Андрей Бондаренко - Сказка о смерти и нежности Страница 12

– Отставить, деятели, – послушав с минуту аргументы спорщиков, велел Сергей. – Тут, понимаешь, убийство с отравлением, а они, брызгая слюной, всякую ерунду обсуждают.

– Какая же это ерунда? – искренне возмутился Пётр Петрович. – Без знания истории собственной страны невозможно построить современное гармоничное общество. А, вот, вновь наступить на те же самые грабли – раз плюнуть… Как наимудрейшая и наипрозорливейшая Екатерина могла проспать бунт Емельяна Пугачёва? Как, я вас спрашиваю? Где же здесь, господин майор, ерунда? Тем более что и знаковый 2017‑ый год уже не за горами. С таким легкомысленным отношением к урокам истории можно и до новой революции доиграться. Проснулся утром, выглянул в окно, а там – сплошные баррикады…

– Всё равно – отставить. Не до того… Скажите, любезный, а та женщина, что обнаружила труп Михаила Абрамовича и позвонила, она не представилась?

– Никак нет, господин майор. Сообщила – сквозь слёзы и всхлипы – о находке, разъяснила – через пень-колоду – где нашла, а после этого отключила связь.

– А номер её мобильника на экранчике, часом, не высветился? На экранчике мобильного телефона вашего вечернего «дежурного по аттракционам», я имею в виду?

– К сожалению, нет. Петрович тоже удивлялся по этому поводу. Наверное, у этой барышни какой-то хитрый телефон.

– Хитрый, говорите? – усмехнулся Яковлев и многозначительно подмигнул Ивану, мол: – «Имеет место быть камушек в «секретарский» огород. Такие телефоны (вернее, телефонные «симки»), действительно, на дороге не валяются. Но через знакомых «фээсбэшников» достаются элементарно и без всяких проблем. Сперва, мол, отравила, а потом, выждав некоторое время, позвонила и сообщила о трупе. Нормальная такая версия. Рабочая…».

– Надеюсь, на этом ваши вопросы закончились? – заканючил заместитель директора парка. – Я старый и больной человек. Подагра и гастрит регулярно донимают. Мне доктор по весне предписал – ложиться спать не позднее двадцати двух ноль-ноль. У меня уже голова болит: наверное, давление – на нервной почве – подскочило…

– Последний вопрос остался. Нет ли у вас фотографий всех работников «Бабушкиного» парка?

– Всех? Нет, извините. У нас же отсутствует пропускной режим, вход на территорию парка свободный. Поэтому и сотрудников не фотографируем – за полной ненадобностью… Но несколько фотографий обязательно найду. Мы с покойным Мишей как-то задумали «Доску почёта» организовать. Вот, для неё самых лучших наших работников недавно и сфотографировали. А также ветеранов ВОВ и блокадников. Сейчас-сейчас…

Пётр Петрович, достав из верхнего ящика письменного стола тяжёлую связку ключей, подошёл к массивному сейфу, занимавшему дальний угол кабинета, открыл, покряхтев и позвенев ключами, толстую железную дверцу, извлёк из сейфа тощий тёмно-коричневый конверт и, бросив его на столешницу, пояснил:

– Здесь все фотографии. Девять штук. Изучайте, господа сыщики, на здоровье. Не жалко…

Сергей вытащил из конверта цветные фотографии, аккуратно разложил их на столешнице и поинтересовался:

– Ну, что скажешь, Иван Васильевич?

– Это она, – ткнув указательным пальцем в одну из фотографий, сообщил Федосеев. – Та самая старуха в чёрном.

– Точно? Ошибка исключена?

– Целиком и полностью. У меня отличная зрительная память.

– Какая ещё – старуха? – возмутился Пётр Петрович. – Это – наша уважаемая сотрудница, Нинель Алексеевна Чернова. Работает в парке с мая месяца текущего года – продавцом билетов на аттракционы. Отличается дисциплинированностью, вежливостью и аккуратностью. Ещё она – коренная питербурженка чуть ли не в десятом поколении. А вы, молодой человек, так Нинель Алексеевну обозвали. Старухой, понимаешь. Нехорошо, право слово…

– Был неправ, погорячился – покаялся Иван. – Извините за грубость и нетактичность, – а про себя подумал: – «Очередной неожиданный поворот образовался. И эта фамилия – «Чернова». Слышал я её где-то. Причём, совсем недавно…».

Глава пятая

Про нежность и смерть

Утро выдалось беспокойным и нервным. Уже ближе к рассвету бдительные заводские охранники задержали наглого «несуна» из ночной смены, пытавшегося перебросить через высокий заводской забор моток витой проволоки. Причём, проволока была непростой, а содержала – в составе своих прядей – целую кучу каких-то безумно-ценных и дорогущих редкоземельных металлов. Ивану пришлось составлять и подписывать огромную кипу разнообразных бумаг, а также решать – совместно с начальником «пятого» цеха и Председателем заводского профкома – наиважнейший и животрепещущий вопрос, мол: – «Передавать «несуна» в компетентные органы, или же удовлетвориться строгим выговором «с занесением» и лишением квартальной премии?». В конечном итоге, учитывая, что провинившийся являлся токарем высшей квалификации, никогда ни в чём подобном замечен не был и отработал на «Пролетарии» без малого двадцать пять лет, решили – «не передавать». Только решили – позвонила секретарша Генерального директора завода и пригласила на пушистый начальственный ковёр, мол: – «Шеф хочет лично пообщаться, а также и ознакомиться с вашими впечатлениями от первых дней работы…». Пошёл, конечно. Только начал делиться впечатлениями – позвонила Инга. Пришлось, скрипя сердцем, нажать на «отбой». Ничего не поделаешь. Впрочем, когда Генеральный директор отвлёкся на звонок «городского» телефона, Федосеев по-быстрому отправил «эсэмэску», мол: – «Сейчас разговаривать не могу. Как освобожусь – сразу же позвоню. Жди…». Но освободился он не скоро: Генеральный директор завода оказался человеком на редкость любопытным, внимательно выслушав нового подчинённого – относительно первых впечатлений от работы, он (автобиографию-то читал, как-никак), принялся задавать бесконечные и развёрнутые вопросы о дальних плаваниях по экзотическим морям-океанам. Пришлось, понятное дело, отвечать…

Конец ознакомительного фрагмента.

Сноски

1

– Автокад (AutoCAD) – двух- и трёхмерная система автоматизированного проектирования и черчения.