Таганай - Николай Феофанов Страница 12

Снова движение, теперь точно по центру. Какой-то черный комок метнулся от одной ели к другой. Колямбо сосредоточился на боковом зрении, лишь оно сейчас могло помочь. Датчики его биолокатора были взведены и стояли наготове.

«Только промелькни, тварь!» – раздался в его мозге чей-то грубый голос.

Руки Колямбо вдруг медленно вытянулись вперед, пальцы немного скрючились, будто ожидая жертву, чтобы ее схватить и разодрать на части. На их кончиках чувствовалась гигантская энергия. Казалось, чья-то невероятная сила начала проникать в конечности Колямбо и постепенно распространяться по всему телу. Его сильно передернуло. Мурашки, размером с куриное яйцо пробежали по спине. А в груди возникло невероятное тепло.

«Неужели адреналин, но почему нет страха? Адреналин без страха?»

Его ладони почти светились от переизбытка скопившейся в них энергии и без труда выкручивались на сто восемьдесят градусов. Во всем теле кипела потрясающая своей мощью новая жизнь. Колямбо чувствовал, что через пару секунд из пальцев начнут расти когти, а еще через минуту он станет оборотнем и убежит в лес. Как, наверное, убежал оборотень-Бамбук. Ему даже показалось, что лицо несколько искривилось и приняло угрожающий оттенок. Глаза хищнически высматривали предполагаемую добычу и… О чудо! Они стали намного лучше различать предметы в этой непроглядной темноте. Нет, намного – это еще слабо сказано. Теперь он мог различать абсолютно все, будто надел прибор ночного видения. Мир расцвел двумя красками, правда, за место белого, черному цвету в его глазах ассистировал все тот же розовый. Но это ничего не меняло. Главным было возвращение способности созерцать лес в деталях.

И тут от треугольника массивной ели, рядом с которой Колямбо в прошлый раз отметил движение, отделилось большое черное пятно и с угрожающей решимостью помчалось навстречу, постепенно увеличивая темп.

Тварь летела на него, и все больше разрасталась в объемах, теперь напоминая далеко немаленького вепря. В районе центра ее силуэта стали проглядывать подобия больших глаз, тускло светившихся злобными желтыми совершенно не звериными огоньками. В них было слишком много разума и какого-то безумного хладнокровия, чтобы принадлежать животному.

На короткий миг Колямбо ужаснулся убийственности взгляда неумолимо приближавшейся твари. Но от этого в его руках еще больше разгорелось пламя невероятной силы, клокотавшей в каждом капилляре мутирующего организма.

Зарождавшаяся в нем жизнь требовала выхода чрезмерной энергии. Колямбо больше не мог ее сдерживать внутри себя, что-то кошмарное рвалось наружу. Колямбо почувствовал, как его легкие сделали неестественно глубокий вдох. Руки затряслись от перенапряжения и поднялись туда, где верхушки хвойников скрывали небо, которое для него теперь навечно останется бледно-розовым. Лицо искривилось в жуткой гримасе, а открывшийся рот внезапно издал долгий душераздирающий звериный крик, от которого у Колямбо перед глазами завибрировал остановившийся воздух, а стволы деревьев, подрагивая, стали раздваиваться.

Эхо рева, раскатами грома прокатилось по всему лесу и застыло где-то вдали. Нависла оглушающая тишина. Как будто сама природа испугалась голоса новоявленного демона.

Бесформенная тварь тоже замерла как вкопанная, видимо, не ожидав, что предполагаемая жертва настолько могуче может орать. И, несколько уняв свою немую агрессию, принялась с интересом рассматривать Колямбо. Ее разумные прожигающие насквозь глаза вцепились мертвой хваткой в глаза соперника.

Руки Колямбо медленно опустились. Рот расцвел зубастой улыбкой. Он резко выдохнул воздух из носа, с характерным шипением, какое издает животное перед нападением. Гипноз твари явно на него не действовал. И он это понимал.

Похоже, что и тварь уверилась в тщетности своего проверенного оружия, и недоуменно слегка наклонила набок голову. Или что-то, на чем росли ее желтые глаза, которые изменили свое месторасположение на черном округлом силуэте.

Колямбо-зверь стал хозяином положения. Он не только чувствовал это, но и видел по поведению враждебного существа, теперь явно считавшего за благо потихоньку ретироваться в свое никуда. Мозг Колямбо торжествовал, ощущая, какую силищу приобрело тело. Но недра его бессознательного требовали крови, требовали разорвать тварь в клочья и насладиться вкусом ее мягкой плоти. Колямбо не понимал, с чего он мог взять, что у глазастой тени вообще есть кровь и плоть. Но сомневаться в знаниях того нового, что несколько минут назад вселилось в него, не стал.

Тварь с опаской начала поворачиваться и медленно отходить назад. В ее глазах, все также излучавших агрессию, читалось знание того, с чем она столкнулась, и опыт предыдущих встреч с Колямбо-зверем ей однозначно указывал на бегство, как лучшее средство от боли. Но Колямбо не испытывал жажды за ней гнаться. Он отставил в сторону все таинственные кровавые пожелания еще не до конца познанного тела, убрал их на дальний план, давая свободу действий своему новому разуму.

Он ухмыльнулся, наблюдая за отходом противника, и решив немного попугать тень, резко прыгнул вперед. Его гибкое тело на удивление проворно пролетело пару метров и замерло, приземлившись ногами в сугроб. Впереди донесся хруст лежавшей на снегу палки, и черная тварь вприпрыжку помчалась в густоту розового мрака, спасаясь от угрозы.

Колямбо торжествующе расхохотался раскатистым грубым голосом:

– Ха-ха-ха! Беги, тень, беги! Ха-ха! И чтоб я больше здесь твоей поганой морды никогда не видел!

Мизерная и теперь очень слабая часть истинного Колямбо ужаснулась тембру и звучанию своей речи. Но ее возглас тут же потонул под ударами тысяч новых враждебных частичек, нашедших себе, когда-то утраченное, жилище.

– Я вернулся! – проревел Колямбо, задрав голову к видневшемуся меж верхушек елей розовому небу. – Я, Повелитель леса! Я здесь! Ха-ха-ха-а-а!

Посреди вековых лесов Таганая стоял странный получеловек-полузверь. Он напоминал счастливого демона, возвратившегося после долгих мытарств в свою преисподнюю и уже предвкушающего сладость будущих событий. Демон потрясал сверкающими энергией ручищами, как бы показывая всем, какую силу он приобрел за время, проведенное в небытии. Из его зубастого, оскалившегося в жутком смехе, рта вырывался ледяной хохот, пробиравший до самых глубин души.

Не выдержав сотрясений воздуха, исходивших от возвратившегося Повелителя леса, одна из пушистых игольчатых веток подломилась, и охапка мокрого снега приземлилась аккуратно на лицо источнику беспокойства.

Повелитель, секунду назад, во всю глотку гоготавший от удовольствия, тут же заткнулся и недовольно сбросил упавший на него снег. Стало немного неприятно. Он скривился и с закрытыми глазами обтер поруганное жалкой веткой лицо, по-прежнему обращенное вверх.

– Вот, черт! – громко выругался он.

И тут же получил вторым снежком в нос. И еще в глаза, и еще снега, и еще, и еще. На его лицо беспрестанно летел снег. Он уже ничего не мог видеть. Но