Игорь Шенгальц - Охотник Страница 15

– Не сомневаюсь, сынок. Ладно, нам уже пора…

Окрестный лес они знали прекрасно, и, не прошло и часа, как достигли нужного места – тут дорога сужалась настолько, что даже две кареты рядом не прошли бы, да и развернуться не получилось бы – идеальное место для засады.

Отец с братьями заранее все подготовили. Деревья по обеим сторонам дороги были подпилены и держались только на веревках. Все заняли свои позиции: Седой, Ренджи и Баст слева, а Вик и Дастин справа от дороги и чуть позади. Баст скрыл платком нижнюю половину лица и вытащил из чехла нож – он казался самому себе просто неотразимым! Ренджи слегка посмеивался над ним, как и обычно, а вот отец только хмурился. Но Басту сегодня было все равно! Он наконец, присутствовал при самом настоящем разбойничьем нападении! Ух, скорее бы показалась карета!

По пути Дастин рассказал, кого сегодня предстояло ограбить. Семья богатых и знатных людей возвращалась в столицу из заграничного путешествия. Они остановились в одной из деревень неподалеку и, по донесениям местных жителей, намеревались продолжить путь вечером. Отчего-то им казалось, что все грабители в это время заняты собственными делами, ведь какой недоумок поедет на ночь глядя сквозь лес? Расчет был бы верен, если бы трактирщики не передавали Седому сведения о каждом путешественнике. Поэтому путники ехали прямиком в ловушку, и шансов выбраться у них оставалось немного, тем более, учитывая, что вооруженной охраны семейство не имело, сэкономили на ней – только пара слуг. Но слуги редко готовы подставиться под ружейные пули за хозяев. Богачи, оказывается, гораздо жаднее, чем любой бедняк, несмотря на наличие у них толстых кошельков.

Ждать пришлось долго. Баст уже испугался, как бы путешественники вообще не струсили отправляться в путь в такое время. Что, если разум возобладал над жадностью? Если они завтра поутру наймут людей для охраны или с голубиной почтой попросят прислать им солдат, то Баст лишится первого дела. Отец ни за что не поставит под угрозу жизни сыновей и, скорее всего, отменит нападение, дожидаясь менее опасную добычу.

И все же, когда, как ему уже казалось, что все кончено, послышался стук копыт и поскрипывание рессор кареты. А вскоре показалась и она сама – яркая, нарядная, – Баст такие видел всего несколько раз в жизни, и ездили в них самые что ни на есть богачи, которых он всем сердцем ненавидел, считая их средоточием зла.

Впереди на козлах сидел кучер в ливрее – непривычном одеянии для этих мест, отдаленных от столичного блеска. Рядом с ним расположился, судя по виду, второй слуга. В руках он держал длинноствольное ружье.

Когда впереди и позади кареты рухнули на дорогу деревья, кучер резко натянул поводья, а человек с ружьем соскочил на землю, выискивая взглядом цель. Он-то и стал первой жертвой нападения.

Седой, тщательно прицелившись, выстрелил. Пуля попала слуге прямо в голову, он упал, выронив ружье и даже не успев сообразить, откуда пришла смерть.

Кучер остался сидеть на козлах, демонстративно подняв руки вверх. Его и не трогали – кому он нужен? Вик и Дастин уже подбежали к карете сзади, держа в руках топоры и однозарядные пистоли. Ренджи и отец приблизились к карете спереди. Баст, как и обещал, держался за их спинами.

Самое настоящее ограбление, и он в нем участвует! Будет что рассказать Ласточке – большой любительнице разнообразных историй.

Вот только жалко слугу с ружьем. Зачем он влез? За кого вступился? Баст еще ни разу не видел так близко мертвеца. Зеленые глаза слуги заволокла пелена смерти, рот приоткрылся, из него тонкой струйкой текла слюна, на лбу виднелась крохотная черная дырочка от пули, а вот под затылком кровавыми брызгами оросилась земля, и не только брызгами, а еще чем-то… это же мозги и куски черепа! Затылок несчастному разнесло выстрелом напрочь. Баста замутило.

Раз отец так поступил, значит, так и надо, но… точили сомнения. Баст не думал, что смерть может выглядеть столь неприятно… мерзко, кроваво и в то же время как-то обыденно. Человек только что расстался с жизнью, а отцу и братьям до этого нет ни малейшего дела. Они даже не взглянули лишний раз в сторону скорченного тела.

Сейчас богачи вылезут из кареты, моля о том, чтобы им оставили их жалкие жизни. Конечно, отец пощадит их – он же честный и благородный!

Но события внезапно начали развиваться совсем по иному сценарию.

Как только Вик потянул за ручку двери, изнутри раздался выстрел. Вик отступил назад, с удивлением оглядывая рубаху на груди, на которой обильно выступила кровь. Баст вздрогнул, словно пуля попала в него.

А потом все завертелось. Отец заревел, как дикий зверь, увидев кровь на груди сына, и, подхватив топор, распахнул дверь кареты. Дастин и Ренджи вытащили пассажиров, выдирая оружие из их рук, нещадно ломая им пальцы, а Вик сел на землю, недоверчиво прижимая руку к ране и все стараясь остановить поток крови. А отец, забыв об аристократах, бросился к сыну, но помочь ничем уже не мог. Баст приблизился к брату, Вик тяжело дышал, но еще оставался в сознании. Внезапно он посмотрел прямо в глаза Басту и сказал, еле шевеля языком:

– Найди себе иное занятие, это все не для тебя.

И умер. Баст сразу понял, что брата больше нет. Застыла его вечно подначивающая усмешка в уголке губ, руки безвольно упали вдоль тела, а главное – отец все выл и выл, без остановки. Он теребил тело Вика, прижимая к груди, но сын был мертв.

Дастин и Ренджи, державшие аристократов на прицеле, все порывались броситься к брату, проверить, что с ним, но никак не решались оставить врагов в тылу.

Баст, отошедший, словно призрак, от тела Вика, подошел к братьям и карете, и заглянул внутрь. Там было не слишком просторно – богачи могли бы придумать себе более уютное средство передвижения, но для четверых путешественников места хватало. Старик, старуха – на самом деле им не было еще и сорока лет, но Басту они казались старыми, и двое их детей – здоровенный парень, сейчас сжимавший поломанные запястья, и девочка лет восьми, совсем как Ласточка, только одетая столь нарядно, что его сестренке и не снилось: пышное платье, кружевные изысканные панталончики, изящные ботиночки, золотая цепочка на шее, блестевшая камнем-кулоном в виде рыбки, и белый бант.

Вот бант-то и поразил сердце Баста больше всего остального. Прежде он не встречал девочек с бантами, разве что смутно помнил, как мама повязывала Ласточке нечто подобное, но там были обычные дешевые ленты, а вот у этой девочки – достаточно взрослой на вид, – все было на месте… и шелковые банты, ценившиеся чуть ли не на вес золота, в том числе. Баст, как только увидел их – два больших белоснежных банта, – сразу возненавидел их обладательницу, сам не понимая, за что. Просто чувствовал, что это нечестно: эта девочка и его сестра – они были даже похожи, но у Ласточки не было ничего, даже мамы, а чужая девочка купалась в роскоши.