мотив. Этого мало, чтобы арестовать человека!

— Я же тебе сказал: она экспериментировала. В ее кухне мы нашли десятки записей все того же салата с разными наборами ингредиентов и разными пропорциями. Она просто помешалась на этом салате! Когда мы показали ей записи, Хана сломалась сразу. Все подписала, а в конце допроса сказала: “Какие там, черт возьми, на самом деле пропорции? Скажите, я умру, если не узнаю!”

— Сказал?

— Обещал сказать после суда. Пусть готовит салат “Плоткер” в тюремной столовой.

— Жестокий ты человек, Борис, — вздохнула Наташа. — Мог бы и пожалеть женщину.

— У Мири опять собрались родственники, — сказала Наташа, когда из квартиры, расположенной этажом выше, послышались громкие звуки восточной музыки.

— Только родственники? — равнодушно спросил Беркович, переворачивая страницу газеты. — Может, там и друзья собрались?

— Проверяешь мои дедуктивные способности? — улыбнулась Наташа. — Отвечаю: сегодня четверг, а в этот день дважды в месяц к ним приезжают два сына, их жены и два внука. Для друзей в квартире не остается места.

— Отлично, Ватсон, — пробормотал Беркович, читавший в это время статью о том, как некий подрядчик пытался дать взятку правительственному чиновнику.

— Кстати, — продолжала Наташа, — ты не считаешь, Боря, что нам с тобой тоже нужно выбраться на люди? Или в гости пойти, или к себе кого-нибудь позвать.

— Да, — кивнул Беркович, не прерывая чтения. — Как насчет того, чтобы съездить к Лотманам?

— Неплохая идея, — согласилась Наташа, но не успела сказать больше ни слова: откуда-то сверху донесся такой пронзительный женский визг, что у нее заложило в ушах, а Беркович вскочил на ноги, уронив газету.

— Что… Кто? — пролепетала Наташа и бросилась к распахнутому окну. Беркович встал рядом с женой и прислушался. Сверху, из квартиры супругов Нахмани, кроме музыки, доносился теперь еще и странный шум: кто-то кричал, кто-то, похоже, передвигал мебель, а потом музыка смолкла, и остались слышны только чьи-то сдавленные рыдания.

— Там что-то случилось, Боря, — сказала Наташа, крепко вцепившись в локоть мужа.