Владимир Моисеев - Клоп на Луне Страница 11

Амбразуркин: Совершенно верно.

Полубрат: Кстати, я давно хотел у вас спросить.

Амбразуркин молча уходит, он не слышит вопроса. Он задумался о чем-то очень важном. Может быть, о материализме. Полубрат смешно взмахнул руками, будто бы посетовал на невнимательность Амбразуркина. А потом посеменил следом. Видимо, вопрос, который он хотел задать Амбразуркину, был не менее важный, чем размышления о природе материализма.

Появляются Надеждина и Аркадий. Им нравится быть вместе. Они вместе хорошо смотрятся. То, что называется  - приятная пара. Аркадий вообще на седьмом небе от счастья. Никак не может наговориться.

Надеждина: А ты помнишь наш последний день на Земле?

Аркадий: Меня доставили на стартовую площадку на вертолете, надели скафандр. Играла музыка.

Надеждина: Нет, не день старта, день, когда мы расстались.

Аркадий: День большой сковородки?

Надеждина: Почему сковородки. Какой сковородки?

Аркадий: Ты жарила котлеты. Неужели забыла? На большой чугунной сковородке. У тебя получались сказочно вкусные котлеты – настоящее произведение искусства. Никогда не пытался узнать рецепт. От одной мысли, что однажды наступит день, когда тайна будет раскрыта, и я, наконец, узнаю соразмерность ингредиентов необходимых для достижения этого кулинарного блаженства, мне становилось бесконечно грустно. Казалось бы, надо радоваться – смешай продукты в нужной пропорции, добавь оливкового масла, выдержи тепловой режим. И вот оно – счастье! Ан нет! Даже думать о такой возможности не было сил. Только из твоих рук, только по праздникам, только как награда за примерное поведение.

Надеждина: Не понимаю, причем здесь котлеты?

Аркадий: Могу только догадываться. Ты жарила котлеты, много думала, надо полагать, я тебя чем-то обидел, обида на меня оказалась непереносимой. Ты ушла, не считая нужным сообщить о своем решении. Я узнал о твоем бегстве только по вонючему чаду, распространившемуся из кухни по всей квартире. Сгорели котлетки. С тех пор воспоминание о твоем бегстве намертво скрепилось в моей голове с вонючим запахом сгоревшей сковородки. Я так и называю этот день – день большой сковородки.

Надеждина: Неужели я забыла выключить газ? Какой кошмар!

Аркадий: И не говори! Ужас!

Надеждина: Неужели ты не помнишь, из-за чего я так на тебя разозлилась?

Аркадий: Нет.

Надеждина: Стыдно признаться, но я тоже не помню. Конечно, мне это простительно, поскольку я сторона пострадавшая, а вот ты бы мог и запомнить, чтобы впредь не доводить дело до ругани.

Аркадий: А-а, вспомнил, ты говорила, что я ковырял в компьютере твоей любимой пилочкой для ногтей  и сломал ее.

Надеждина: Это я потом придумала. А что – веская причина для разрыва.

Аркадий: Может быть, может быть. Послушай, а ведь у нас есть прекрасная возможность сделать вид, что ничего ужасного с нами не произошло. Как будто бы ты просто отправилась в магазин за кетчупом, а я ждал-ждал и дождался.

Надеждина: Мой поход в магазин занял целый год.

Аркадий: Нормально. Очереди, санитарный день, пробки на улицах, неурожай томатов. Нормально.

Надеждина: Но я не принесла с собой кетчупа.

Аркадий: Не придумывай. У нас на базе этого кетчупа хоть залейся.

Надеждина: Ты скучал без меня?

Аркадий: Тебя трудно забыть. Каждое утро я начинал с декламации стихотворения моего друга, посвященного нашей размолвке. Вместо зарядки. Парень очень близко принял к сердцу наши проблемы.

Надеждина: Ну-ка, прочитай.

Аркадий: Не веришь мне. А зря. Слушай.

Ты вчера назвала меня валенком.И припомнились мне времена,Когда я был парнишкой маленькимИ казалось, что жизнь так чудна.

Я по первому снегу куда-то бегу,Распахнувши тулуп, по колено в снегу.Ярко зимнее солнце светило.И, устав, отдышаться никак не могу.Как давно это, в сущности, было.

А потом ты сказала, что я идиот.Я хотел возразить и открыл было рот,И вдруг - образ, очерченный резко.Ну, конечно же, он, Достоевский!

И тогда я тебе рассказал, как он жил,Как писал, как страдал, как народ свой любил,До каких сокровенных глубин доходил -Я об этом тебе говорил.

Но, вздохнув, ты сказала, чтоб я уходил,И что слушать меня у тебя нету сил,Что я нуден и однообразен.Что уже надоел, что уже утомил,И вот тут я с тобой не согласен.

Ты пойми - ни к чему омрачать радость встреч,Ведь любовь - как тепло, ее нужно беречь.А иначе пожухнет, как в поле трава.Это все не пустые слова.

И когда ты ушла, еще долго потомМного правильных слов говорил я о том,Что такое тепло, о людской доброте,О любви, о борьбе, о мечте...

Аркадий: Да, забыл сообщить тебе еще об одном приобретенном мной в последнее время недостатке.

Надеждина: Надеюсь, ничего серьезного?

Аркадий: Некий пустячок. Не знаю, как и сказать.

Надеждина: Раз уж начал, то говори.

Аркадий: Хорошо. Я стал активным читателем.

Надеждина: Но ты и раньше любил читать.

Аркадий: Да, конечно. Но дело в том, что с некоторых пор я люблю читать книги, по которым снимают фильмы.

Надеждина:И сравниваешь текст и картинку?

Аркадий: Ага.

Надеждина: И рассказываешь всем, кто подвернулся под руку, о том, как неудачно снят фильм и как сильно он отличается от книги в худшую сторону.

Аркадий: Ага.

Надеждина: Хорошо, что ты меня предупредил. Если бы ты попробовал провести со мной подобный эксперимент, я бы, пожалуй, треснула по голове чем-нибудь тяжелым.

Аркадий: Я знаю. Вот и решил сообщить о своей вредной привычке заранее.