Анастасия Федорова - Дело о полянах Калевалы Страница 14

— Что «так далее»? — деловито допрашивала Киссанен.

— Ну, типа, посидим там и назад вернемся, — пояснил парень.

— Вы знали, что это может быть опасно? Что это безлюдные места, где встречаются дикие звери?

— Ну да, но мы костер развели… У Юкки был с собой нож, а у Леены баллончик газовый.

— Медведь бы вашим баллончиком подтерся и не чихнул! — пробубнил кто-то за дверью. Каарина скрипнула зубами и продолжила пытать парня.

— Сколько вы там пробыли?

— Час… ну два максимум. Потом прискакал Гну…

— Григорий Николаевич, — автоматически поправила Киссанен.

— Ну, он самый… Весь в мыле, как будто за ним сотня чертей гналась. Костер потушили и пошли с ним. Всё.

— А смысл похода? — девушка пристально следила за каждым жестом долговязого юноши. — У вас был фотоаппарат?

— Да, был, — глаза Хейки метнулись влево, затем он облизнул губы и робко посмотрел на неприступную Котю. — Но мы карточку к нему забыли… Поэтому сделали несколько фоток на сотик и все…

— Что ты мне врешь? — глаза Киссанен сузились, а Хейки постарался уменьшиться в размере, сжавшись на стуле, как африканская белолицая совка при виде хищника. — Твой брат отдал мне карточку, — поведала Киссанен, подаваясь вперед. — А теперь объясни мне, зачем тебе это было нужно?

— Вы… вы видели фотки? — Хейки побледнел и напрягся. Весь он вдруг вытянулся, будто ожидая удара.

— Разумеется, — отчеканила Киссанен. Парень прикрыл глаза и, обмякнув, прикрыл лицо ладонью. Его длинные пальцы подрагивали.

— Тогда вы должны понять… Я и Юкки… Это… никто не должен был увидеть… Вы понимаете? Если кто-нибудь узнает, это же конец, — он отвел руку и умоляюще поглядел на сидевшую напротив девушку.

— Тогда зачем вы это делали? — с недоверием спросила сержант.

— Ну… это была вроде как шутка, — оправдывался парень. Он был так бледен, что стали заметны мелкие веснушки у него на переносице. — Я не знаю, зачем… Показалось, что смешно… типа эпатаж, пародия… Нужно было сразу удалить ее… Не знаю. Что-то будто нашло, какое-то веселье, хотелось что-то сделать…

— Сделать что? Например, — спросила Киссанен.

— Ну что-то вроде этого, — мялся он. — Все это чувствовали. До того, как Гну… Григорий Николаевич пришел, ведь Юкки и Хельми, они занимались любовью…

— А вы? — она смотрела ему прямо в глаза, и парень ерзал, будто ему подсыпали кнопок на стул.

— Мы не… Ну, я хотел ей предложить… Мы давно друг друга знаем, но встречались только, ну, как друзья, — виновато выпалил он. — Это все Юкки, — вдруг затараторил он. — Они с Хельми будто все вокруг себя зажигали. Она такая… она знает, что умеет нравиться. Она была в этой белой рубашке, ну, вы видели, если все просмотрели… — осекся он.

— Значит, вы хотели спрятать карточку, чтобы никто не увидел фотографий, где вы целуете Юкки Тамминена? — добивающе уточнила Киссанен. Хейки прерывисто выдохнул и умоляюще взглянул на девушку.

— Да.

— И вовсе не потому, что на ваших фото запечатлена Мавра Маркова? — снова пригвоздила его Киссанен. На сей раз вопрос был непредсказуемым. Рот у парня приоткрылся, он схватился за короткий ежик волос на затылке, подергал, будто оттого должна была появиться мысль и, наконец, потряс головой, будто сдавался.

— Ты хоть понял сейчас, что попал в очень неприятную историю? — голос сержанта не сулил ничего хорошего.

Костер, сложенный на плоских камнях, весело потрескивал, переливчато играл углями. Дым, пропитанный шишками и брусничным ароматом, тянулся сквозь пролом потолка и сгнившую дыру в крыше. Огонь, как живое божество, плясал и подмигивал четырем незваным гостям. Они выпили только по бутылке принесенного с собой пива, но казалось, что все были пьяны намного больше. Немного нервный смех уже не стихал, теперь каждая шутка казалась смешной, глаза задорно горели. Длинный и худой Хейки Лайне подкидывал в костер щепочки и ветки, плотоядно поглядывая на Леену Арвинен — в группе ее звали Арвин, как героиню известной книги. Впрочем, она больше походила на Снежную Королеву — высокая, светловолосая, сероглазая, с меланхоличным фарфоровым личиком. Всегда степенная, несколько холодная, она нравилась Хейки своим остроумием и начитанностью. Вдобавок, Арви была отличницей, что весьма повышало ее ценность, как друга. Хотя, ему хотелось бы, чтобы она, наконец, стала ему больше, чем другом…

Она прилегла на циновку для пикников, подложив под спину рюкзаки, и сейчас хищно наблюдала за шутливой перепалкой Хельми и Юкки. На ее губах была усмешка, пальцы нервно крутили гроздь браслетов на запястьях. Хейки с мучительным желанием отметил, что все сейчас кажется ему особенно плотским, чрезмерно живым и томящим. Будто даже воздух был особенно сладким. «А может, — он пытался отогнать назойливые мысли, — просто дело в том, что Хельми и Юкки, эта влюбленная парочка, вдали от цивилизации решила и вовсе не стесняться?» Юкки симпатичный, обаятельный, типичный нордлинг, точная копия финна-отца, стремился копировать своего любимца Туомаса Холопайнена из «Найтвишей», что ему удавалось благодаря некоторому сходству и длинным волосам. Хельми, миниатюрная, тонкая, с остреньким выразительным личиком и длинными каштановыми кудрями была похожа на эльфийку. Едва разместившись на Ведьминой поляне, они принялись ласкаться, не расцепляясь ни на мгновенье. Руки Юкки скользили по телу девушки, невольно привлекая внимание то к небольшой округлой груди, то к изящному изгибу талии, то к беззащитной шее. Хейки старался не поддаваться всеобщему безумию, но, когда и Арви принялась будто невзначай теребить пуговицы на своей блузке, сопротивляться образам и желаниям уже не оставалось сил.

Он бывал на Ведьминой поляне днем, за несколько дней до тех событий. Она не показалась ему жутким местом, напротив, было что-то сказочное, фентезийно-притягательное в облике маленького, заросшего дома, а резные столбы и маленький полуразрушенный колодец в центре двора наводили на мысли о книгах Ника Перумова. Обилие цветов впечатлило девушек, а Юкки, всегда готовый к риску, был откровенно разочарован. Тогда они и решили придти сюда после окончания сессии, чтобы побыть вместе маленькой сжившейся компанией, а заодно и утереть носы всем тем, кто стращал их бабушкиными сказками о проклятых местах и призраках.

Конечно, ночью находиться в лесу само по себе довольно жутковато, и подобные опасения не раз всплывали у него, пока ребята шли к поляне. Но, как только они вышли к мосту, все сомнения рассеялись. Дом будто ждал их, очарование уюта и идиллического спокойствия сквозило в каждом просвеченном солнцем листке, оранжевых длинных тенях на траве, золотистом мареве над лугом, где над кольцами белых цветов кружили сине-зеленые стрекозы. Щебетали птицы, небо было прозрачным, будто голубой топаз и было очевидно, что звездная ночь будет светлой.