Цифровое Чистилище - Роберт Оболенский Страница 14

Февраль 2073

В центре Мадрида и Берлина одновременно происходят подрыв кустарных ядерных бомб. Ответственность за теракт берет ряд радикально-фундаменталистских исламских течений. Столицы Испании и Германии считаются безвозвратно утерянными. Пометка: развить до главы «Черный снег».

Март 2074

США обвиняют Китай в промышленном шпионаже, но отказываются называть, что именно было похищено. В Чикаго происходит вспышка неизвестной болезни, люди массово покидают город, в штатах, граничащих с Великими озерами, объявляется карантин. Штат Нью-Йорк входит в их число. Экстренным решением правительства президент объявляет город Нью-Йорк и прилегающий к нему Лонг-Айленд «51-м штатом Америки»24. Шестидесятым, если рассчитывать по счету и учитывать разбитую на штаты территорию Мексики и Канады. Решение президента вызвало массу протестов среди жителей штата Нью-Йорк, так как столь резкие изменения могут повлечь серьезные экономические последствия.

Июль 2074

Исправительная Гильдия Америки (ИГА) выкупает у штата Мичиган город Чикаго (при поддержке правительства) и преобразует его в первый город-тюрьму.

Выделить красным: закрытая территория №1 – Чикаго.

Ноябрь 2074

Последствия обмена ядерными ударами между Индией и Пакистаном. Независимая группа экологов из Бостона бьет тревогу – мир охватывает паника. Торговая война между США и Китаем достигает своего апогея, Россия закрывает границу с Китаем и прекращает торговые отношения (поставки нефти и газа).

Декабрь 2074

В США появляются первые лагеря с незаконно-эмигрировавшими китайскими гражданами. Вводится политика тотального контроля населения и слежки.

Скрип стула, усталый вздох.

– На сегодня, пожалуй, всё, который час? Боже, уже три ночи, – звук поставленного на стол бокала, сопение, кашель.

– В заключение вспомню слова Жана Бодрийяра – «Чтобы победить террор, государству самому необходимо было бы взять его на вооружение. Ввести тотальный контроль на всех уровнях власти. Если такова цена безопасности, то так ли мы ее жаждем?»25

Запись остановилась, продолжилась на новом отрывке. Эндрю поставил диктофон на паузу, отмотал назад.

«Если уж Большой Би взял перерыв, так чем я хуже?» – внес последние мысли в блокнот и отложил в сторону. Окинул номер взглядом, задержался на полупустой бутылке крепкого.

– Да уж, всего пару пива, кажется, я себя вновь обманул, – включил на пейслайн «Криденс», вернулся к наработкам.

Ушла очередная пачка сигарет и остатки виски. Решил сделать перерыв. Опустил голову на подушку и не заметил, как провалился в сон.

Глава 7 Что не дом, то у дороги

Зеленая лужайка, дерево, дом, качели. Он подходит ближе, она смотрит на играющих у качелей детей. Оборачивается, знакомый образ. Делает шаг, садятся вместе на лавку. Касается руки, она улыбается. Смотрит на него, склонив голову набок. Миндалевидные глаза, полуулыбка. Его отвлекает шум позади, оборачивается. Она уже на лужайке, жестом зовет за собой. Вновь этот шум, и он вновь оборачивается.

Проснувшись, Эндрю резко сел в кровати, всё тело в поту. А из пейслайна звучало:

«Ты была рождена, чтобы быть моей.

И я был рожден, чтобы быть твоим, детка».

Пошарил рукой в поисках телефона, сбил пустую бутылку с тумбы.

Опять этот сон!

– Чертов сон, – он сидел на краю, в голове загудело. – Твою мать, у него что, график? Что я не отпустил? – обхватив голову руками, помял шею, выпрямился. – Да всё ты отпустил. Всё, кроме того что было надо.

Покопался во внутреннем кармане куртки, выудил бумажник, достал ее фото.

– Какая же ты моя? – он пересилил себя, убрал фото. – Сука ты, лживая сука! – хотел запустить бумажник в стену, сдержался. – Да, так и есть, – обхватил голову руками, – но и ты не чист.

Встал с кровати, стряхнул пепел с груди. Допил выдохшийся виски из бокала на тумбе. Посмотрел на себя в зеркале. Лицо распухло, мешки под глазами. От одного вида стало противно. Вытер остатки пальцем, втер в десна. Вновь отражение.

– Да что же ты, черт тебя дери, делаешь, мудила? – кинулся к ванной, упал у туалета на колени, два пальца в рот. Откашлялся, прильнул головой к бачку унитаза.

Прислушался, кажется, за стеной кто-то ругался. Грохот, звон стекла. Стены тонкие и пустые, слышно как осколки упали на ковролин. Два мужских голоса, какой-то Пит и Дэн. Вот и еще один.

– Он два номера снял, – подал голос третий.

– Где второй?

Питерс сорвался с места, сгреб записи в кучу, сунул в мешок. Преступно долго искал завалившийся под кровать ботинок. Куртку накинул уже в дверях. На пороге бросил последний взгляд на номер и рванул прочь – к чернеющему массиву за зеленой полоской газона. Бежал что было сил, скрылся в подлеске.

Позади мощный свет ручных фонарей скользил по верхушкам деревьев. В ушах шум, перед глазами мелькали ветки. Обернулся, растянулся на корне каштана и тут же вскочил. Укрылся за ближайшим деревом, похлопал себя по карманам. Кажется всё на месте. И вновь прочь. Ярдов через сто остановился, спрятался за молодой елью. Отдышался, выглянул. По его следам шли фонари – отдаленные крики трех голосов.

«Ну, хоть без собак, – сплюнул. – Вот тебе и ночи без сна и бухло без меры!»

В боку кололо, он собрался силами, прислушался. Вся живность стихла, ни шороха. Лишь стук сердца бил по ушам и эхом отдавался в кончиках пальцев пульсирующим ритмом. Посмотрел на небо. Ветер едва заметно качал верхушки вековых массивов. Попытался сориентироваться.

«Так парень, мотель был к западу от центра, значит, и ты на запад идешь. Держи дорогу по левую руку и не смей останавливаться», – сделал глубокий вдох и рванул с места. Прошел спринтом с полмили, отдышался, пересек дорогу. Следующие по пятам лучи ушли на север.

«Только не обольщайся, Ромео! Эти засранцы явно из местных», – перевел дыхание сидя в кустах и пошел дальше на запад.

Поднялся ветер, а за ним и пунцовые облака. Первые капли застали в лесу. Подошва скользила, стоило ботинку не так встать на очередной корень. Штанины промокли, в ботинках чавкала влага. Так прошла миля. Пересек очередную дорогу, скрылся в подлеске и упал на иголки, жадно хватая ртом воздух. Вокруг сырость, от рук пахло смолой. Фонарей не видно, дождь усилился. Хотел включить навигатор, но батарея на пейслайн села.

Кажется, шел на север, ориентировался по луне.

Через час вышел к дороге. Мимо пронесся пикап, водитель его даже не заметил. Дальше по обочине. Слева поле, справа лес. Дождь косой, бил прямо за шиворот. Убедился, что мешок надежно застегнут. Мимо пронеслась фура. Так близко и в тоже время величественно, словно левиафан в горячем потоке Гольфстрима. Казалось, протяни руку, и он унесет тебя вдаль, где дом, лужайка, качели. Отогнал прочь дурные мысли, в слепой надежде потер экран, телефон ожил. Стоило логотипу уйти, тут же звонок.

– Да?

– Хрен на!

– Чего?

– Здорова, педик!

– Кабан?

– Нет, блин, бобер!

– Бобров мы шкурим! – ответил он, не задумываясь.

– Да-да, – рассмеялись на том проводе в голос, – как сам?

– Да, зашибись!

– С похмелья?

– Ага, тусуюсь, – накинул куртку поверх головы.

– Алкоголик! – вновь задорный гогот с другого конца мира.

– Нормально.

Мимо пролетела еще одна фура. Легкая морось покрыла лицо, Эндрю облизнул губы и сплюнул жижу. Пахло бензином.

– Когда на родину?

– Да черт его знает, дела еще есть.

– Ну, блин, начинается.

– На новый год может, буду.

– Зашибись!

– Согласен. У вас как?

– Да норм. Колька институт заканчивает, – вздох, – блин, денег не напасешься, хоть штампуй.

– Сам нормально?

– Да, но ты же понимаешь, – ехидно закончил Кабан.

– Да-да, всё как в жизни. Как жена?

– Ну так, нормально. Приедешь, расскажу.

– Понял, – улыбка на бледном лице, – если не запилит тебя раньше.

– Ага! – гогот.

– Ладно, мне тут идти надо.

– Понял, давай.

– Да, давай!

– Давай! – Отключился, телефон