Марк Вернхэм - Мертвые не молчат Страница 14

Добравшись до этого темного переулка, больше похожего на какой-то гребаный грот, я оглянулся, но никого не увидел. Подойдя к вонючему мусорному баку и не прекращая хихикать, как идиот, я взглянул на эту дурацкую конструкцию из водосточных труб, по которой мне предстояло взобраться наверх, и меня даже затрясло немного от страха. Но, как говорится, была не была! Я забрался на бак и схватился за трубу. Она тоже воняла и к тому же оказалась ржавой, а старая зеленая краска, которой она когда-то была выкрашена, стала отслаиваться противными острыми кусками, резавшими мне руки. Тогда я пожалел, что не прихватил с собой перчатки. Всем известно, что шпиону просто необходимы перчатки, но когда я одевался перед выходом из дома, мне это и в голову не пришло. Вероятно, я тогда слишком уж много думал о себе, о Мыскине и Броке и о романтике своей новой профессии. О том, как можно проснуться однажды утром, и все вроде обычно, а потом, после пары встреч и прогулки по зданию Департамента безопасности с биркой на лацкане, твоя жизнь вдруг переворачивается с ног на голову. И в твоей башке даже мысли нет ни о каких перчатках.

Как бы там ни было, уперев одну ногу в стену и ухватившись обеими руками за скрипучую водосточную трубу, я начал свой подъем. Мне казалось пустяковым делом забраться на уровень окна квартиры Рега, чтобы увидеть его и его банду. Несколько усилий, несколько подтягиваний — и я там. Но даже не представляю, как мне это удалось. Думаю, когда ты начинаешь лезть вверх, в тебе оживает твой предок — обезьяна — и все получается почти само собой. Такое ощущение, что ты знаешь, куда ставить ноги и сколько силы вкладывать в руки, чтобы забраться туда, куда тебе хочется.

Когда я глянул в окно первого этажа, то увидел какую-то старуху, сидящую в старом вонючем кресле, таком, в котором, кажется, скопилась тысяча самых противных запахов. Она разговаривала с птичкой в клетке, восклицая «Ку-ии, ку-ии!» и «Кто тут у нас такой красивый мальчик!». А птица просто вертела головой и скакала по жердочке, не издавая ни звука и поглядывая на старуху с таким видом, будто та чокнулась. Старуха понятия не имела, что в этот момент за ней наблюдает правительственный шпион/защитник. Думаю, она бы не заметила меня, даже если бы посмотрела в окно, потому что в моем переулке было довольно темно, да и она, скорее всего, уже наполовину ослепла. Они все слепые, разве нет? Старики, я имею в виду. Особенно нищие старики.

Итак, квартира Рега была этажом выше, то есть моя экспедиция становилось уже опаснее. Глянув вниз, на переулок подо мной, я увидел, что оттуда меня никто не заметит, да там никого и не было. Поэтому я решил немного передохнуть и еще раз подкрепиться «борисом», чтобы набраться сил для будущего подъема. Затем я вновь ухватился за водосточную трубу и полез дальше. На меня стала сыпаться всякая дрянь, типа кусков паутины и кирпичной крошки, а скрип, издаваемый трубой, стал еще громче. Каждый раз, когда я подтягивался на несколько сантиметров, труба стонала и чуть-чуть раскачивалась. А потом на меня обрушилась буквально лавина всякого дерьма. Мне пришлось зажмурить глаза и посильнее дунуть из носа и изо рта, чтобы все это не проглотить.

В общем, мой подъем становился уже по-настоящему сложным делом.

Подняться выше оказалось куда как тяжелее, чем до уровня первого этажа. Может быть, ты просто становишься тяжелее, когда отрываешься от земли? Мне показалось, что ушло целых сто лет, чтобы добраться до уровня второго этажа. В уголках глаз у меня сновали какие-то невообразимые пятна и яркие блики — наверное, из-за всей той «дури», которую я успел принять за этот вечер. Мое сердце колотилось уже не от нервного возбуждения, а от физического напряжения. Несмотря на то что было довольно холодно, я буквально обливался потом, который катился у меня по лицу и по спине. А всякая дрянь, сыпавшаяся сверху, прилипала ко мне и как пеплом засыпала голову. Тут сверху полетел очень уж большой кусок старой зеленой краски, трепыхаясь в воздухе, как осенний лист, и в конце концов прилип к моей щеке. А я не мог убрать руки с трубы, чтобы стереть с себя всю эту гадость, потому что ноги мне было поставить собственно некуда. Одна нога едва-едва цеплялась за крохотный выступ в стене, другая — просто обвилась вокруг трубы, а руки вцепились в трубу так, будто я хочу ее придушить.

С этой высокой точки, где подо мной лишь твердый-твердый бетон тротуара, который и прервет мое падение, если я вдруг сорвусь, я смог увидеть то, что хотел: Рега и его банду в квартире. Ковер в комнате когда-то был украшен цветами, а теперь весь вытоптан, а от двери до кресла от него вообще остались одни грязные нитки основы, будто там пролегла лесная тропинка. Стекла на окне все треснуты. Со своего места на трубе я мог видеть Рега и эту симпатичную девушку. Она сидела прямо напротив окна на полу, прижав колени к груди. Поношенное пальто она сняла, я видел, что на ней надета кокетливая маленькая юбочка лилового цвета. Это было просто офигенно, потому что я разглядел ее трусики. Будто в «Порно Диско», но намного лучше, потому что я был вроде как секретный шпион, она — вроде как вероятный «подрывной элемент». Но в то же время я вроде как ее защищал, спасая от Рега и его клуба сумасшедших, или что там это было. И она мне так благодарна, а я такой весь крутой и надежный и настоящий шпион, а потом она влюбляется в меня и мы… В «Порно Диско» все как ненастоящее, ты просто смотришь и не принимаешь никакого участия. А здесь все было куда как лучше, даже несмотря на то, что видно мне было гораздо меньше, чем в этих шоу по телику.

Трусики этой девчонки очень меня отвлекали, но я знал, что мне нужно сконцентрироваться на Реге и все запомнить, чтобы во время своего первого отчета я смог рассказать начальству все, что там происходило, что бы там ни происходило.

Рег что-то горячо говорил, размахивая руками, ударяя кулаком по ладони, а потом разводя руки, будто взвешивает арбузы. А все восемь человек сидели вокруг него. Потом эта симпатичная девица стала тоже что-то говорить, глядя на другого члена этой тайной организации. После нее начал говорить этот мужик, на которого она смотрела. Потом они замолчали, и Рег заговорил снова, но больше руками не размахивал. Все смотрели на него, как будто они смотрят на Баммера Раймза в том самом шоу, где все девчонки вдруг сошли с ума и где Баммер выступает в роли врача и ходит вокруг и лечит девиц и спасает их от смерти. Девчонки это обожают. Они все обожают Баммера. Если бы они только знали, что Баммер творит у «Звездных сучек», они бы вряд ли уже мечтали о том, чтобы он стал их лечащим врачом. Ха-ха. Старый добрый Баммер. Он крут. В любом случае эта симпатичная девушка в квартире Рега вряд ли знает о пристрастиях Баммера. Если хорошенько подумать, то она, скорее всего, вообще не знает, кто такой Баммер Раймз. Ее Баммер Раймз — это Рег. Когда ты не смотришь шоу и не можешь себе позволить покупать все эти классные журналы с фотографиями всяких знаменитостей, ты вроде как отрываешься от настоящей жизни, и тогда твоими кумирами становятся люди типа Рега, и ты начинаешь боготворить их, как все боготворят Баммера Раймза. По мне, так это все выглядит очень даже печально. Будто Рег такой же крутой, как Баммер Раймз. Но на самом деле Рег нищий и даже не знает, что такое «Джизз Фактор» или «Порплоиды»! Как она может им восхищаться? Гребаный Рег.