Евгений Дембский - Флэшбэк Страница 15

В комнате я поговорил по телефону с Гайлордом и заказал «пионер» на десять утра. Заснул я в радостном настроении, возбужденный приближающимся следующим днем. Честно говоря, я пытался убедить себя, что у меня столько же права на радостное ожидание рассвета, сколько у осужденного в камере смертников, но здравый рассудок занимает в моем разуме далеко не самое большое место. Тем более что свободного места там не так уж и много.

Пима была права — «бастаад» ждал меня, опутанный множеством кабелей, соединявшими комп с самыми важными узлами машины. Каждые три дня комп включал на несколько минут двигатель, проверял давление в шинах, схождение колес, тормозную систему, тестировал приборы, обновлял данные в памяти и так далее. Можно было трогаться с места хоть через две секунды, но я не спешил. Сев в машину, я включил радио и откинулся на спинку сиденья. Послышался тихий вздох выдвигающейся из приборной панели пепельницы. Из динамика донеслись аплодисменты и смех.

— Доктор! — услышал я высокий скрипучий голос.

— Слушаю? — вежливо ответил второй, с претензиями на баритон.

— Дайте мне таблеток от жадности. Только побольше. Побольше! ПОБОЛЬШЕ!!!

Публика взревела. Волна аплодисментов достигла микрофонов, захлестнула их и хлынула в мой «бастаад». Я слегка поправил положение спинки, хотя сразу же подумал, что самое большее минут через пятнадцать снова сменю его на прежнее, затем проверил специальные кобуры под креслом и бардачок. Аплодисменты в динамике утихли.

— Знаешь, я работаю над эликсиром молодости… — сообщил баритон.

— А мне дашь немного?

— Гм… ладно. У тебя бутылка найдется?

— Вот, держи. А если вдруг не получится?

— Получится, получится…

— А если нет?

— Наверняка получится!

— Но все-таки, если нет?

— Ну тогда верну тебе бутылку!.. Помощник режиссера вывел на световое табло надпись «Бурные аплодисменты и смех», толпа отреагировала соответствующим образом. Я тоже, выключив радио.. В наступившей тишине я включил зажигание и подождал несколько секунд, пока не послышался тихий писк сигнала готовности топливной смеси. Я едва не прослезился от этих простых действий, от ощущения почти душевного контакта с собственным автомобилем — словно приветствовал своего любимого коня, словно прощался со своим сожженным фашистами танком, словно… Тьфу! Подъехав к ближайшему бару для автомобилистов, я заполнил холодильник пивом, бутербродами, а оба термоса наполнил кофе, попробовав его предварительно на вкус. Толстощекая официанточка с вздернутым носиком и небольшой примесью черной крови жалобно посмотрела на меня, словно завидуя; я так и ждал, что она скажет: «Умоляю, заберите меня отсюда. Я задыхаюсь!» Однако если ей и было тут плохо, то все же не настолько.

Расплатившись, я включился в неспешный, не слишком плотный в это время поток автомобилей. Приближаясь к границе города, я проверил на экране трассу и с некоторым опасением вставил в щель компа отмычку. На этот раз я добыл ее из другого источника и не был уверен, что она столь же хороша, как и те, которыми я пользовался два года назад. К счастью, все было в порядке — я получил разрешение перейти на самую быструю полосу и приоритет на ней. В течение двух часов я выжимал из машины все, что было возможно; это был, конечно, не «дагхил», но именно это мне в ней и нравилось. В том демоне скорость практически не ощущалась, просто все окружающее быстро перемещалось за окнами автомобиля. «Бастаад» же вибрировал и дрожал, приборы сообщали о сражении компа с топливными насосами и трансмиссией. Машина буквально ластилась ко мне, будто говоря: «Смотри, как я стараюсь!» И я это ценил. На третьем часу я включил автопилот и позавтракал. Я ощущал странное возбуждение, словно ехал на первую в жизни оргию или вечеринку с наркотиками. Через час, съехав с главной дороги, я увидел, что горизонт явно поднялся выше. Поля солнечных батарей! Несколько минут спустя дорога вместе со мной углубилась в густой лес высоких столбов, с овальными пластинами батарей на вершинах. Под столбами, насколько хватало взгляда, тянулись ряды торчащей из земли ботвы ананасов и прочей капусты. Огромный щит с гордостью извещал, что я еду через крупнейшее в стране поле солнечных батарей, одно из немногих, не занимающих впустую плодородной земли.

Еще через двадцать минут я замедлил ход и свернул в узкое боковое ответвление. Столбы приблизились, и я, почти как в «Коралловом Гроте», пересекал полосы солнечного света и тени. Потом поле кончилось, и я проехал мимо ржавых ворот с надписью: «Айвор Паунси. Авиетки. Флаеры. Ремонт и прокат». Остановившись за воротами, я посидел несколько минут, докуривая сигарету и размышляя над тактикой беседы. Я не заметил никакого движения на аэродроме, никто не выходил ни из одного из трех зданий. Единственным движущимся предметом был выцветший рукав-ветроуказатель, уныло развевавшийся в воздухе, словно убогая реклама противозачаточных средств. Включив передачу и стараясь не шуметь, я подъехал к ближайшему зданию. «Конторы». Меня рассмешило множественное число. Втянув носом воздух и не чувствуя запаха топлива, я закурил и вошел в здание. Контора выглядела именно так, как и можно было ожидать: календарь на этот год, являвшийся самой новой вещью в помещении, стол из пластика, давно уже отказавшегося от имитации дерева, несколько листов бумаги, придавленных куском латунной трубы. Три стула у стены. Телефон с разбитым корпусом. На столе — стакан с остывшим чаем, а на подоконнике — детский телескоп. Я медленно подошел к двери возле полки с телефоном и открыл ее. В темной комнате сопел на койке какой-то мужчина. Вернувшись на цыпочках обратно, я быстро обыскал стол. В самом верхнем ящике обнаружился старенький пистолет типа «том». Самое ненадежное оружие в мире. В ближайшее время в этом предстояло убедиться Айвору Паунси.

Снова подойдя к двери, я резко рванул ее на себя и столь же энергично захлопнул.

— Эй! Есть тут кто? Шеф! — крикнул я. Щелкнула ручка, и в контору вбежал тот, кого я

только что видел спящим.

— Айвор Паунси? — спросил я.

— Да… — Он был явно удивлен при виде потенциального клиента. — Слушаю вас?

— Флаер на семь дней?

Он схватился за волосы на затылке и резко дернул, затем вытянул губы и некоторое время думал.

— Увы… — наконец выдавил он. — Сейчас ничем не могу помочь… — В голосе его слышалось явное сожаление.

Я не замедлил воспользоваться его замешательством.

— Если бы не левый товар, ты бы давно уже разбогател. Причем совершенно честным способом. Разве не так? — Я театрально подмигнул.

Он повел себя столь же театрально: сперва прищурился, потом окинул меня тяжелым, по его мнению, взглядом и презрительно выпятил губы.