Цена возвращения - Алексей Иванович Гришин Страница 14

Эта пара забавно смотрелась со стороны. Богато одетый взрослый, почти пожилой мужчина разговаривал на равных с мальчишкой, который, судя по возрасту и одежде, мог лишь служить у него на побегушках. Впрочем, именно такой и была легенда прикрытия.

— Мне поручено организовать канал связи с неким господином, для которого нежелательны любые контакты с гражданами нашей страны. Так что скоро я исчезну. Потом, возможно, изредка буду передавать некие письма, которые следует переправить в Галлию. Адресат, насколько я знаю, вам известен. Одно условие — о моей миссии, кроме вас, не должен знать никто.

Хозяин кабинета солидно кивнул, но на мгновение отвел взгляд. Краткий миг. Дилетант его и не заметит, так его и не жалко. А серьезный человек поймет намек. Граф слишком давно служил в разведке, сам когда-то пришел в нее почти таким же юнцом. Строго говоря, этот взгляд… эта мелочь была грубейшим нарушением инструкции. Но не дать шанс молодому коллеге он не смог.

Де Фле встал, поклонился, не слишком ловко взмахнув шляпой.

Понял?!

Этот вопрос, естественно, не был задан. Но ответ был очевиден.

— Вам следует подучиться придворным манерам, — дал на прощание совет граф де Понтьевр.

— Вы правы. Но откуда им взяться у простака, лишь недавно купившего титул? — Де Фле широко улыбнулся, но, пока поворачивался к двери, плечи его поникли, голова склонилась, даже губы чуть-чуть задрожали. В общем, из начальственного кабинета выходил типичный мелкий клерк, получивший грандиозный разнос.

Глава 7

Вечером в тесной, хотя уже и аккуратно прибранной каморке юного курьера никто не беспокоил. Пригласить к ужину? Такая смешная мысль ожидаемо не могла посетить благородного барона. Пришлось решать вопрос самому.

Де Фле вышел на улицу, когда сумерки лишь начали сгущаться над строгим, даже мрачным в своем величии Лондоном. Требовалось срочно найти таверну, ужин в которой был по карману сотруднику посольства, находившемуся в самом низу служебной лестницы. Как подозревал молодой человек, даже слуги господина де Бретейля получали лучшее содержание.

Так что отыскать подходящее заведение оказалось непросто.

То есть вывесок, зазывающих голодных клиентов, хватало. Но вот рядом с каждой, прямо на улице, стояла черная доска, на которой мелом были написаны цены. М-да, не на посольских курьеров рассчитанные. Лишь покружив по узким и извилистым улочкам де Фле наткнулся на подвальчик, в который вела истоптанная скрипучая лестница. Над входом висела грубо струганная доска с кое-как намалеванным подобием ложки, кружки и надписью: «Подвал». А расценки вообще не были указаны.

Как выяснилось чуть позже, хозяин больше смерти боялся, что коллеги заподозрят его в неподобающем демпинге — тогда ему пришлось бы туго. Вот и приходилось держать лестницу — скрипучей, полы — кое-как метенными, а глиняную посуду — старой и облупившейся. То есть такой, из которой господин благородного происхождения, да даже и уважающий себя купец или клерк кушать побрезгует.

Но еда была вполне сносной, а пиво вкусным. Тут уж было не отвертеться — за качеством именно этого напитка в империи следили строго.

Еще одним достоинством заведения было то, что путь к нему пролегал через три перекрестка, на которых было удобно оторваться от возможных нежелательных спутников.

Кое-как заказав на ломаном имперском языке тарелку дешевого лукового супа и кружку эля, де Фле сел за столик, расположенный в самом углу трактира. И от нечего делать стал прислушиваться к разговорам. Проблем с пониманием островитян он, очевидно, не испытывал.

Вообще из трактирной болтовни внимательный человек нередко может узнать весьма интересные вещи. Это молодой человек знал точно из собственного, слишком рано полученного опыта.

В сумрачном, освещенном лишь парой чадящих факелов зале сидели люди откровенно невысоких доходов. Метельщики, подметавшие окрестные улицы, кучеры, заехавшие в этот престижный район и решившие заморить червячка. Вот в их-то разговорах и прозвучало впервые имя «Черный Валет». Вроде как бродит по ночным улицам Лондона здоровенный громила в черном плаще и грабит зазевавшихся прохожих.

Констебли? Да что они могут, прости Спаситель. Только деньги собирать с бедных кучеров, да лупить по мордасам метельщиков, вроде как плохо они свою работу делают, неаккуратно, твою мать. А вот поймать ентого негодяя — не, на это они и вовсе неспособные!

Как уж тот злыдень выбирает своих жертв, никто в городе понять не может. То на богатого купца нападет, то на вечно безденежного студента, а то и вовсе, говорят, вчерась ажно два офицера на него напоролись. И остались без денег, да и без жизней заодно. Этот Черный Валет-то, он мужчина основательный, живых свидетелей не оставляет, ага. Зато карту оставляет. Как кого порешит, так и пожалуйста, прям на убиенного пикового вальта и ложит, отсюда и прозвище.

Де Фле усмехнулся. Все знакомо. Такие слухи, они обычные в более-менее крупных городах, а уж по Лондону им сам бог велел бродить, и именно среди такой вот публики — не слишком умной, зато гораздой чесать языки. Нет, ну подумали бы — если свидетелей живых нет, то откуда приметы? Рост, серый плащ… покойники что ли его описали? А кто сказал, что вообще это все один человек? Двух офицеров порешивший, которые наверняка при шпагах были.

Ерунда. В большом городе и преступников полно, а уж в таком, как Лондон, и подавно. Но нет, горожан хлебом не корми, дай очередную байку о неуловимом бандите послушать.

— А с недавних пор и вовсе обнаглел — стал по домам лазать, — вновь донесся гнусавый голос кого-то из посетителей. — Ну тут ясно — только по богатым домам. Порешит всех подряд, что старых, что малых, что хозяев, что слуг, и исчезает. Вчерась, опять же, вот прям неподалеку семью Клэптонов под корень вырезал. Хозяина, жену, да старшего сына. Слугу да экономку, и тех не пощадил. А сам-то мастер Клэптон уж на что сурьезным мужчиной был, завсегда чаевыми не скупился.

Оп-па, это уже интересно, это может пригодиться.

А трактирщик-то, трактирщик ведь наверняка неглупый человек, так тоже прислушивается, головой качает, даже причмокивает от усердия пухлыми губами. А что? Это повод познакомиться поближе — эта публика, трактирщики, она порой полезной бывает.

— Любезный, сколько с меня? — с тем же ужасным акцентом, безбожно коверкая слова, спросил де Фле.

— Два цента, ваша милость, — круглое лицо собеседника расплылось в самой угодливой улыбке.

— Держи. А что, любезный, я