Девид Джонсон - Разрушитель Страница 11

– Но волков очень часто загоняли в флажки, – перешел на аналогии и Джон, – об этом ты помнишь?

– Я-то все помню, – протянул ни к месту парень и отвернулся.

То ли не хотел говорить, то ли уснул.

И вдруг приподнял всклокоченную голову:

– Но учти: я бы тебя не тащил! – и умолк окончательно.

Спаркслин, опустив руку в воду, загребал холодные струи. Пальцы непроизвольно ухватились за венчик кувшинки, покачивающейся на зеленом глянцевом сердечке. Джон дернул. Озерцо пошло волнами. В центре забурлил водоворот. Воронка, все разрастаясь, захватывала все новые и новые стайки взбесившихся рыбешек. Спарки, открыв рот, смотрел, как на месте водоема образовалась гладкая поверхность, окрашенная под морское дно. В проеме откинувшегося люка показалась чья-то голова, потом плечи. Когда пришелец высунулся по пояс, Спаркслин услышал:

– Вы арестованы, лейтенант Спаркслин! И предстанете перед Комиссией по наказаниям!

– Черт, – не выдержал Спарки и резко обернулся: лежа на траве синтета, беспомощный и неподвижный, хохотал негр.

И только, когда тот же тип в форме государственной службы продекламировал:

– Вы также арестованы, мистер Филлипс. И предстанете перед Комиссией по наказаниям, – только тут до Спарки дошел весь черный юмор.

На их убежище госслужбу вывело то безумное включение рации, а прочесать пеленг-локатором подземные уровни – дело времени, и только. – Ну, что, лейтенант, – хмыкнул Филлипс, когда его на носилках проносили мимо закованного в наручники Спаркслина. – Теперь вы знаете тех, кто все знает!

Спарку дискуссию закончить не дали, подтолкнув к выходу на поверхность дулом автомата-парализатора.

КОМИССИЯ ПО НАКАЗАНИЯМ

Прошла неделя. Ровно столько, сколько требовалось, чтобы Филлипсу залечили его ногу, а Спаркслин успел многое пересмотреть в своей жизни.

Громоздкое здание, по мысли архитектора – величественное, в лучах заходящего солнца, казалось шляпкой трухлявого гриба. Но сегодня Спаркслину все казалось пресным на вкус. Он смерил расстояние от земли до неба: Боженька, если он и существовал, был равнодушен и спокоен, как и полагается божествам.

Спарки трусил. Конвой, состоявший из мальчишек-новобранцев, следовал в отдалении, не опуская парализаторов. Мальчишки, блестя глазами, возбужденно пялились на государственного преступника и легендарного везунчика лейтенанта Спарки.

– Гляди веселей! – скомандовал Спарк, поднимаясь по чисто выметенным ступенькам.

Видимо, от уборщицы до председателя Комиссии по преступлениям, все служители храма Фемиды полагали, что закон – дело, не терпящее грязи.

Ковровая дорожка, имитирующая шахматную доску, ткнулась в тяжелую резную дверь мореного дуба.

Спаркслин даже ожидал, что сейчас раздастся гром фанфар и сама Мисс-с-завязанными-глазами предложит кое-что взвесить в многогрешной жизни лейтенанта.

Закон предстал перед Спарком в виде трех инженеров-электронщиков, копошащихся у безглазой машины компьютера-анализатора.

Центр зала – приподнятый над полом подиум – украшало единственное на все помещение кресло.

Спарки промаршировал через зал и погрузился в мягкое сиденье. Тотчас стальные зажимы мягко, но навязчиво пригвоздили Спарклина, металлическая перевязь шла через грудь и что-то давило в спину. Зато наручники, как по команде, щелкнули и живо поползли прочь, изгибаясь гусеницами.

Инженеры закончили ввод программы. Компьютер загудел, как показалось Спарки, неодобрительно. И тут же из металлической пасти поползла лента распечатки.

Джон Спаркслин до сих пор не верил, что выдумки о средневековой Инквизиции имеют реальную подоплеку.

За нарушение законов социума и чуть ли не государственную измену компьютер приговорил Спаркслина к шестидесяти годам содержания в криогенной ванне.

В тот же день, только от компьютера попроще, Саймон Филлипс услышал, что он выйдет на свободу ровно через сорок лет.

ОТСРОЧКА

Трудно сказать, было это снисхождением или, наоборот, дополнительным наказанием преступникам, но по закону им разрешалось несколько дней перед погружением в криогенную ванну провести на свободе. Правда, свобода эта была довольно относительной, поскольку рядом с преступником всегда и везде, словно тень, находился конвоир.

Лейтенанту Спаркслину повезло. К нему приставили восемнадцатилетнего мальчишку и с ним, считал лейтенант, в случае чего легче будет договориться.

Прежде, чем выпустить Джона из здания суда, ему дали огромный список, чего он не должен делать, куда не ходить и что с ним будет, если он ослушается. Каждое нарушение влекло за собой дополнительно несколько лет заточения в криогенной ванне.

– Ладно, – пробурчал Спаркслин и собрался сунуть книженцию в карман, – как-нибудь дома на диване полистаю ваше творение, чертовы умники.

Но верзила в черном, как у монаха, костюме отрицательно покачал головой:

– Нет, с инструкцией необходимо ознакомиться здесь.

– Да какая разница! – возмутился Спаркслин. – Мне же будет хуже, если нарушу ваши заповеди. И потом, я и так имею о них кое-какое представление. На худой конец, в случае чего, мне поможет ваш конвоир.

– Еще раз повторяю, с инструкцией необходимо ознакомиться здесь. Таков закон, – словно робот, заладил верзила, переминаясь с ноги на ногу.

Казалось, еще несколько секунд, и его штаны можно будет выжимать.

– Черт с вами, – согласился Джон и опустился на небольшой, прибитый к полу стул.

Инструкция гласила, что ему нельзя выходить или выезжать за пределы города, можно посетить ресторан или бар, однако категорически запрещается употреблять алкогольные напитки. За нарушение первого пункта ему грозило дополнительное заключение на двадцать лет, за нарушение второго – заключение на пять лет. Однако, если при этом он затеет или ввяжется в какую-нибудь драку, то дополнительное заключение достигало двадцати лет. Категорически запрещалось спорить с конвоиром, за это можно было запросто схлопотать еще пять лет. А вот применение силы в отношении своего конвоира каралось лишением свободы на целых тридцать лет.

Дальше шли пункты, которые в любом другом случае вызвали бы у Спаркслина улыбку и подозрение, что их придумывал какой-то сумасшедший. Но сейчас они вызывали у него только раздражение. Оказывается, при переходе улицы на красный свет ему грозило дополнительное погружение в криогенную ванну на один год. И это при том, что обыкновенный нарушитель в таких случаях отделывался или небольшим штрафом, или просто устным замечанием полицейского. Спаркслину запрещалось сорить в общественных местах, ругаться, ездить «зайцем» в общественном транспорте и еще черт знает сколько всего.