Голос Древних - Антон Александрович Карелин Страница 12

Символ угас, и на его месте появился другой, бледный: возврата и отмены последнего действия. А в чём смысл этого знака, что можно вернуть и какое действие отменить?..

Фокс не успел ничего обдумать, когда пошла волна реакций: первым был Геометрис, его фигуры пришли в движение и с тихим рокотом перестроились вверх, было сложно понять, что это значит, и какую эмоцию выражает новое построение. Есть ли у него вообще эмоции.

Охотница вжала голову в плечи, глядя вверх, её шерсть встопорщилась; на каждом из тысячи блоков трансформера вспыхнул красный огонёк тревоги. Крестообразные прорези в масках двух высоких роботов в мантиях мигнули белым светом, они подняли головы к небу одновременно с Аной и снова мигнули, а принцесса охнула. И даже Схазма тихо, поражённо зашипела. Вслед за быстрейшими из десятки задрали головы остальные, и у каждого вырвался сдавленный вздох или вскрик.

На них падала планета.

Гигантский багровый шар величиной в четверть неба рушился прямо на мир Ноль, он нарастал медленно и вместе с тем слишком быстро и неотвратимо.

В руке Одиссея вспыхнула и запульсировала знакомая синяя звезда. Каждый из игроков получил звезду, и одновременно с этим защитное поле Древних, так надёжно их защищавшее, исчезло. Резкий холодный ветер прошёлся по человеку, трепля волосы и свитер.

Фокс моментально отпрыгнул за робота, он не успел даже подумать, всё внутри говорило: прячься. В следующий момент разразился ад: Схазма всем телом издала страшный парализующий крик, в её шкуре открылась сотня вибрирующих ртов-пор, из которых вместе с визгом во все стороны метнулись тонкие щупальца. Пять штук пробили беззащитного Лума Весельчака насквозь, лицо ваффу исказилось от ужаса и боли, а тело стремительно деформировалось, кричащее лицо потекло, и он за секунды превратился в сгусток управляемой плоти, всосался и влился в поток. Только что здесь стояло живое мыслящее существо, две секунды агонии — и его не стало, Лум распался на биоматериал, послушный воле сэллы, и одним из щупалец метнулся вперёд, убивать следующих.

Его звезда слабо вспыхнула и стёрлась.

Обе части Зеро стремительно взмыли вверх, избегая шквала щупалец; их мантии взметнулись, открывая дюзы в «ногах», и они двойной ракетой ушли навстречу рушащейся планете.

Трансформер накрылся защитной сферой из силовых гексов, такой же блочной, как он сам. Блоки лучше цельных конструкций: сломай структуру — и она мертва, а блоки могут создать любую конфигурацию и пересоздать её заново, если часть разрушат. То ли по случайности, то ли осознанно прозрачный купол накрыл и Фокса; щупальца Схазмы ударили совсем рядом, клацнули острыми жалами и попытались размыто-быстрой тряской вбуравиться внутрь, но не смогли одолеть щиты военного класса и тут же рванулись дальше.

Схазма атаковала сразу всех, её щупальца удлинялись и разветвлялись с умопомрачительной скоростью, нарастая, как лес раковых метастаз. Они ударили в щиты Свийса и Аны, острые жала вкрошились в них, вцепляясь в каждую турбулентность поля. Не знающий ордена сэлл никогда бы не поверил, что какие-то биологические отростки способны преодолеть технологичную силовую броню, которая без труда выдержит залп из базуки. Но Одиссей знал, что способны.

У Аны и Свийса были обычные гражданские поля, купленные на общедоступном рынке, всего лишь категории А+, прекрасные в быту, но слишком слабые для войны. Даже маленький астероид с достаточно высокой скоростью мог пробить их и мчаться дальше; кинетический заряд из любого современного оружия причинял полю и носителю опасный проникающий урон, а залпа из плазмагана мощностью в 50–60 энз хватало и на преодоление щита, и на убийство того, кто внутри.

Шипы Схазмы действовали тоньше: они втыкались в пружинящую поверхность и обрушивали на неё град микро-ударов, каждый из которых проводил компактный, но мощный кинетический импульс вместе с точечным энергетическим. Двойные разряды вносили десинхронизацию в структуру поля, и в образующиеся крошечные, невидимые глазу расхождения тут же жадно врастали микроскопические нити, у которых была одна цель: проникнуть сквозь тонкую оболочку и оказаться внутри. Новые импульсы дестабилизировали поле всё сильнее и углубляли расхождения, приближая конец — на бытовых полях весь процесс занимал одну-две секунды.

Фокс увидел, как по щитам Свийса прошла неровная волна, а затем во мгновение ока всё пространство внутри его силовой оболочки проросло тонкими бело-бурыми корнями, опутавшими старого змея с ног до головы. Корни втыкались в тело археолога, тот извивался и кричал, но совсем недолго; биомасса ломала структуру органики и неорганики — тело профессора, его одежда, прошивки и вещи превратились в единый поток плоти, который устремился дальше. Его звезда упала вниз и погасла в воде.

Силовые щиты Аны содрогнулись и лопнули, Одиссей успел ужаснуться тому, что сейчас произойдёт — когда увидел, что внутри ничего нет. Принцесса спряталась и подставила под удар свой фантом, Фокс вспомнил, что у Олимпиаров прекрасные стелс-технологии. Где она сейчас и что пытается сделать?

Шера, совершенная охотница, оказалась крепким орешком: её пересекающиеся поля были высшего класса, как у Ирелии Кан, и щупальца сэллы не могли их пробить; а мелкие чёрные крапинки на белоснежной шкуре оказались фокусирующими линзами. Тонкие лазерные лучи ближнего боя вырвались во все стороны, вспороли десятки щупалец и отростков и крутанулись «мельницей», перемалывая их в ошмётки — а внешнее поле, на мгновение моргнувшее, чтобы сделать этот удар возможным, тут же вернулось на место.

Но рассечённые ошмётки превращались в дымные облака спор, облепивших Шеру; сквозь их слой охотница стала почти не видна. Она рывком взбежала прямо по воздуху на антигравитационных лапах и наверху, за пределами зоны боя, резко встряхнулась — по полю Охотницы прошла плазменная волна, испепеляя всё живое. Парадоксально, но это убило и её саму.

Плазма формировалась меж двух полей и выплёскивалась наружу через прорехи, возникающие во внешнем слое — и в момент выброса образовалась краткая обратная тяга, затянувшая внутрь лишь пару сотен микроскопических спор. Они попали не в сам кокон, а всего лишь под внешний слой, но система Шеры не засекла чужие молекулы — ведь мастера природы тоже умели прятаться: клетки сэлл сконцентрировали достижения сотен миллионов лет эволюции в тысячах миров.

Поле не материальный объект, и энергощиты не стоят на месте, им требуется ежесекундное обновление и ротация, из-за этого они почти всегда мерцают. Но ротации приводят к движению внутри кокона. Обновление, другое, третье, и тайные молекулы Схазмы проникли в один из системных блоков, который управлял полями. По нему прошёл дестабилизирующий импульс, ещё один — и в продвинутых, непробиваемых полях Шеры образовалась прореха…

Споры, секундой раньше отпрянувшие от плазменного удара и выжившие, теперь хлынули внутрь, как сварм плотоядной саранчи, впиваясь в чужую плоть. Прошивки и аугменты Охотницы встретили их во всеоружии, уничтожая тысячи вражеских клеток, но и сами разрушаясь под их ударами; Шера полыхнула плазмой, сделав страшный выбор, чтобы очистить кокон изнутри — у неё был лишь один шанс. Кошку дважды окутала стремительно тающая пелена невероятных температур, её прожгло даже сквозь термальные прошивки и блокаторы боли — изуродованная хищница утробно, мучительно завыла. Но за секунду до выжигания она не смогла сдержать инстинктивный вдох, и десяток спор проникли внутрь…

Все технологии и апгрейды, все инстинкты Шеры лишь отсрочили её смерть и сделали её более мучительной. В аугментированных глазах мелькнуло отчаяние, но не блеснуло ни слезинки.

Харкая кровью в агонии, в оставшуюся секунду, пока клетки сэлл разрушали её лёгкие, Охотница ударила синей звездой себе в обожжённую грудь — и чистый пронзительный импульс внезапно стёр всё чужеродное внутри её мерцающего кокона… Как и в прошлой игре, звёзды «выполняли желания», их можно было применять разным образом, тратить на ту или иную цель. Жаль, что Шера не успела понять это раньше, а вспомнила только на краю гибели, ведь было уже поздно — она прерывисто выдохнула и умерла, разрушенная снаружи и изнутри. Но не сдавшаяся.

Низенький одутловатый гуманоид недовольно стоял посреди армагеддона, щупальца жадно молотились в него со всех сторон, снимая одно поле за другим, но на их месте появлялись новые. Словно сотни слоёв тончайшей силовой луковицы, они слезали и лопались — это были самые дешёвые и простые поля, которые мог пробить даже