Хищное утро (СИ) - Тихая Юля Страница 15

То ли размер груди имеет значение, то ли обогреватель всё-таки нужно было поставить, но Ёши всё ещё был не то чтобы увлечён. Я провела рукой по члену и получила весьма сдержанную реакцию.

Мы не разговаривали, и это было, пожалуй, к лучшему. Ничего из происходящего нельзя было обсудить так, чтобы не заржать и не заплакать. Что бы я сказала ему, в этой чопорно-выкающей манере? «Господин Ёши, у вас привлекательные гениталии?» Если он будет после этого готов хоть к каким-то свершениям, я сочту его мужчиной феноменальных достоинств.

Или, может, он сам предложит: «Пенелопа, отсосите». Нет, это был бы всё-таки окончательный перебор, уход за какую-то зыбкую границу разумного и возможного.

Наконец, взаимно замучившись, мы перешли к основному действию. Я хотела было просто раскинуть пошире ноги, но Ёши перевернул меня и потянул вверх; смотреть на него в процессе совершенно не хотелось, и я без возражений приняла коленно-локтевую.

Член был не так чтобы особо большой, но помещался плохо. Мышцы не слушались. Ломило спину. Ёши аккуратно удерживал меня за талию, и иногда краешек зеркала задевал кожу.

Было зябко и неудобно. Затекали локти. Матрас проминался с мягким звуком, который ездил мне по ушам и мешал разобрать мелодию свистящего за окном ветра.

Много позже Ёши, помявшись, признается, что представлял себе в тот момент балерин. Почему их — объяснить не смог; но все усилия в его сознании были направлены на то, чтобы видеть перед собой, как настоящие, точёные ножки в пуантах, лёгкие прыжки и грациозные арабески. Видимо, у него действительно была хорошая фантазия, потому что у меня удержать такую концентрацию не получилось. Я глядела, как ходит туда-сюда гладкая ткань простыней, слушала робкий скрип матрасных пружин и оценивала, достаточно ли они громкие, чтобы написать претензию продавцу.

Когда всё это, наконец, закончилось, Ёши небрежно обтёрся халатом и потянулся ко мне с лаской. Я отклонилась, неловко покачала головой и села, утопив ступни в мягкий ворс ковра. Муж в ответ пожал плечами и сел на другом крае кровати, наконец-то отодвинувшись от меня в пространстве достаточно далеко.

В темноте гулко говорили часы.

xiii

К завтраку Ёши не вышел, и, возможно, это к лучшему, потому что утром на заднем дворе обнаружился труп.

Первыми его нашли, конечно, горгульи, — было бы странно надеяться на что-то иное; когда я, позёвывая и утрамбовывая табак в самокруточную машинку, вышла на тёмное крыльцо, они творчески разрывали человечье мясо на бахрому, а Малышка оглушительно чавкала и причмокивала свеженькой берцовой костью.

— Фу! Брось, брось кому я сказала!.. Фу, фу, плохая горгулья!..

Малышка по-собачьи склонила голову, обиженно насупилась и сплюнула в грязный снег тщательно обглоданную кость.

— О, — оживилась бабушка Меридит. — Утро перестаёт быть томным!

— Место, — велела я горгульям, — вон, вон, пшли!

Хлопанье крыльев, металлический лязг, хрусткий звук крошащегося камня, — это горгульи рассаживались по загонам и балкам манежа. Малышка шумно рухнула в сугроб и зарылась в него уродливой мордой.

Я вышла почти вовремя: труп был относительно свеж и худо-бедно сохранен. Горгульи оторвали ему обе ноги и правую руку по середину плеча, прогрызли мягкий бок до пупка, а чей-то шершавый язык слизал с головы часть волос. Грязный снег двора был залит бурой кровью и требухой вперемешку с другими неаппетитными субстанциями. Пахло дерьмом, деревенской кровяной колбасой и — почему-то — аптекой.

— Нельзя, — твёрдо сказала я.

С сожалением выкинула корявую самокрутку и пошла будить Лариона.

Выходить во двор Ларион отказался: он, колдун и оруженосец, не терпел вида крови и от одного моего объяснения слегка позеленел. Зато на него можно было без стеснения свалить вызов компетентных органов и разгон горгулий по местам; пока он бегал между постами, призывая созданий, я присела рядом с обслюнявленной башкой нашего несчастного гостя.

Это был мужчина, не так чтобы сильно молодой, но и не старый, с кустистыми бровями и кудрявой шевелюрой. Его лицо казалось мне смутно знакомым, но я не стала бы в этом ручаться; аккуратно постриженная бородка смёрзлась сосульками и искажала черты лица. Свитер был разодран в вермишель, рубашка вся зажёвана, а пальто я нигде не увидела, — возможно, Малышка заглотила его целиком. Заклинательских татуировок на руках не было, а вот знак Рода на левой ладони — был: несчастный принадлежал Сковандам, маленькому Роду с острова Вилль.

Наверху хлопнуло окно, — это бабушка выглянула наружу и теперь разглядывала неаппетитную композицию с высоты второго этажа.

— Отвратительно, — резюмировала она.

И захлопнула ставни.

Мы успели позавтракать, запереть големов в подвале и отменить поездку в банк и к юристам. Полиция не очень-то торопилась, — вероятно, они сочли, что помогать тут уже некому, и в этом были правы; зато приехали такой представительной делегацией, что парковочных мест на улице им не хватило.

Смотреть на труп собрались впятером: молчаливый двоедушник в медицинском халате поверх пальто, семейный адвокат, Харита, Персиваль и ещё один запретник, мастер Вито Ульба, с которым мы расшаркивались, как это делают старые недруги. Ещё какие-то люди бродили по двору, а манеж деловито обнюхивала тройка лис; чары в горгульях пришлось затушить во избежание несчастных случаев.

— Ну, рассказывайте, — довольно сказал Вито, сияя, как начищенная монета. Над расчленённым трупом это выглядело почти неприличным.

— Я вышла во двор около шести десяти утра и обнаружила горгулий вокруг тела, — сказала я, глядя мимо его лица. Вид мастера Вито вызывал во мне ещё меньше радости, чем утренняя находка. — Они собираются здесь с шести, на кормление. Я отогнала горгулий от тела, но, как видите, оно всё-таки пострадало.

— И вы решили вызвать полицию?

— Обращался мой оруженосец, полагаю, не позднее шести двадцати.

— Получается, вы не смогли от него это скрыть?

— Простите, что?

— Труп, — любезно пояснил Вито, всё так же неприятно улыбаясь. — Получается, вы не сумели скрыть от вашего помощника труп?

— Мастер Вито, в вашем высказывании содержится некорректная презумпция, — вмешался адвокат, — я вынужден пресечь эту беседу в интересах моей клиентки.

— Спасибо, Норман.

К сожалению, мастер Вито чхать хотел на мнение адвоката и немедленно зашёл с другой стороны:

— Как часто вы отпускаете тварей на самостоятельную охоту? Или, может быть, вы сами ловите для них жертв в трущобах?

Я закатила глаза и повернулась к Харите:

— Можно нам, пожалуйста, другого специалиста?

Но та только дёрнула плечами и отошла к медику, прощупывающему чарами намотанные на боярышниковый куст кишки.

Восток зацвёл розовым и жёлтым, разбросал по городу крикливые лучи, сам от себя устал и выгорел в обычный облачный зимний день. Мастер Вито всё-таки от меня отошёл и расхаживал с важным видом по манежу, тыкая в нос горгульям каким-то уродливым артефактом. Лисы обернулись и, ничуть не стесняясь своего вида, одевались прямо на крыльце. Мы с адвокатом лениво обсуждали управление активами Рода Се.

К одиннадцати приехала труповозка. Неаппетитный натюрморт упаковали в ящик, часть служащих уехала, а меня попросили выделить комнату для «разговора».

— Кто находился в доме? — спросил буквально с порога старший из лис.

— Я, мастер Керенберга Бишиг, господин Ксаниф Лёхикаерме, господин Ларион Лёкпеш и мой супруг, господин Ёши Бишиг.

— Вы замужем?

— Со вчерашнего дня. Нет, этот труп не является моим свадебным подарком, мастер Вито.

Лисы переглянулись, и младшие разбежались, — видимо, обнюхивать домочадцев. Персиваль устроился в кресле у камина и, кажется, задремал, зато Вито излучал тёмный, пьянящий интерес.

— Что вы делали сегодня ночью?

— Занималась сексом, — с каменным лицом сказала я. — Мы вчера поженились.