Цена возвращения (СИ) - Гришин Алексей Страница 11

Мало того! К должности полагался небольшой штат прислуги, содержание которой тоже взяла на себя корона. Слуг, двоих немолодых, но расторопных супругов, работавших у него в Париже, подобрала жена. Сам-то барон хотел бы видеть на их месте кого помоложе. Во всяком случае — служаночку, посимпатичнее и посговорчивее, но тут уж супруга была непреклонна. Или эти, или никуда не поеду, останемся с сыном в Париже. А одинокий дипломат не может работать на высокой посольской должности.

Также второму секретарю полагался личный курьер. И здесь уже мнения де Бретейля вообще никто не спрашивал. Ему просто представили шевалье де Фле и сказали, что кандидатура этого пятнадцатилетнего мальчишки согласована и обсуждению не подлежит.

Однако, видя огорченную физиономию дипломата, мечтавшего пристроить на эту должность собственного племянника, начальник островного отдела прозрачно намекнул, что у парня, помимо прочих достоинств, имеется миловидная мамаша, на которую кое у кого имеются некие планы… в общем, присутствие щенка в Париже нежелательно. Точка.

Впрочем, этот тощий белобрысый юноша оказался смышлен, исполнителен и, что представлялось важным, свободно говорил на языке островитян. Мол, долго жил в Кале, была возможность выучить.

Всю дорогу по Галлии де Фле в основном молчал, в разговоры старших по возрасту не лез, вообще вел себя скромно, даже старался из гостиниц, где они останавливались, никуда не выходить. Лишь в Амьене, в котором неожиданно пришлось задержаться на три дня, отпрашивался на ночь «навестить любимую тетушку». Что уж эта за тетушка такая, осталось неизвестным, но наутро парень прибывал точно к семи. Был бодр, свеж и аккуратно причесан. Может и впрямь у родственников гостил?

В Кале неожиданно пришлось задержаться еще на целую неделю. По казенной подорожной дипломату предписывалось отправляться в Лондон на фрегате «Триумф». Но по каким-то непонятным причинам отплытие было отложено. То ли пассажиров каких ждали, то ли почту, то ли документы оказались не так оформлены — из сбивчивых пояснений капитана де Бретейль так ничего и не понял. Что же, вынужденный простой пришлось потратить на осмотр города и выслушивание очередных сказок местных хвастунов о героической, никак не иначе, обороне города в позапрошлом году. Если верить этим трепачам, тогда погибло море народа, островитяне разрушили форт и крепостные стены и так далее и тому подобное.

Ох и любят провинциалы врать! Видел барон те стены — целы и крепки, будто только вчера сложены. Ну да, были здесь бои, он слышал. Так они чуть не каждый год бывают. Подумаешь, эка невидаль.

А де Фле в эти дни из гостиницы и вовсе не выходил. Только пару раз о чем-то подолгу беседовал с каким-то седым горожанином, откровенным купчишкой, да с таким же, как сам, мальчишкой, но с нашивками полицейского капрала. Сказал, что это товарищ по детским играм.

«Шевалье и есть шевалье, мелочь безродная, — подумал тогда барон. — С кем ему и дружить, как не с полицейским быдлом».

Но в конце концов все проблемы были решены и «Триумф», поскрипывая такелажем, легко скользя по легкой ряби моря, отправился в путь. Чтобы уже на следующий день встать на рейде Дувра, где нового дипломата ожидала карета с расчехленным лазурным галлийским флагом — посол встречал барона и его семью лично.

А все прочие довольствовались одной пассажирской повозкой и простой телегой, на которую и погрузили и господский багаж, и нехитрый скарб сопровождающих. Ящики, коробки и тюки попросту свалили как попало — на месте разберутся. Что надо — отмоют, что надо — погладят. А уж если чего и разобьется так, что и починить нельзя, это тоже нормально — не бывает, чтобы без убытка путешествовать.

Лишь молодой шевалье схватил свой чемодан, водрузил на колени, да так и вез всю дорогу, обнимая крепко, словно ветреную девицу. В порту и вовсе физиономию к нему прижал, словно прятался от кого. Ни привстать, ни разогнуться в тесном экипаже. Хорошо хоть другим не мешал.

Наконец путешественники добрались до добротного двухэтажного дома, сложенного из серого, с каким-то зеленоватым оттенком, кирпича.

У дверей, как положено, охрана — два здоровенных молодца при шпагах и в голубых плащах королевских гвардейцев.

— Наш дом, — кратко пояснил посол. — Вон то крыло, — он кивком указал на левую часть дома, — ваше, барон. Там есть все, что нужно для работы и жизни. Супруга, уверен, будет довольна. Ну и для слуг, разумеется, место найдется.

Потом перевел взгляд на де Фле, который откровенно стушевался перед грозным начальником.

— А молодой человек поселится вон в тех покоях. Видите, сбоку отдельный вход.

Отлично! Молодой человек бросил быстрый взгляд на обшарпанный вход в будущие апартаменты. Что же, если его комнаты ему соответствуют, то придется потратить немало сил для приведения их в божеский вид.

Комнаты? Как же! Всего одна. Не сказать, что очень уж тесная, но приглашать в нее друзей как-то не хочется. А о приглашении какой-никакой подружки и вовсе речи нет.

Впрочем, судя по промелькнувшей по лицу шевалье задорной улыбке, юношеский оптимизм еще царил в его светловолосой голове. Мол, жили мы в покоях и похуже, не привыкать!

И первым делом, сразу после того как господин посол уехал по своим важным делам, оставив господина барона с сопровождающими обживаться на новом месте, раскрыл чемодан и привычно хмыкнул, увидев странный набор кисточек и баночек, о назначении которых не имел ни малейшего понятия. Откуда-то из глубины достал и тщательно пересчитал собранные в примитивный холщовый мешочек дешевые кольца и браслеты, на которые вряд ли позарился бы хоть сколько-нибудь уважающий себя вор. Большую часть положил назад, оставив себе лишь перстенек с дешевым турмалином и тонкий серебряный браслет.

Затем совсем по-крестьянски закатал рукава и приступил к главному делу новосела — уборке и мытью никогда, видимо, не чищенных стен и полов. Уж Спаситель ведает, в каком состоянии находились покои де Бретейля, но здесь был самый настоящий, как, бывало, говаривал его друг, «bardak».

В самый разгар работы в дверь деликатно постучали.

— Кто там еще? — не слишком вежливо крикнул де Фле.

В комнату вошел молодой человек, лишь немного старше нового жильца. Но прилично одетый и при шпаге.

— Шевалье де Фле? Вам необходимо срочно прибыть в посольство к господину первому секретарю графу де Пантьевру, — сказал он, начисто проигнорировав тон и недобрый взгляд оторванного от важного дела человека.

— Что, прямо вот так? — шевалье развел руки, намекая на свой затрапезный вид.

— Об этом мне ничего сказано не было, но вас ждут через полчаса, — по-прежнему предельно вежливо ответил посланник, позволив себе лишь намек на улыбку от вида изгвазданного в пыли, растрепанного и взъерошенного пятнадцатилетнего мальчишки. — До посольства идти минут десять. Постарайтесь успеть привести себя в порядок.

Что делать? Благо, курьеру роскошная одежда не положена. А имеющаяся… ну, надо бы ее почистить-погладить, но, в принципе, сойдет. Вот только волосы… эх…

Через полчаса в огромный и светлый даже в лучах заходящего солнца, богато обставленный кабинет вошел типичный небогатый дворянин, каких много моталось по матушке-Европе в поисках приключений. Точнее — денег, которые за эти приключения платили.

Дешевая, но редкая в Лондоне куртка на собачьем меху, приметная шляпа с красным пером непонятной птицы, может быть даже петуха, и плохонькая шпажонка, вряд ли способная выручить в серьезной схватке. Портрет дополняли штаны из грубой ткани, заправленные в заляпанные грязью короткие ботфорты.

— Здравствуйте, ваше сиятельство! — вошедший вскинул руку в четком воинском приветствии.

— Де… как там вас… — хозяин кабинета брезгливо скривил губы, отмахнулся и бросил взгляд на какую-то лежавшую на столе бумагу, — да, де Фле, новый курьер. Вы знаете, что все курьеры посольства подчиняются мне?

Гость смущенно потупился, очевидно обескураженный подобным приемом.