Демоны брельского двора - Инна Мар Страница 14

монеты можно было жить две недели, но Ирена в те времена денег не считала). К тому же она вдруг ощутила необыкновенный прилив благодушия и умиротворенности, приятным теплом разливавшиеся по телу, а голову словно заволокло туманом. В итоге она сунула севардке просимые деньги взамен на дурацкое заклинание, которое следовало читать в час всхода луны на перепутье дорог, и позволила ей скрыться в чаще леса.

Уже позднее, несколько лет спустя, когда Ирена поближе познакомилась с севардами, скупая у них краденное, она поняла, что более хитрого и изворотливого племени и представить себе нельзя.

Так вот, возвращаясь к тем дням: в тот же вечер они поругались с Пако, который раскричался, что она позорит его перед его людьми, и подбил ей глаз. Вскоре они вернулись в Морени, где Пако наделал карточных долгов в гораздо большем количестве, чем позволяли доходы от ночных прогулок по темным городским переулкам, а когда запахло жареным, продал ее в бордель. Ирена была уверена, что севардская голодранка накликала на нее беду своими чарами. С тех пор она неоднократно вспоминала ее, мечтая повстречаться с ней однажды на узкой дорожке.

Встреча произошла года три спустя, когда бордель Ирены закрыли подонки из «Ордена спасения души»8, распихав веселых девиц по монастырям. В одном из них Ирена и встретила свою знакомую. Та сделала вид, что не узнала ее. Поначалу Ирена подумала, что оборванку наконец-то прихватили за облапошивание честных людей, однако оказалось, что та на самом деле племянница знатной дамы, стало быть, и сама благородная девица, и находится тут на воспитании и обучении. Как-то Ирене удалось подловить ее и уведомить, что, мол с тебя должок за то, что ты меня обманула, и если не хочешь однажды обнаружить в кишках нож, то будь любезна, сестра, подсоби мне с побегом и подкинь несколько монет на дорогу.

– Тебя обманула твоя собственная глупость, – не выказав ни малейшего признака раскаяния или хотя бы страха, надменно заявила бывшая оборванка, а ныне благородная, но по-прежнему наглая и жадная девица, после чего преспокойно повернулась к ней спиной и ушла. Хочешь, чтобы тебя уважали, не трепись, звучит одно из главных правил этого паскудного мира. Угрозу следовало привести в исполнение, однако, как это сделать Ирена не имела понятия, она вообще не задумывалась, что будет делать в случае неудачи, поскольку даже не допускала ее возможности.

Через несколько дней, когда они выходили с воскресной службы, ей удалось подобраться к севардке поближе и пырнуть ее в бок украденным на кухне ножом. Однако у девки словно глаза были на затылке: в последнюю секунду она обернулась, увидела ее и отпрянула в сторону, как испуганная лошадь. Нож едва задел ее. Поднялся страшный вой, Ирену схватили и бросили в каменный мешок, где она и провела два месяца на хлебе и воде, размышляя о природе везучести севардки (видно, без колдовства тут все-таки не обошлось), строя планы мести да утешая себя тем, что ей удалось хоть немного порезать гнусную оборванку. Правда, много позже выяснилось, что та приняла меры предосторожности и надела кирасу из буйволовой кожи. Отбыв наказание, переполненная жаждой мести Ирена обнаружила, что обидчицы и след простыл: она бежала с каким-то молодчиком из знатной семьи (вот откуда взялась кираса). Ей пришлось довольствоваться постными физиономиями настоятельниц и сестер, огорошенных тем, что в шкуре благочестивой овечки пряталась блудливая лисица. «Так вам и надо, – со злорадством думала Ирена, – пригрели змею…» Через три месяца она тоже сбежала.

После побега она устроилась в другой бордель, один из лучших городе, куда часто захаживали знатные господа, однако через полгода поссорилась с прима-шлюхой, и ее оттуда выгнали. Она вернулась к своему старому занятию, но дела шли из рук вон плохо. Она стала пить, и довольно много, что пагубным образом отразилось на ее и так уже не юном и свежем лице. Спуск на самое дно занял около года. Там она и сошлась с севардами. Она перепродавала купленное у них за гроши краденное барахло, да время от времени приводила к ним детей-бродяжек с улицы. По правде сказать, ей было немного не по себе при мысли о том, что юные души превратятся в безбожников и нечестивцев, что есть преступление против Всеведающего, в отличие от попрошайничества и воровства, к которым высшие силы должны были уже привыкнуть и относиться с пониманием. С другой стороны, мало ли что болтают святоши, кто там знает точно, что будет в следующей жизни, и вообще лучше держаться за эту жизнь, а не стремиться в следующую. Пусть уж маленькие голодранцы воруют и попрошайничают для севардов, те хотя бы их кормят и защищают.

В общем, торговля шла бойко, жизнь налаживалась, однако добросердечие чуть не сгубило ее. Однажды она обнаружила перед какой-то таверной маленького чумазого сопливого мальчишку и имела неосторожность попытаться унести его. На ее несчастье, тот оказался сыном сапожника, который вместе с друзьями находился в этой самой таверне. Через минуту Ирену нагнала толпа изрядно пьяных ремесленников. Если бы не проходивший мимо патруль городской стражи, ее бы в самом прямом смысле разорвали на части, однако отвлекшиеся на объяснения разгневанные горожане ослабили хватку, и ей удалось ускользнуть и нырнуть в какой-то переулок. Несколько клоков волос были выдраны чуть ли не с кожей, она лишилась пары зубов, но это было не самое печальное. У нее была сломана рука, по которой саданули дубинкой, и, возможно, ребра. Впрочем, она почти не ощущала боли, настолько ей было страшно. Прижимаясь к стенам, хромая и харкая кровью, она пыталась выбраться из западни, чувствуя, что кольцо вокруг нее сжимается: теперь помимо ремесленников, за ней охотились и стражники – она слышала их голоса. Наконец, они заметили ее. Ирена бросилась бежать, но с каждым мгновеньем силы все больше покидали ее, она слышала приближающийся топот и понимала, что конец близок.

В этот миг раздался крик «Поберегись!», защелкал кнут, рядом со скрипом замедлила ход изрядно потрепанная жизнью карета, изнутри открылась дверца, с козел на ходу спрыгнул парень, и схватив ее за шкирку, втолкнул внутрь. Карета, дребезжа и нещадно подпрыгивая на ухабах, уносилась прочь, Ирена лежа на полу, пыталась отдышаться. Когда красное марево немного рассеялось, она подняла голову, чтобы посмотреть на своего спасителя, и едва не поперхнулась кровью. С высоты сидения на нее смотрели немигающие змеиные глаза севардской оборванки.

– Думаю, теперь мы с тобой квиты, – она помолчала и добавила с улыбкой, от которой у Ирены все похолодело внутри, – сестра.

Вопреки