Станислав Птаха - Городская магия Страница 14

Заметив тень неодобрения, промелькнувшую на лице увлеченного чтением Прокопени, Инга Юрьевна снова улыбнулась, на этот раз примирительно, и сказала:

— Мальчик все рано бы умер…

— Ну, все там будем, рано или поздно, — по-медицински цинично вздохнул Игорь Николаевич, просматривая очередные справки с результатами анализов крови и спинномозговой жидкости, — И как давно он умер — это ваш уникальный мальчик? — поверить в то, что человек, имеющие такой комплекс заболеваний, до сих пор пребывает на этой грешной Земле, врач — которым когда-то был Прокопеня просто отказывался.

— А он не умер, мы его выписали, а он не умер… — тихо сказала Инга.

— А что же с ним приключилось — он что вознеся к своим небесным гуру, или растаял в утреннем тумане как ежик из мультфильма? — едко осведомился Игорь Николаевич.

— Да нет же… Он впал в состояние, похожее на кому, мы его передали в реанимацию, и потом он выздоровел, вроде бы…

— Вроде бы выздоровел???? — праведному возмущению Прокопени не было предела — я же врач, а не Кашпировский из телевизора — у вас — в провинциальной реанимации, где из лекарств есть только аспирин, а из техники кардиограф образца 1913 года, выздоровел человек, нуждающийся в ургентной пересадке почки, с эпилептическим комплексом, множественными посттравматическими повреждениями органов брюшной полости, атрофией ряда нервов, и ещё массой патологий, которого полгода попросту не пытались даже лечить, я имею виду с терапевтической точки зрения, — выздоровел? Я поражен, как он за эти полгода у вас не умер! А вы говорите выздоровел!

— Ну… я не знаю… Я не видела той его истории болезни что в реанимации завели. Для меня это тоже было очень странно…

— Странно. Подходящее слово! Ваш Головатин должно быть действительно Вервольф, — он хоть на луну по ночам не выл в полнолуние?

— Нет, не выл. Только по палате летал, именно в полнолуние. Два санитара даже уволились от нас, когда это увидели, — опять вздохнула Ига и пожаловалась — Вы, там в столицах, не представляете, как сейчас сложно нормальный младший персонал подобрать! Зарплата — копейки, а работа что и говорить, тяжелая. Простите, конечно, но мне надо торопиться — у меня в 11 коллегия в Облздраве… Вы послушайте на досуге бред его и подскажите нам — ну как с этим кошмаром бороться?

— Конечно — конечно, я ведь именно за тем, что бы вам помочь и пришел, Прокопеня ещё раз вдохновенно соврал, поцеловал стерильную главврачебную руку и поспешно откланялся, прихватив коробку с кассетами.

Ал ждал его в машине, попивая кофе из крошечного никелированного термоса, аккуратно накрыв одно колено серым шелковым носовым платком, а Сергеич остался в гостинице, что бы заниматься какими-то неотложными деловыми вопросам. «Аристократ» — ухмыльнулся про себя Прокопеня. Полное имя Ала было Алесандро Гонсалес де ла Кремон Алонсео Альезо-и-Герейра. И он не ленился писать его полностью на официальных документах. Должность впечатлял не меньше специальный аккредитованный медицинский эксперт независимого гуманитарного института при медицинском департаменте ООН и ЮНИСЕФ. Хотя, в чем заключалась миссия гуманитарного института и от кого именно он был независим, оставалось тайной, во всяком случае, для Игоря Николаевича.

Прокопеня похвалился своей добычей, и по-военному жестко резюмировал полученную информацию:

— Да действительно, гражданин Головатин подвергался незаконным систематическим медицинским воздействиям, терапевтически не оправданным, и более того, сопряженным с риском для его жизни и физического здоровья.

Ал не был удивлен и просто кивнул головой. Сочтя такую реакцию благосклонной, Игорь Николаевич рискнул поговорить с потомком древнего рода как врач с врачом.

— Ал, а ты давно с Сергеичем знаком?

— Уже около полугода, его адвокаты приглашали разных экспертов, но я из всей группы дольше других задержался, — ответил Ал.

— А вот тебе, как врачу, это не кажется это странным, — он откашлялся, Сергеич, то есть человек, которого мы знаем как Сергея Головатина, конечно не Шварцанегер, и до здорового румянца ему далеко, но ведь он, в общем-то, и не инвалид. То есть самостоятельно передвигается, разговаривает, вполне адекватен… — Прокопеня коротко перечислил прочитанные в истории болезни хвори пациента Головатина, — человек с такими диагнозами, если бы и был жив, то не курил бы сигарету за сигаретой, а лежал под капельницей и тихим шепотом просил водички у дежурной медсестры в перерывах между конвульсиями и эпилептическими припадками…

— Я не наблюдал ни эпилептических припадков, ни кровотечений, ни каких-то других патологических реакций, кроме, того, что принято называть трансом — то есть он как бы время от времени отключается от реальности… — Ал сохранял обычное спокойствие.

— Я к тому веду, — решил взять быка за рога военврач Прокопеня и поделился с Алом своими худшими предположениями, — что мы не можем с уверенностью говорить о том, что пациент, бред которого записан на эти кассеты, уголовник Головатин, и человек, которого мы знаем как Сергеича одно и то же лицо! Я, случайно (!) из его истории болезни вытащил один из последних анализов крови. Для первичной идентификации — вполне достаточно.

— Разве он принц крови, что бы его подменили, — улыбнулся Ал, — Потом, коллега Инга не является компетентным врачом, её диагнозы у меня вызывают сомнения. Да и кому это было нужно?

— Ну, хотя бы тому же Кастаньеде, мне показалось, что он довольно злопамятный, хитрый и мстительный тип — что бы разобраться со своим счастливым соперником Звягиным чужими руками. Или Монакову — что бы стать депутатом на чужих деньгах и славе…

— Вряд ли… Монаков знаком с Сергеичем давно и должен ему очень крупную сумму — проиграл в карты, потому и вынужден был стать его адвокатом, а потом баллотироваться в депутаты. Сам он этого не хотел. Но времени до выборов было мало, и более подходящей фигуры подобрать не успевали. Его сходство со Звягиным серьезный минус в рамках избирательной компании, я даже помогал им изменить имидж Константина так, что бы они контрастировали, не смотря на внешнее сходство…

Ал продолжал посвящать Прокопеню в нюансы взаимоотношений этой своеобразной команды:

— Что касается Кастаньеды — Сергеич ему не доверят, и общается с ним преимущественно через Монакова, вряд ли их сотрудничество носит такой уж добровольный характер, хотя я никогда не вдавался в тонкости их взаимоотношений.

— А может просто какой-то паренек решил использовать сомнительную уголовную славу и выдает себя за покойного Головатина?