Твой Ангел - Евгения Беседина Страница 11

На улице было ещё темно, но где-то вдалеке занималась заря. Фонари освещали площадку, на которой стояли люди. От них было достаточно света для оценки обстановки.

Когда восемьсот сорок седьмой вышел на улицу, прохлада дала облегчение головной боли. Вдохнув свежий воздух, он положил тело на землю как можно бережнее и встал рядом. Напротив выхода уже стоял мужчина в форме со свастикой на груди.

Невольный наблюдатель происходящего стал постепенно догадываться, где находится, и от нахлынувших на него самого чувств (аватар был на удивление спокоен), чуть не потерял контроль. Ему ужасно захотелось забиться в дальний угол сознания, чтобы не участвовать во всём этом. Но он не мог позволить чувствам взять верх, чтобы вновь стать невольным наблюдателем трагедии.

Немецкий военнослужащий начал перечислять номера, сверяясь с бумагой в руках. Говорил он по-немецки. Когда он назвал номер 98356, мужчина, который вынес тело, молча показал на труп. Офицер равнодушно кивнул и продолжил:

– Номер 57847.

– Я, – сказал аватар и поднял руку.

Некоторые не могли отвечать или поднимать руку из-за отсутствия сил, им помогали стоящие рядом собратья по несчастью. Их офицер отмечал в листке и жестом показывал выйти из строя. Все понимали, что с ними будет: работать они уже не могут, поэтому их можно отправить в утиль, чтобы потом использовать золу в качестве удобрения.

«Как же мне поговорить с моим подопечным? – настолько растерянным он чувствовал себя крайне редко. – Ладно, буду действовать по ситуации. Мой друг точно работоспособный, поэтому сегодня он вряд ли умрёт. Время для размышлений есть, тем более сейчас раннее утро».

Поразмыслив так, он отошёл подальше в сознание и продолжил наблюдать то, что творилось в этом страшном месте.

Внимательно слушая, что происходит вокруг, он потом узнал : только вчера прибыл очередной поезд с евреями, поэтому сегодня происходила чистка бараков, нужны были места для тех, кто может работать. Самых слабых отвели в газовые камеры. Аватар был членом так называемой «зондеркоманды», которая работала в крематории III. Сегодня у них опять было много работы, потому что газовые камеры были переполнены вчерашним вечерним «поступлением».

Восемьсот сорок седьмой спокойно пошёл в сторону своего рабочего места, пока его мысленный спутник решал, когда можно будет вызвать его на беседу в сознание. Покопавшись в памяти аватара, он понял, что сказаться больным нельзя – сразу отправят в медицинский блок, где работают врачи-садисты: они производили опыты даже на детях, особенно интересуясь близнецами, и не гнушались испытывать свои новые теории на взрослых больных, но физически крепких, людях. Поэтому было принято решение сделать это во время обеда. Конечно, обедом это сложно назвать, но время будет.

Восемьсот сорок седьмой вместе со своими «коллегами» пришёл в газовую камеру, которая на тот момент была уже открыта. До ухода им дали немного мутной жижи и небольшой кусок хлеба, по вкусу и ощущениям больше напоминающий резину, чем что-то съедобное.

Приступив к работе, он, как врач, осматривал всех, кого выносили из газовой камеры в крематорий. Бывали случаи, что кто-то оставался жив (хотя логически это объяснить довольно сложно), и его убивали, ножом протыкая глаз насквозь. Чаще это делали надсмотрщики. Хотя многие, кто входил в состав этой рабочей команды, теряли своё лицо после первой недели работы здесь: почувствовав своё привилегированное положение среди заключённых, чувствовали себя почти на одном уровне с надсмотрщиками. Поэтому они сами могли умертвить человека, если это было необходимо. Во время работы они ходили по трупам, могли обмениваться шутками, смеяться, стоя у кого-то из умерших на голове.

Восемьсот сорок седьмой так и не смог обесценить жизнь человека, находясь здесь. Он старался максимально осторожно и с уважением переносить тела в крематорий, складывая их на тележки, и мысленно за каждого молился.

Когда они начали работать в этот день, невольный попутчик аватара вновь зажался в углу сознания. При взгляде в газовую камеру, где находились тела стариков, женщин и грудных детей (на удивление, детей постарше не было среди трупов, видимо, их отправляли куда-то в другое место, где они могли выполнять несложную работу), он пытался сохранить спокойствие, но не мог. Вся его сущность сотрясалась в рыданиях, в то время как его носитель с медвежьим спокойствием осматривал тела; если находил что-то ценное (например, золотой зуб), звал того, кто отвечал за золото, складывал тела на носилки и, когда набиралась достаточно большая гора, увозил их в крематорий.

По скромным подсчётам попутчика в камере находилось больше двух тысяч тел.

Восемьсот сорок седьмой взял на руки тело еврейского малыша, тяжело вздохнул и положил его к остальным, прошедшим проверку. Так продолжалось довольно долго, пока камера не опустела. На улице уже было довольно светло. В этот момент привезли обед – небольшой кусок хлеба и баланду из картофельных очистков. Но побывав в памяти аватара, попутчик знал, что «зондеркоманда» не голодает: им разрешается забирать еду из пожитков новоприбывших, так как их немецкие командиры боялись заразиться какой-нибудь болезнью, как иногда случалось с членами их команды.

Глава 2

Восемьсот сорок седьмой сел в углу помещения и начал не спеша есть. Времени у них было достаточно для того, чтобы отдохнуть. Эту газовую камеру они уже вычистили, а следующий поезд должен прибыть только через пару дней, поэтому помогать приводить приговоры в исполнение нужно будет только для местных. А как он успел заметить, сегодня их направили в другие газовые камеры, которые на тот момент пустовали.

Попутчик вышел на первый план в сознании, полностью оттеснив восемьсот сорок седьмого, усадил тело поудобнее и закрыл глаза: и физически, и мысленно.

«И опять дилемма: как предстать перед тем, кому нужна помощь? Думаю, на этот раз подойдёт мужчина – ровесник, чтобы новый друг смог обсудить со мной то, что собирается делать».

На этот раз обстановка была выбрана под стать времени и памяти аватара: небольшая квартирка на третьем этаже трёхэтажного кирпичного дома. Место переговоров находилось в гостиной, на вид абсолютно обычной для того времени: на полу перед камином лежал красивый ковёр, рядом стоял диван, немного поодаль перед окном разместились два кресла с небольшим столиком, на котором парил чай в небольшой кружке с фигурной ручкой. По стенам развешаны