Вильям Шатнер - Лаборатория Тэк Страница 13

– Что, добавил еще и тэк к длинному перечню своих пороков? Ангиль, видимо, собирался что-то ответить, но вместо этого зашелся долгим, натужным кашлем.

– Вот уж хрен, Гомес, не такой я мудак, – сумел он наконец выговорить. – Нет, все это дерьмо – хозяйство моей подружки.

– А где она сама?

– Гуляет где-то.

– Ты бы сел куда-нибудь, – предложил Гомес. – Нам надо поговорить о деле.

– Ведь ты не любишь меня, никогда не любил.

– Точно, но сейчас у тебя есть нужная мне информация. Во всяком случае – так говорит Лаймхауз.

Левая нога Ангиля неожиданно подломилась. Он осел, сильно накренился влево, покачнулся назад и резко, неловко плюхнулся на мятую постель. Единственное в комнатушке окно располагалось прямо за кроватью. Стекло в окне отсутствовало, и промозглый ночной ветер колыхал грязное полотенце, служившее занавеской.

Ангиль поежился.

– Ты нигде тут не видел мои долбаные портки?

Гомес окинул взглядом полутемное помещение.

– Это не они валяются там, под стулом?

– Они самые. Ты бы не мог – я же и вправду очень болен, – ты бы не мог кинуть их мне? – попросил информатор. – Неприятно как-то сидеть при гостях с голой задницей.

– Всегда-то ты выпендриваешься, Эдди.

С трудом преодолев отвращение, Гомес двумя пальцами извлек драные брюки из-под скособоченного стула и швырнул их Ангилю.

– А теперь расскажи поподробнее про этот обрывок видеозаписи, который ты передал Лаймхаузу.

– Он назвал тебе мою цену?

Кивнув, Гомес пододвинул к себе тот самый стул, под которым прежде лежали брюки. Он намеревался уже сесть на этот стул, когда заметил на сиденье толстый слой чего-то зеленого и липкого. Оттолкнув отвратительный предмет, он сказал:

– Про цену поговорим потом, когда я уверюсь, что у тебя есть нечто большее, чем тот огрызок.

– Само собой, у меня есть больше.

Ангиль пытался натянуть брюки, сидя на кровати. Он тяжело дышал, даже такое усилие давалось ему с трудом.

Гомес отвернулся.

– Очень расплывчатый фильмик. Ты утверждаешь, что эти два типа, которые беседуют, медики из Парижской городской полиции.

– Так оно и есть, не сомневайся. Кусок, который ты видел, – часть значительно большей сцены, – пояснил Ангиль, продолжая сражаться с брюками. – Один мой коллега снял эту ленту для совершенно другой цели.

– А откуда мне знать, – резонно заметил Гомес, – вдруг эти двое парней – тоже твои коллеги, разыгрывающие полицейских?

Слегка поскуливая, Ангиль в конце концов натянул штаны.

– Нет, они действительно полицейские, более того, полицейские высокого ранга, – заверил он. – И, что особенно важно для тебя, Гомес, они говорят про другое письмо Неизвестного Солдата.

– Не про ту записку, оставленную на обрезках Бушона?

– Нет, про совсем другое письмо. Письмо, присланное непосредственно в полицию.

– Неизвестный Солдат никогда так не делает, Эдди. Это не в его привычках.

– Как бы то ни было, на этот раз он так сделал. Когда мне рассказали, о чем говорится в этом видеофильме, я понял, что это то, что надо. Ведь я уже знал, зачем ты появился в Париже.

Ангиль дышал часто, неглубоко.

– Я очень старался, Гомес, я ноги до самой жопы стер – и все для тебя. Я добыл копию этого самого письма.

– И ее-то ты и продаешь?

Кивнув, Ангиль снова зашелся кашлем.

– Ее. За полторы тысячи.

– А почему бы мне, аккредитованному оперативнику, не пойти прямо в полицию и не попросить у них это чертово письмо? Дешевле обойдется.

– А потому, Гомес, что они даже не признаются, что у них есть такое письмо. Ты же слышал, как они говорят насчет того, чтобы скрыть его.

– Что меня беспокоит, – задумчиво сказал Гомес, – не считая, конечно, жуткой вони в этой комнате, так это то, что тебе нельзя доверять. Я знаю кое-что про твою деятельность в прошлом, Эдди, и должен сказать – ты не самый честный мужик в этом городишке.

– Слушай, бери за тысячу, – предложил Ангиль. – Мне очень нужна капуста, и побыстрее. Какого хрена, я же сам выложил за эту бумажонку пять сотен.

Гомес кивнул.

– Идет.

Он вытащил из кармана куртки пачку купюр, положенную туда заранее, – ровно тысячу долларов.

– Где письмо?

Ангиль чуть приподнял с кровати свой тощий зад.

– В брюках. Потому-то я так о них и беспокоился.

Сунув руку в карман, он извлек оттуда сложенный лист бумаги.

– Давай мне деньги, а потом я... долбаная вошь!

Он совсем выпрямился и теперь в ужасе смотрел на что-то, происходящее за спиной собеседника.

Мгновенно развернувшись, Гомес успел еще увидеть, как дверь комнатушки начинает рассыпаться в светящуюся пыль.

Из непроглядной ночной тьмы Джейк вошел в ярко освещенный публичный дом «Великая иллюзия», который оказался резким контрастом с поливаемой холодным дождем эстакадой, и очутился в жаркой, душной атмосфере тщательно распланированного искусственного сада. Аппаратура искусно создавала иллюзию, что вокруг расстилаются многие акры отлично подстриженной травы, пересеченные паутиной тропинок, выложенных безупречно белой галькой. Рядами тянулись кусты цветущих роз, живые изгороди из каких-то тропических растений, подстриженных в форме изготовившихся для прыжка пантер, ревущих львов, бегущих волков. Посреди сада возвышался фонтан, увенчанный статуей женщины, льющей из вазы воду темно-синего цвета. Душный аромат тепличных цветов густо пропитывал воздух.

В розовой беседке, рядом с фонтаном, на белом металлическом стуле сидела молодая чернокожая женщина, одетая в изящное старинное платье. Рядом с ней стоял вполне современный белый металлический столик с портативным видеофоном.

Под ногами Джейка похрустывали камешки.

– Добрый вечер, – сказал он, подойдя к беседке.

– Добрый вечер, сэр, – ответила негритянка, приветливо улыбаясь. – Меня зовут Онита, и сегодня мне предстоит познакомить вас со всемирно известным заведением «Великая иллюзия». Прежде чем перейти к непосредственному удовлетворению всех ваших сексуальных потребностей, я обязана, в соответствии с французским законодательством, проинформировать вас, что, в то время как лично я – живое, из плоти и крови, человеческое существо, ни одна из проституток, с которыми вы познакомитесь за время своего пребывания здесь, не является настоящей. Некоторые из них – самые современные андроиды, а другие воспроизводятся непосредственно у вас в мозгу с использованием абсолютно законных методов мозгового стимулирования. Хотя мы и настаиваем на кратком, совершенно безболезненном робо-медицинском обследовании каждого из посетителей, однако мы не берем на себя ни юридической, ни моральной ответственности за какие-либо осложнения физического или ментального порядка, могущие возникнуть у вас во время либо после удовлетворения страсти в нашем заведении. Если вы все слышали и полностью поняли, подтвердите, пожалуйста, это, сказав «да».