Павел Амнуэль - Удар гильотины Страница 11

– О чем вы разговаривали с Кейсером в заведении Махмуда? – вопросом на вопрос ответил Мейден.

– От вас ничего не скроешь, – притворно вздохнул Манн. – О Койпере, конечно. Кейсер уверен, что художник не покончил с собой. Не тот тип. Но и убийства быть не могло – нет мотива. Похоже, ваш врач прав – бедняга умер от инфаркта, и не нужно усложнять простое дело.

– Мотив действительно не просматривается, – медленно проговорил Мейден, обдумывая услышанное. – Но, тем не менее, теоретически это могло быть и убийством.

– Как? – поразился Манн. Он уже успел свыкнуться с мыслью о том, что расследовать ему придется не смерть Койпера, а странное поведение Ритвелда. – Майор при мне утверждал…

– Вскрытие показало довольно специфическую картину. Не стану зачитывать вам заключение, там слишком много терминов. Безусловно, обширный инфаркт, Койпера не спасли бы, даже если бы «скорая» примчалась через минуту после начала приступа.

– Тогда в чем же…

– Есть детали, не характерные для инфаркта… где это?.. Вот: «Разрыв задней стенки левого желудочка по»… Слишком длинное предложение, дорогой Тиль, а смысл в том, что при обычных инфарктах картина несколько иная. С другой стороны, химический анализ крови не показал наличия яда, вызывающего признаки сердечной недостаточности. Однако, детальная экспертиза сложна и длительна, заказать ее я могу лишь при наличии ясного мотива преступления, а в данном случае…

Мейден замолчал – может, просто положил трубку.

– Так каков же окончательный вывод? – спросил Манн. – Это могло быть убийством?

– Сомнения Шанде понятны – картина не типична, – сказал Мейден. – Но мало ли в медицине нетипичных случаев? Я еще подумаю – если найду мотив… Или если мотив найдете вы…

– Я понял, – сказал Манн. – Полиция не возражает, если я продолжу расследование?

– Скорее всего, здесь нет уголовного преступления, и, следовательно, ваша лицензия, дорогой Тиль, позволяет… Но я бы хотел быть в курсе, вы понимаете?

– Разумеется, – сказал Манн и отключил связь, забыв попрощаться.

Значит, Ритвелд прав. Это могло быть убийством. Нельзя исключить яд. Смерть наступила ночью – значит, отрава должна была попасть в организм не раньше примерно девяти-десяти часов вечера. Нужно выяснить, где в это время был художник, с кем виделся. Возможно, ужинал в компании. В какой? Может, находился дома и к нему приходил гость. Кто?

И нужно найти мотив. Почему Койпера убили – если это все-таки было убийство? Связано ли это преступление с событиями семилетней давности?

Койпер умер в ночь после посещения вернисажа Ритвелда. Посмотрел картины. Возможно, сделал какие-то выводы. И умер. Увидеть картины – и умереть. У каждого свой Париж.

После этого не значит – вследствие этого.

Манн обнаружил, что давно уже не сидит за столом, а меряет шагами комнату из угла в угол, делая остановки у окна и глядя на проплывавшие внизу по каналу лодки и катера. На одном из катеров веселая компания жарила на палубе мясо на вертеле и, похоже, распевала громкие песни. Двойные рамы не пропускали звуки, но все равно Манну так и слышалось разудалое: «Возьми меня и понеси в чертоги царские»…

Возможно, нет никакой связи между гибелью копий в пожаре семь лет назад и смертью копииста после того, как публике были показаны сохранившиеся подлинники. Но в качестве рабочей версии нужно все-таки принять наличие такой связи, иначе просто не за что зацепиться. Положим, что связь есть.

Версия о шантажисте никуда не годится. Шантажист взялся бы за Ритвелда или Кейсера. И не пошел бы на убийство.

А если шантажистом был Койпер? Увидел картины, понял, что… Не нужно было ему ничего понимать – он знал, что сгорели нарисованные им копии. Если хотел шантажировать (и ведь мог), то сделал бы это сразу, по горячим следам. Неужели картины произвели на него такое впечатление, что он не выдержал… Может, именно сейчас ему понадобились деньги?

Не стыкуется. Получается, что убийца – Ритвелд. Не захотел платить (хотя было чем), не стал ждать развития событий. Убил, чтобы не мучить ни себя, ни шантажиста. Милосердно. И глупо. Почему, убив, вызвал частного детектива и поручил расследовать то, о чем прекрасно знал?

Бывают, конечно, случаи (Манн читал о таком в детективных романах, но ни разу не сталкивался в жизни), когда преступник, желая отвести от себя подозрения, сам обращается в полицию или нанимает детектива, надеясь направить его по ложному следу. Но от этого веет такой густой литературщиной, что… Может, Ритвелд на то и рассчитывает?

Что бы ни думал художник на самом деле, он – один из тех, кому выгодна была смерть копииста.

Выгодна? За семь лет Койпер ни словом не обмолвился об афере, шантажировать Ритвелда не пытался – если, конечно, верить художнику. Зачем было Ритвелду убивать?

Что сказал копиист во время недавнего вернисажа? По словам Ритвелда, всего три слова: «Они стали лучше». А на самом деле? Может, увидев картины, о которых успел забыть, Койпер решил, что напрасно в свое время промолчал и позволил обойти себя – мог ведь затребовать свою долю у аферистов, наверняка именно этим словом он называл своих бывших приятелей. Может, не три слова сказал он Ритвелду, а шесть: «Заплати, иначе все станет известно прессе»?

Художник испугался скандала и убил.

А потом испугался полиции и пригласил частного детектива? Чтобы тот его же и вывел на чистую воду, а, выведя, сдал той же полиции?

Глупо, нелепо, странно.

И бессмысленно ходить по кабинету из угла в угол – если бы хоть одна разумная мысль могла прийти в голову на основании этих противоречивых сведений, она уже давно пришла бы.

Манн вышел в приемную – Эльзы не было за столиком, компьютер она выключила перед уходом и все аккуратно прибрала. Сколько времени он так расхаживал? Три четверти часа – неплохо, прошел, значит, около четырех километров. В день для сохранения здоровья медики советуют проходить километров десять. Значит, у него есть в запасе еще километров шесть. До Кайзерсграахт вдвое меньшее расстояние. Но надо сначала договориться, а он не знает номера, и где искать его в Эльзином компьютере?

Манн набрал номер на мобильнике, и Эльза ответила, как ему показалось, даже прежде, чем он нажал на кнопку подключения.

– Шеф! – воскликнула она. – Я вам понадобилась!

Это был не вопрос, а утверждение, с которым Манн был не полностью согласен, но оспаривать не стал, а сказал лишь:

– Среди твоих подруг есть госпожа ван дер Мей, художественный критик.

Это тоже был не вопрос, а утверждение, потому Эльза и отвечать не стала, молча ждала продолжения.

– Ты не помнишь наизусть номер ее телефона?

– Непременно наизусть? – удивилась Эльза. – Или можно посмотреть в записную книжку?