Андрей Рубанов - Хлорофилия Страница 14

– Я знаю, – небрежно произнес Савелий. – Читал рекламные проспекты. А почему восемнадцатилетний Петр Глыбов решил посвятить жизнь именно соляриям?

Миллионер пожал плечами:

– Покойный отец часто рассказывал про старые времена. Когда каждый имел бесплатно столько солнечного света, сколько захочет. Я слушал его и думал: почему раньше было так, а сейчас иначе? В школе меня учили, что настоящее всегда лучше прошлого. Прошлое – это дикость, голод и беззаконие. Но я смотрел за окно и видел, что все не так. У моей страны солнечное прошлое и серое настоящее. Мне говорили, что прогресс – это хорошо. А я не понимал, что это за прогресс такой, если сегодня я вынужден платить за то, что вчера доставалось даром? Я догадался, что цивилизация устроена по простому принципу: никто никогда ничего не может получать бесплатно. В этой системе лучше быть тем, кому платят, чем тем, кто платит. Недостаток солнечного света приводит к дефициту в организме витамина А. Мне платят за этот витамин. Вот и все.

– Что же, – Савелий кивнул, – коротко и ясно. А продавать свои услуги бледным гражданам – ваш принцип?

– Мой принцип – давать людям то, в чем они нуждаются.

Савелий вдруг понял, что сидящий перед ним молодой, атлетически сложенный, дочерна загорелый человек очень некрасив. А был, вероятно, даже уродлив – до тех пор, пока пластический хирург не переделал ему нос и губы.

«Ага, – подумал опытный журналист Герц, – тут мы имеем скрытый комплекс. Перед нами сублимант. Отсюда страсть к богатству, мускулы и прочее. Бесплатно, видать, ему девчонки не давали. А умные фразы насчет прогресса подобраны и выучены задним числом».

– Вы, – продолжил разговор Савелий, – очень популярны среди бледных слоев населения.

Миллионер отмахнулся:

– Мне наплевать. Я не искал популярности. Все, чего я хотел, – это переехать с двенадцатого этажа на девяностый. Чтоб наслаждаться солнцем.

Журналист помедлил. Дальше предполагался блок основных вопросов. За некоторые из них можно и в морду получить. Вон какие у этого малого кулачищи…

– Ходят слухи, – начал он, – что ваша империя – гигантская финансовая пирамида. Что вы вынуждены непрерывно расширяться, ставить новые и новые кабины. Говорят, что вы в долгах и ваши прибыли не покрывают издержек…

– Я никому ничего не должен, – спокойно ответил Глыбов.

Савелий проделал амортизирующий жест.

– Разумеется. Никто никому ничего не должен. Но я слышал, что вам помогают, как говорится, по дружбе…

– Эти слухи распускают завистники, – небрежно отмахнулся Продавец солнца. – Вообще-то, любезный, мне полагается оскорбиться. Если вы опубликуете предыдущую реплику, я немедленно подам на ваш журнал в суд. Что значит «по дружбе»? Дружба – удел гангстеров и бледных.

«Можно дать как заголовок», – тут же прикинул Савелий.

– Даже дети знают, – продолжал Глыбов, – что кредиты запрещены – таков залог устойчивости национальной экономики. Официально заявляю: вся моя финансовая отчетность прозрачна и опубликована. Иначе, кстати, я бы не стал генеральным спонсором проекта «Соседи».

– А правда, что все спонсоры проекта «Соседи» сами обязаны войти в проект?

– Правда.

– То есть вы, Петр Глыбов, – участник проекта?

– Угадали.

– И здесь, – Савелий осмотрелся, – везде объективы? За нашей беседой наблюдают?

Миллионер кивнул и хмыкнул:

– У меня тут сто пятьдесят камер. Но вы не волнуйтесь. Обычные разговоры не интересуют «Соседей». Подумаешь, журналист пришел поговорить с бизнесменом. Вот если бы мы с вами поговорили, потом напились, потом подрались, а потом помирились, а в знак примирения вызвали баб, напились с бабами и повторно подрались, уже из-за баб, – тогда могли бы попасть в топ-сто. А если бы, допустим, бабы тоже подрались, из-за нас, и стали душить друг дружку колготками – тогда нам обеспечено местечко в топ-пятьдесят…

– Забавно, – задумчиво произнес Савелий. – Обычно люди с вашим уровнем жизни не любят «Соседей».

– Я тоже не люблю. Но чего не сделаешь в интересах дела! – Продавец солнца захохотал, осушил еще один стакан воды марки «дабл-премиум» и вдруг застеснялся. – Между прочим, – он понизил голос, – по условиям контракта я обязан не только участвовать в проекте, но и рекламировать его.

– Исключено, – быстро ответил Савелий. – Повторяю, у нас серьезный журнал. Я не могу допустить, чтобы текст содержал элементы рекламы.

– Тогда, – весело произнес миллионер, – мы закончим интервью прямо сейчас.

Савелий вздохнул:

– Черт с вами. Рекламируйте.

– Это быстро, – великодушно сообщил Глыбов. – В проекте «Соседи» новая акция. Только в этом месяце. Любого желающего могут подключить в одностороннем режиме. В вашем доме не поставят камер, но вы сможете наблюдать за теми, у кого они есть. Вас не видят – зато вы видите всех… Плюс архив: топ-тысяча за прошлый год. Вы смотрите самое интересное. Чужие спальни. Женские раздевалки. Тюрьмы…

– Тюрьмы тоже подключены?

– У тюрем огромные рейтинги. В прошлом году арестанты центральной тюрьмы опустили известного убийцу и насильника Дронова. Трансляция вошла в топ-десять. Кстати, злодея поймали исключительно благодаря «Соседям». И еще одно: моя компания бесплатно установила в центральной тюрьме двадцать пять соляриев.

– Замечательно, – отреагировал Савелий. – Но хватит о «Соседях». Вернемся к вашей персоне. Правда ли, что вы ненавидите травоедов?

– Правда, – твердо ответил Глыбов. – Поедать траву – удел животных.

«Это тоже вариант заголовка», – решил журналист.

– Вы согласны с тем, что власти не способны бороться с травоедением?

Миллионер отмахнулся:

– Я не намерен критиковать власти. Я лояльный гражданин. Власти ничего никому не должны. Критика властей неизбежно ведет к разрушению персонального психологического комфорта…

Савелий вспомнил, что хотел подпустить в интервью тонкую издевку, и перебил:

– Простите, но это банально. Звучит как цитата из школьного учебника. Вы не любите травоядных, но каждый день видите, как мякоть стебля продается на каждом углу. Как вы с этим миритесь?

Глыбов посерьезнел. Его простое лицо не имело возраста, это мешало Герцу адекватно воспринимать собеседника. Издержки омолаживающих технологий, ничего не поделаешь.

– А кто вам сказал, – произнес миллионер, – что я с этим мирюсь? Я финансирую работы по изучению феномена стеблероста. У меня своя лаборатория.

– И есть успехи?

– Есть.

– Расскажите.

– Не имею права. Результаты засекречены в соответствии с законом. Могу сказать только то, что знают все. Трава выросла в течение двух суток. Логично допустить, что она засохнет так же быстро, – это первое. Второе: надо найти центр грибницы. Выяснить, что представлял собой зародыш. Семя. Зерно. Сейчас мы расшифровываем геном травы, потом попытаемся клонировать зародыш – в нем разгадка. Понимаете?