Надежда Попова - Ловец человеков Страница 11

— Если это важно для дела, то что ж, — сочувствующе закивал святой отец, — я это понимаю… Но нашу церковь вы, я надеюсь, посетите, брат Игнациус?

— Конечно, какие сомнения!.. — искренне удивился Курт. — Так как мне попасть к вашему трактиру?

Пояснения священника были просты и кратки, как улицы Таннендорфа, и у двухэтажного строения, явно знававшего лучшие времена, майстер инквизитор оказался уже минуты через три. Трактирчик был возведен из того же серого камня, что и прочие дома деревеньки, и, похоже, в одно время с ними — в ремесле каменщика Курт не смыслил совершенно, но даже его познаний хватило на то, чтобы увидеть в кладке одну и ту же руку. От домов жителей он отличался лишь высотой да крышей — из хорошей, когда-то ровной черепицы. Судя по наглухо затворенным ставням второго этажа, постояльцев здесь не было и даже не предвиделось. Стало быть, мысленно усмехнулся Курт, услышать «мест нет» здесь не грозит.

Приподнявшись в стременах, он попытался заглянуть за ограду на двор, уже предчувствуя, что увидит там, где помещаются конюшни: запертые ворота и тяжелый висячий замок. Убедившись в верности своих предположений, Курт со вздохом потрепал по шее настоятельского жеребца и спрыгнул на землю, с облегчением разминая ноги.

— Придется тебе подождать, пока твои покои приведут в должный вид, — сообщил он коню и пожал плечами в ответ на его косой взгляд: — Я-то тут при чем? Мы с тобой, похоже, в одинаковом положении…

Жеребец фыркнул и отвернулся.

На мгновение Курт замешкался — обычным обслуживанием тут и не пахло, коня передать было некому, и, подумав, он просто обвязал поводья вокруг столба ограды. На этой улочке было тихо, безлюдно, но даже окажись здесь толпа — Курт сомневался, что у кого-то хватит наглости стянуть лошадь у приезжего, не узнав толком, что это за птица. Посему, оставив недовольное животное в одиночестве, он решительно открыл дверь и шагнул внутрь.

В небольшом зальчике, освещаемом только послеполуденным солнцем сквозь распахнутые окна, было тихо, и Курт не мог понять, вызвана ли эта тишина появлением незнакомца в обществе местных, или просто у пятерых мужчин, расположившихся за редкими столиками, давно иссякли темы для обсуждения ввиду замкнутости и скученности их маленького мира.

Нельзя сказать, что курсантов академии святого Макария держали в монашеском заточении, но все же посещение трактиров не входило в число постоянных развлечений свежеиспеченного следователя — Курт не относился к тем, кто мог бы изречь: «Если ты видел один трактир, ты видел их все». Сейчас, конечно, можно было бы выудить из-за ворота куртки медальон с изображением, легко узнаваемым всеми, от нищего до монарха, и, сурово сдвинув брови, потребовать надлежащего обслуживания здесь же и тотчас, однако вряд ли это можно было бы считать удачным début’ом на новом месте.

— Мать твою, посетитель! — донесся вдруг от окна голос; голос был молодой, жизнерадостный и глумливый. — В твою развалюху, наконец, кто-то забрел, Карл. По ошибке, наверное.

Карлом, судя по всему, был похожий на поросячий окорочок, пухлый мужичонка с крохотной лысой головой, в засаленной, стиранной в последний раз, наверное, не меньше полугода назад рубашке цвета засохшей гречневой каши. Увидев Курта, он застыл, глядя так удивленно, словно был не держателем трактира, а обитателем уединенной пустыньки, в которую вдруг с шумом и гвалтом ввалилась толпа уличных девок.

— Замолкни, Бруно, — с растерянной злобой отозвался трактирщик, уставясь на гостя в ожидании.

Услышав имя, Курт остановился, обратив взгляд к сидящему у окна, подумав о том, должен ли возбудить у него подозрение тот факт, что нужный человек попался ему на глаза в первые же минуты еще толком и не начавшегося расследования.

Прибившийся к деревеньке бродяга выглядел совершенно не так, как он себе нарисовал его в мыслях. Курт был убежден, что тот окажется угрюмым мужчиной в зрелых летах с лицом, истрепанным ветром и солнцем, обязательно тощим, как гончий пес, и с таким же взглядом; однако Бруно оказался молодым парнем, быть может, его сверстником, и из компании окружавших его крестьян он не выделялся ничем, кроме разве что более приятной наружности, характеризующейся словами «настоящий немец». И еще, заметил Курт, только он взирал на вновь прибывшего без настороженности, с откровенным интересом, но, что немаловажно, с таким же неприкрытым вызовом.

— Тебе, парень, надо чего-то или ты посмотреть зашел? — подал голос недовольный затянувшимся молчанием Карл.

Отвернувшись от бродяги у окна и чувствуя его взгляд на затылке, Курт приблизился к трактирщику и, опершись о стойку, приветливо улыбнулся.

— Хочу кое-что спросить, — негромко произнес он, глядя на хозяина в упор. — Как ты полагаешь, любезнейший, когда в трактире небольшой деревни появляется незнакомый человек с дорожной сумкой за плечом, что это может значить?

— Умный, да? — осведомился тот; и прежде, чем Курт успел ответить, от окна донесся издевательский смешок:

— Я бы на твоем месте не дерзил их высокоинквизиторству, Карл.

Эффект от произнесенных бродягой слов был поразительным: хозяин трактира отлип от стойки, на которой почти лежал, распрямился, ставши как будто выше ростом и вместе с тем втиснувшись сам в себя, и лицо его начало медленно бледнеть от щек к шее. И без того полная тишина в зальчике сменилась совершенно могильным безмолвием; Курт медленно обернулся, не глядя на лица крестьян за столами, но видя каждое из них — напряженное, заострившееся… Да что с вами такое, вдруг захотелось крикнуть в полный голос; ведь вы же сами измышляли небывальщину о своих соседях, друзьях или тех, кого зовете таковыми в глаза, за их спиной желая им смерти, вы сами навьючили вашего священника мешком доносов, надеясь на мое появление, — так в чем теперь дело? А ну, всем радоваться, сукины дети!..

— Комнату, обед, и забери коня с улицы, — бросил он через плечо, с трудом сдержав внезапную злость; Карл за его спиной шевельнулся и замер, по всей вероятности решая, в какой последовательности надлежит исполнять распоряжения, чтобы постоялец остался удовлетворен.

— Боюсь, он вас вашим же конем и попотчует, — хмыкнул Бруно, следя за тем, как майстер инквизитор усаживается напротив него. — Не знаю, известно ли вашему инквизиторству о том, как тут обстоят дела, но трактиром это можно назвать с трудом.

— Бруно? — уточнил Курт. — Знаменитый умелец на все руки, не любящий работать задарма?

Тот отодвинулся в наигранном ужасе, упершись в столешницу обеими ладонями, и воззрился на собеседника, как на вдруг возникшего невесть откуда невиданного зверя.