Николай Романецкий - Дельфин в стеарине Страница 11

Она пожала плечами:

– Следующим в корпоративной иерархии идет нынешний председатель совета, Михаил Ефремыч Громадин. А что касается акций, принадлежавших погибшим, то они, естественно, большей частью должны достаться их вдовам. Как положено по закону, через шесть месяцев после смерти завещателя.

Мелодично звякнул колокольчик, дверь в приемную открылась. На пороге возникла та самая блондинистая девица, которую я видел в лифте, – при груди, талии и бедрах, с магнитной карточкой и конвертами в руках.

– Елена Владимировна, почта.

– Да, Марьяна. Клади на стол.

Марьяна тряхнула светлой гривой, подошла – цок, цок, цок… – к столу, стрельнула в меня озорными глазками. Над левой грудью блузку украшал бэджик, которого в лифте у нее не было. Я пригляделся и прочел: "Марьяна Ванжа, менеджер".

В иных фирмах все кругом менеджеры, вплоть до последней уборщицы. Не знаю, как тут у них, в "Бешанзерсофте", но эта девушка, судя по конвертам, – просто-напросто курьер…

Марьяна нагнулась над столом (чтобы положить конверты, такое сложное движение совсем не требовалось), и черная юбка обтянула круглый зад. Я сообразил сделать свою мужественную физиономию сверхмужественной, и не зря: девушка на этот раз не просто стрельнула глазками – она определенно оценила мою сверхмужественность, и последняя ей определенно приглянулась. Определенно! Или в моей самооценке нет ничего от Арчи Гудвина…

– Ступай, Марьяна! – сказала Елена Владимировна, неодобрительно глядя на девичьи экзерсисы.

Марьяна пошла – цок, цок, цок… – к двери, покачивая бедрами. Елена Владимировна фыркнула, и я подумал, что в следующий визит Марьяне обязательно достанется на орехи: начальствующие мегеры бальзаковского возраста чрезвычайно любят повоспитывать подчиненных молодых девушек. Даже те, кто сам раздвигает ноги перед первыми встречными штанами через пять минут после знакомства…

– Продолжим, шустрый мальчик?

Я неслышно проглотил слюну, вспомнил о проводимом расследовании и повернулся к Елене Владимировне:

– Да, конечно… Продолжим… – С трудом, но мне наконец удалось вспомнить и о последних наших фразах перед приходом Марьяны. – Вы сказали, акции убитых… погибших достанутся вдовам.

Я недовольно поморщился: вы бессмертны, господин Зигмунд Фрейд! Во всех смыслах происходящего…

Умница Елена Владимировна в ответ на мою оговорку позволила себе лишь легкую усмешку:

– Да. И это, по-моему, вполне естественно. По крайней мере, нарушением закона не является. Как и предметом внимания страховых кампаний…

Мне явно давали понять, что видят меня насквозь.

– Тем не менее представителю страховой компании не мешало бы поговорить со вдовами.

– Да-да, разумеется. До восемнадцати часов вы вольны разговаривать с кем угодно.

– Почему до восемнадцати?

– Потому что в восемнадцать заканчивается рабочий день. – Елена Владимировна повернулась к компьютеру, который, как и в любой приличной фирме, был еще и интеркомом.

Пальцы секретарши пропорхали по клаве, как бабочки – легко, стремительно, нигде не споткнувшись.

– Слушаю вас, Елена Владимировна, – раздался женский голос.

Именно ЖЕНСКИЙ во всех смыслах – не хрипловатый, не басовитый, а высокий, тонкий, певучий, этакое колоратурное сопрано…

– Полина Ильинична! У меня тут представитель страховой компании… – секретарша вновь глянула в мою визитку, – "Русь". У него есть вопросы, касающиеся страховки Петра Сергеича. Может он поговорить с вами?

– Э-э… – сказала Полина Шантолосова и, судя по полетевшим из компьютера невнятным звукам, пригасила микрофон. Потом вновь раздалось звучное сопрано: – Через пять минут у меня заканчивается совещание, пусть приходит.

– Слышали? Давайте ваш пропуск! – Елена Владимировна взяла у меня магнитную карту, сунула ее куда-то в недра секретарского компа и вновь пробежалась пальцами по клаве.

Через три секунды карточка вернулась ко мне, а вслед за нею явился новый "маршрутный лист".

– Спуститесь двумя этажами ниже. Когда поговорите с Шантолосовой, вернетесь ко мне. Помогу вам встретиться с Зернянской.

– Секундочку… А почему у Шантолосовой и Бердникова разные фамилии?

Елена Владимировна смерила меня с ног до головы:

– Потому, шустрый мальчик, что Полина Ильинична Шантолосова была достаточно известной личностью среди программистов еще до замужества. Ей незачем было прятаться за спину молодого супруга… А теперь ступайте!

Взгляд и тон секретарши был мне совершенно непонятен, но я сообразил, что разобраться с этим – по крайней мере сейчас – будет невозможно. И потому пошел прочь.

7

Кабинет госпожи Шантолосовой располагался на сорок пятом этаже.

Когда я, соотносясь с указаниями "маршрутного листа", ввалился туда, хозяйка уже разогнала своих совещающихся и пребывала в одиночестве. И в полумраке.

Я почему-то ожидал увидеть длиннющий стол, на котором лежат друг на друге многочисленные рулоны чертежей – как в фильмах про социалистических инженеров прошлого века, – но ничего подобного тут не наблюдалосьеских аха____________________

. Зато на обоих боковых стенах располагались голографические дисплеи – естественно, выключенные.

Я удивился самому себе: с какой стати здесь должны быть бумажные чертежи? Ведь армейские рации РА-101, которыми снабжаются нынешние российские Вооруженные Силы, давно уже не похожи на доисторические заплечные короба. Так почему же здесь, в созидалище новых компьютерных технологий, что-то должно быть, как в прошлом веке? Неисповедимы пути твоей фантазии, человек по имени Максим Мезенцев…

Шторы на огромном – во всю стену – окне за спиной хозяйки поднялись, и кабинет залил солнечный свет. Полина Шантолосова что-то недовольно буркнула, и свет тут же пригас – шторы наполовину затенили окно. Из-за этих люминопертубаций я не сразу рассмотрел хозяйку кабинета, а когда глаза привыкли – обалдел. Она была похожа и не похожа на сетевые фотки. Похожа, потому что передо мной стояла та же жгучая брюнетка (а женщина сегодня и вчера – это порой совершенно разные картинки. Впрочем, сия дамская удивительность известна даже самым ненаблюдательным мужикам…) с теми же карими глазами. Но вот чего не могла передать фотка, так это энергичности, которая просто истекала с лица Шантолосовой. Мое сердце сделало перебой, а в голову вдруг пришло, что весь "Бешанзерсофт", со всеми его администраторами, инженерами и низшим техническим персоналом, – всего лишь приложение к этой женщине; что без нее он – никто, ничто и звать его никак. Ну, как пятиметровый двигатель транспланетника "Земля – Марс" и двухсотметровый шлейф истекающих из него раскаленных газов… Шлейф, вот именно – шлейф! "Бешанзерсофт" – всего лишь шлейф Полины Шантолосовой… До чего же точное сравнение!